суммы. Пожертвовал фунт даже меняла, который говорил «Алла хадия» — «Бог подаст».
Наконец, мы обзавелись всеми необходимыми бумажками и пошли на пристань. Таможенники пропустили наш багаж и даже ксивники через большой рентгеновский аппарат. Вот уже рядом заветный пароход… Но оказалось, что за выезд из Египта нужно заплатить ещё по два фунта. Таможенник пропускал на пристань только уплативших сей побор, выдавая взамен по две зелёные бумажки, величиной с автобусный билетик.
Пока мы уговаривали таможенника выпустить нас из Египта даром, какой-то суданец, проходивший мимо, увидел наши затруднения. Достал из кармана десять фунтов и заплатил за всех нас. «Вот это да», — удивились мы и вышли на пристань.
На пристани стояла небольшая будка, вокруг которой толпились несколько пассажиров парохода. Будочник записывал в свою тетрадь имена уезжающих и сообщал всем номера мест (которые, как оказалось позже, не имели никакого значения, так как на пароходе все располагались кто где мог). Перед нами в очереди на запись стояла женщина-суданка.
— Скажите, а зачем нужны эти зелёные билетики? — спросили мы её по-английски, удивляясь на последний египетский побор.
— For nothing. Можно бросить, — отвечала она, переходя на русский язык, к большому нашему удивлению. Оказалось, что наша собеседница несколько лет жила в России и училась там на доктора; звали её Саха.
В процессе последующего плавания Саха сообщила нам много сведений о Судане и даже оставила адрес в Хартуме, который впоследствии нам пригодился.
Паром Асуан—Вади-Халфа является единственной связующей нитью между ними. Есть, правда, ещё самолёт за 250$ Каир—Хартум, но им пользуются люди другого сорта — посольщики, бизнесмены и т. п… Для большинства же местных жителей, а также для различных трансафриканских туристов паром — не только дешёвый, но и интересный вариант.
Вот молодая пара, парень с девушкой, японцы. Стартовали из своей Японии, проехали Китай, через Каракорум — в Пакистан, затем Иран, Турция, Сирия, Иордания, Египет, Судан. Из Судана ребята намеревались попасть в Эфиопию, а затем в Кению, Танзанию, Мозамбик и Южную Африку. Куда потом поедут, они пока не знают; это их и не беспокоит. Залитая солнцем палуба теплохода, они сидят в обнимку на деревянном ящике со спасжилетами и болтают ногами.
Я напомнил им, что граница Судана с Эфиопией закрыта.
— Граница с Эфиопией закрыта? Может быть. Посмотрим!
Они уже полгода в путешествии.
Вот француз, уже почти лысый низенький пенсионер в очках, Раймонд Жорэ. Ему 61 год. Маршрут — Франция, Италия, Тунис, Ливия, Египет, Судан, потом на Эфиопию и далее, на Южную Африку. Визу Эфиопии сделал ещё во Франции, но срок годности оной — лишь до начала апреля. Поэтому, если он не найдёт наземных путей в Эфиопию, то перелетит на самолёте. Француз — неисправимый оптимист, смеётся, заводит энергичные беседы со всеми желающими, активно жестикулирует.
Вот одинокий молчаливый японец со странным, труднопонятным английским произношением. Он фотограф-дизайнер. Со своим крутым фотоаппаратом (такой, главное, не уронить за борт) он едет из Египта в Судан, затем обратно в Египет и в Грецию. У него нет трансафриканских планов.
Южный Египет и северный Судан заселён особым народом — нубийцами. Они темнее, чем арабы, и выше их ростом. Несмотря на все течения времён, они сохранили свой язык, хотя владеют также и арабским. На пароме плывут в основном они.
Цвет кожи у южно-египетских и северо-суданских людей одинаковый, но одеждой они различаются. Суданцы — в длинных белых халатах и белых тюбетейках. Египтяне — чаще в чалмах, а одежда более похожая на нашу.
