поцеловал. Кивком головы индус дал понять, что его службой довольны.
Затем индус приблизился к пленнику, медленно, с горящими глазами, со всеми признаками еле сдерживаемого гнева. Так хищник приближается к своей добыче.
Монро поджидал его, не отступая ни на шаг и глядя на него так же пристально, как смотрел на полковника тот, кто подходил.
Когда индус был лишь в пяти шагах от него, полковник произнес тоном глубочайшего презрения:
— Это всего лишь Балао Рао, брат набоба!
— Смотри внимательнее! — отозвался индус.
— Нана Сахиб! — воскликнул полковник Монро, невольно отступая на этот раз. — Нана Сахиб живой!..
Да, сам набоб, прежний главарь мятежа сипаев, непримиримый враг Монро!
Но кто же тогда погиб в перестрелке возле пала Тандита? То был Балао Рао, его брат.
Необыкновенное сходство двух мужчин: у обоих оспины на лице, у обоих отрезан палец на той же руке — все это обмануло солдат Лакхнау и Канпура. Они признали набоба в том, кто был лишь его братом, и избежать подобной ошибки было невозможно. Так сообщили властям о смерти Наны Сахиба, между тем как набоб остался жив, а Балао Рао больше не было в живых.
Нана Сахиб хорошо воспользовался этим новым обстоятельством. Вторично оно обеспечило ему почти абсолютную безопасность. И в самом деле, английская полиция не искала Балао Рао с таким рвением, как она искала его самого. Его брату не вменяли в вину резню в Канпуре, и он не имел столь пагубного влияния на жителей Центральной Индии, каким пользовался набоб.
Нана Сахиб, видя, что преследователи идут за ним по пятам, решил затаиться до времени, позволить считать себя мертвым, пока не сможет действовать решительно, и, отказавшись от своих широкомасштабных планов, полностью отдался планам личной мести. Никогда еще обстоятельства не были столь благоприятны для него. Полковник Монро, как сообщали его наблюдатели, покинул Калькутту и отправился в путешествие, которое должно было привести его в Бомбей. Нельзя ли заманить его в район Виндхья через провинции Бандельканда? Нана Сахиб обдумал все и в этих целях подослал к полковнику своего ловкого и верного Калагани.
Набоб к тому времени ушел с пала Тандита, где у него уже не было надежного укрытия. Он углубился в долину Нармады, достиг отдаленных урочищ Виндхья. Там возвышалась крепость Рипур, которая показалась ему тем пристанищем, где полиции не придет в голову искать его, поскольку она считает его мертвым.
Нана Сахиб остановился здесь с несколькими преданными людьми. Вскоре он укрепил отряд, пополнив его бандой дакойтов, достойных встать в ряды бойцов под предводительством подобного вождя, и ждал.
Но чего он ждал в течение четырех месяцев? Он ждал, что Калагани выполнит свою миссию и сообщит ему о скором прибытии полковника Монро в эту часть гор Виндхья, где тот всецело окажется в руках набоба.
Все же одно опасение тревожило Нану Сахиба: как бы весть о его смерти, распространившаяся по всему полуострову, не дошла до ушей Калагани. Если тот поверит ей, не откажется ли он от своей предательской деятельности по отношению к полковнику Монро?
При этой мысли он послал по дорогам Бандельканда другого индийца, того Нассима, что, смешавшись с караваном банджаров, встретил Паровой дом на дороге Синда и в разговоре с Калагани сообщил ему об истинном положении дел.
Сделав это, Нассим, не теряя ни часа, вернулся в крепость Рипур и сообщил Нане Сахибу обо всем, что произошло с того дня, когда Калагани уехал из Бхопала. Полковник Монро и его спутники не спеша продвигались в сторону Виндхья, Калагани был у них проводником, их следовало ожидать в окрестностях озера Путурия.
Все удалось. Месть набоба должна была свершиться.
В тот вечер полковник Монро один, безоружный, стоял перед ним, полностью в его власти.
Обменявшись первыми фразами, они смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
Внезапно образ леди Монро встал перед глазами обоих, у полковника кровь, отхлынув от сердца, прилила к голове. Он бросился на убийцу узников Канпура.
Нана Сахиб лишь отступил на два шага.
Трое индийцев мгновенно накинулись на полковника и не без труда сладили с ним.
Тем временем полковник Монро овладел собою. Набоб это понял, конечно, и жестом удалил своих людей.
Два врага вновь стояли лицом к лицу.
— Монро, — произнес Нана Сахиб, — твои соплеменники привязали к жерлам пушек сто двадцать пленников в Пешаваре и расстреляли их, а с того дня больше тысячи двухсот сипаев погибли такой же ужасной смертью! Твои соотечественники без всякой жалости уничтожили беженцев Лахора, они убили после взятия Дели трех принцев и двадцать девять членов королевской фамилии, в Лакхнау они истребили шесть тысяч наших людей и три тысячи после пенджабской кампании.
Под ружейными пулями и пушечными ядрами, на виселице или под сабельными ударами сто двадцать тысяч офицеров и солдат туземной армии и двести тысяч мирных жителей заплатили своей жизнью за стремление к национальной независимости!
— Смерти! Смерти! — закричали дакойты и индийцы, окружавшие Нану Сахиба.
Набоб сделал им знак замолчать и ждал, что скажет ему в ответ полковник Монро.
Полковник не отвечал.
— Что касается тебя, Монро, — вновь заговорил набоб, — ты своей рукой убил Рани из Джханси, мою верную подругу… и она еще не отомщена!
Полковник Монро снова не ответил.
— Наконец, четыре месяца тому назад, — продолжал Нана Сахиб, — мой брат Балао Рао пал под пулями англичан, а те пули предназначались мне… и мой брат еще не отомщен!
— Смерти! Смерти!
Эти крики зазвучали на этот раз с большей яростью, и вся банда сделала движение, чтобы ринуться на пленника.
— Тихо! — воскликнул Нана Сахиб. — Подождите часа правосудия!
Все замолкли.
— Монро, — продолжал набоб, — один из твоих предков, Гектор Монро, впервые решил применить эту ужасную казнь, которую твои соотечественники затем так широко использовали во время войны тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года! Это он отдал приказ привязать живыми к жерлам пушек индийцев, наших родителей, наших братьев…
Новые крики, угрожающие жесты, и на этот раз Нана Сахиб не смог их сдержать.
— Репрессии за репрессии! — добавил он. — Монро, ты погибнешь так, как погибли многие наши люди!
Затем, обернувшись, добавил:
— Вот эта пушка!
И набоб указал на огромное орудие, длиной больше пяти метров, которое занимало центр плаца.
— Тебя привяжут, — сказал он, — к жерлу этой пушки! Она заряжена, и завтра на восходе солнца ее выстрел, эхо которого прозвучит в самых глубинах Виндхья, поведает всем, что месть Наны Сахиба наконец свершилась!
Полковник Монро пристально смотрел на набоба. Известие о предстоящей казни не могло поколебать его спокойствия.
— Ну что ж, — сказал он, — ты делаешь то, что сделал бы и я, если бы ты попался мне в руки.
И полковник Монро сам пошел и встал перед жерлом пушки, к которой, связав ему руки за спиной, его прикрутили крепкими веревками.
И тогда целый долгий час вся эта банда дакойтов и индийцев подло оскорбляла и унижала его. Совсем как североамериканское дикое племя сиу
