Ветер нещадно хлестал ее тело. Ей ничего не оставалось, как ждать, лежа на прыгающем полу лендровера, пока спазмы, раздиравшие ее горло, не прекратятся и ее легкие снова не заработают в полную силу.
Она смутно уловила, что автомобиль свернул направо, в сторону от дороги, ведущей в Закирию. Постепенно местность изменилась: начался уклон, который становился все круче. Вики почувствовала, как голень ее ноет от ушиба, и сделала осторожную попытку сесть. В тот момент, когда она убедилась, что все еще цела и не распалась на тысячу кусков, чей-то голос отрывисто бросил:
— Не вздумай шутить, не то пожалеешь.
Вики замерла. В жестком голосе явственно слышалась угроза. Она почувствовала, как ее обдало ледяной волной страха. Целую вечность она просидела в неудобном положении, стараясь не думать о том, какими будут последствия ее безрассудного поступка. Однако отделаться от пугавших ее мыслей не удавалось. Они кружились над ней, подобно зловещим птицам, подавляя разум одним своим присутствием. Ей некого было винить, кроме самой себя, за это кошмарное ночное путешествие, увлекавшее ее неизвестно куда.
И она все еще не могла установить личность водителя. Лендровер прыгал и кренился как безумный, пока она старалась уловить черты невидимого лица, находившегося от нее на расстоянии всего лишь вытянутой руки. Она напрягала память. Кто мог бы гнать автомобиль с такой скоростью и с такой неосторожностью? Человек за рулем с устрашающим пренебрежением относился к рытвинам под колесами и к невидимым опасностям, которые могли ждать их впереди. Уклон стал еще круче, и лендровер уже не мчался, а тащился вверх. Водитель вполголоса выругался; она ощутила толчок, и автомобиль, сменив скорость, с новыми силами ринулся вперед.
Стараясь не шуметь и не привлекать внимания водителя, она повернулась и подняла голову, чтобы бросить взгляд вслед убегавшей из-под колес местности. Огромным напряжением всех сил она подавила крик радости, готовый сорваться с ее губ. Вдалеке, там, где они недавно проехали, она различила два крошечных, подпрыгивающих огонька.
Кто-то ехал за ними. Она была не одна. Мысленно возблагодарив небо, она легко прогнала последние испуганные мысли и стала с надеждой следить за парой преследовавших их фар. Лишь бы расстояние между ними стало меньше или, по крайней мере, не увеличивалось.
Она не могла определить, сколько времени она просидела в лендровере. Поспешно покидая палатку, она забыла часы. Нетерпеливым жестом она потерла пустое запястье. Вдруг ей сильно захотелось курить. Прежде чем рука автоматически потянулась к карману, она вспомнила, что ни сигарет, ни зажигалки у нее с собой тоже не было.
В следующий момент Вики забыла и о часах, и о сигаретах. Крохотные световые точки пропали. Она заморгала, пытаясь вновь определить в темноте их местонахождение. Но они не показывались. Вокруг была только ночь, да усыпанное звездами небо над головой. Яркое пламя надежды затрепетало и стало гаснуть, прежние страхи вернулись; ей показалось, будто холодная рука сдавила ей внутренности. Они выехали на разбитый участок дороги. Лендровер кидало, покрышки и рессоры стонали под ударами. Однако она едва чувствовала все эти неудобства. Вцепившись в борт, автоматически смягчая всем телом толчки и подпрыгивания, она продолжала вглядываться в темноту в поисках спасительных крошечных огоньков.
Внезапно автомобиль выпрямился, скрежет и хруст покрышек по разбитой дороге прекратился. Это могло означать только одно: под колесами теперь была трава. Вики затаила дыхание. Они останавливались. Она почувствовала, как ее потянуло в сторону, когда автомобиль стал поворачивать, а затем слегка толкнуло вперед, когда он окончательно затормозил.
Первым ее побуждением было выпрыгнуть из машины и броситься бежать, но она не успела. Она скорее почувствовала, чем увидела, как темная фигура перегнулась назад; сильные руки сжали ее плечи словно тисками. Сжав кулаки, она стала бешено отбиваться.