Плывущие на пароме люди добродушны и подкармливают нас. Кое-кто знает английский, а двое суданцев — даже русский язык (учились в СССР). Приятно опять попасть в зону «нашего» влияния (в Египте русскоговорящих почти нет).
Нижний этаж теплохода забит народом. Там же навалены всякие тюки, коробки, мешки с барахлом. На верхней, открытой палубе совсем немного людей. Только падкие до экзотики туристы могут ночевать на таком холодном (+25) ветру. Время от времени на верхнюю палубу выходят молящиеся, расстилают там свои коврики и совершают салят (молитву), а потом уходят вниз, в народную толчею. Мы готовим на примусе еду и чай.
Кашу из красной чечевицы мы приготовили нормально, сами поели и угостили молодожёнов-японцев, а с чаем вышла незадача. Пока готовился чай, кто-то из команды теплохода увидел это безобразие и устроил скандал. Прибежал злой капитан, англоговорящий полный дядька лет пятидесяти.
— Отдавайте примус мне немедленно!! Это запрещено — использовать примус на судне!!
— Хорошо, мы не будем его использовать, — мы выключили примус.
— Отдавайте примус!! В Вади-Халфе вы его получите назад, а сейчас отдавайте!! Иначе я вас сдам в полицию!!
Мы не поторопились, так как он был горячим, да и боялись, что человек, разъярённый, как ненормальный, выкинет его тут же за борт. Капитан, продолжая испускать словеса, куда-то убежал. Через минуту курс парохода изменился — пароход медленно поворачивался.
— Пароход отправляется назад — из-за вас!! — вновь проявился, крича и размахивая руками, сумасшедший капитан. — Мы плывём в Асуан!! назад плывём, в Асуан, и я вас сдам в полицию!! В полицию!! В Асуан!! Назад!! В полицию!!
С пароходом и впрямь творилось неладное. Мы плыли уже почему-то перпендикулярно течению вод.
— Последний вопрос, — робким голосом начал Паша, владелец примуса, — этот пароход египетский или суданский?
— Это египетский пароход!! отдавайте примус!!
Мы упаковали горячий примус и отдали его нервному капитану, и вскоре пароход лёг на прежний курс, а мы пошли за кипятком в пароходную кухню, где и получили его.
В шесть часов утра, освещённые лучами восходящего солнца, на левом берегу показались каменные колоссы Абу-Симбела.
Рамсес Второй, тот самый фараон, именем которого был назван главный Каирский вокзал, был ещё при жизни вырублен здесь в скалах в форме четырёх сидящих статуй. Древние зодчие очень предусмотрительно вырубили четыре экземпляра истукана; сейчас, спустя 3200 лет, одна копия уже наполовину разрушилась (может, какие любители древностей отломали многотонную голову?), но остальные три пока пребывали в целости.
В 1967 году, в период строительства Асуанской плотины, статуи оказались перед угрозой затопления. Благодаря финансовой помощи ЮНЕСКО весь храмово-истукановый комплекс был распилен на тысячи частей и перенесён вверх по склону, куда воды водохранилища Насер уже не могли добраться.
Француз-пенсионер Раймонд Жоре, проснувшись позже, долго сокрушался, что проспал Абу-Симбел, и просил Вовку Шарлаева выслать ему фотографию оного. Было у француза и другое огорчение: в его каюте первого класса неожиданно поселились какие-то дополнительные негры с кучей вещей, что его несколько удивило.
После Абу-Симбела вновь пошли безжизненные пейзажи. Горы справа и слева круто обрывались в воду озера Насер, которое здесь называют «аль-Бахр» (море). Никаких населённых пунктов, никакой растительности, никаких следов жизни на десятки, а то и сотни километров!
Часов в девять утра на горизонте показалась тоненькая палочка. Вскоре она выросла до размеров радиомачты. Вокруг оной располагался маленький, из десяти домов, посёлок, окружённый каменистой пустыней.