Он легко справился с ней, резким движением завернув ей руку за спину; боль была такая, что она охнула. Затем его пальцы неожиданно ослабли. Не веря самой себе, она поняла, что свободна. Вики уловила слабый, ускользающий запах лака для волос и прежде, чем услышала судорожный вздох и испуганное восклицание, поняла, кто находится перед ней.
— Боже мой! Вики!
От неожиданного открытия и от боли в плече у нее закружилась голова, когда она попыталась сесть.
Раздался щелчок зажигалки и засветился слабый огонек. Чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, она глядела поверх пламени в карие глаза, наполненные тем же ужасом, что и ее собственные.
— Нет! Я… — она оторвала взгляд от смутно видневшегося лица и подняла трясущиеся руки к своим глазам. — Я… я не могу поверить. Это сон! — голос ее пресекся, она отвернулась и, не в силах сдержаться, рухнула лицом вниз на пол.
Лоренс нагнулся и поднял плачущую девушку.
— Прости, — пробормотал он наконец, разглаживая ее волосы пальцами, которые двигались теперь медленно и осторожно. — Прости, что все так получилось.
Он держал ее, пока рыдания, вызванные больше разочарованием, чем испугом, не стали стихать. Плечи ее вновь обрели твердость под его руками. Она пошевелилась и, не глядя на него, произнесла сдавленным голосом:
— Значит, это правда, Лори.
Он помолчал и затем ответил:
— Выходит, что так.
Он почувствовал ее отвращение, и в первый раз до него дошло смешанное ощущение вины и раскаяния, незнакомое ему прежде, которое было очень неприятно. Он сказал через силу:
— Милая, я не причиню тебе вреда. Я, конечно, не святой, но есть вещи, на которые я не способен.
Несмотря на боль в плече, она поверила ему. Машинально она растерла ноющее место и в отчаянии покачала головой:
— Ну почему это должен был оказаться ты? Я не верю этому!
Он заметил ее жест и сказал:
— Я сделал тебе больно. Прости меня.
— Это пройдет, ничего, — ответила она понуро.
— Я знаю, — он огляделся вокруг. — Ни на минуту не предполагал, что это ты болтаешься там сзади. Ты заставила меня поволноваться. Я каждую минуту ожидал удара по голове. Зачем ты прыгнула в машину? — он посмотрел ей в лицо. — И как ты узнала?
— Я ничего не знала. Не знала, что это был ты, я имею в виду. Совершенно ясно, почему я последовала за тобой. Пожалуйста, Лори, — она вытянула руки умоляющим жестом, — ты же не можешь так поступить. Ты должен вернуть статуэтку и изумруд.
Его глаза сузились, затем знакомая плутовская усмешка появилась на его губах. Он покачал головой:
— Ты просишь невозможного, Вики. Я…
— Ты должен, — резко перебила она его. — Разве ты не понимаешь? Они не могут принадлежать никому из людей. Только прошлому. И будущему.
— Я все понимаю, — внезапно он схватил ее за руки. — Но скажи, ты мне веришь? Можешь ты поверить мне? — в его голосе послышалась настойчивость. — Ты хочешь, чтобы я вернул изумруд и статуэтку. Но у меня их нет. У меня нет их, Вики. И никогда не было.
Он с силой подчеркивал каждое слово своего признания. Она была так удивлена, что не могла говорить.
— Уверяю тебя, я не лгу, — он бросил ее руки и, состроив безнадежную мину, похлопал себя по карманам; Лоренс не мог сохранять серьезность слишком долго. Он вздохнул: — На чем мне поклясться, раз у нас нет Библии? Как мне тебя убедить? Обыщи меня, если не веришь.
Его добродушное подшучивание прозвучало для Вики более убедительно, чем первоначальное серьезное уверение. Она почувствовала, как в ней шевельнулись сомнения. Может быть, несмотря на все подозрения Генри Свендсена и внезапный побег Лоренса из лагеря, он все же был невиновен в воровстве?
