знаний, так как знание есть счастье.
Это было верно, и многие из подруг Вонлей, как и она, знали уже хорошо и мужскую и женскую грамоту.
Долго не соглашался отец. Но она так просила, плакала и уверяла, что умрет, если отец не исполнит ее желания. Отец наконец сдался.
Он взял с нее ещё раз клятву, что она не откроет своего пола.
— Будь покоен, отец, я исполню свой долг.
— Что бы вы сказали, — спросила на другой день Вонлей своего гостя, — если бы и я пошел с вами учиться к бонзам.
Ян-сан был очень. рад этому и сказал, что само небо посылает ему такого товарища.
После этого они отправились в монастырь. Это было прекрасное путешествие. Когда приближалась ночь, они разводили костер, чтобы не съели их тигры и барсы, и весело разговаривали. Затем они ложились спать и беззаботно спали до утра. Однажды Вонлей сказала:
— Мы товарищи; почему нам не говорить друг другу «ты».
И они стали говорить друг другу «ты».
— Мы родились с тобой в один и тот же день и час, — сказала Вонлей на другом привале, — так нам надо побрататься.
И они побратались.
Для этого они написали своей кровью свои имена на одежде, отрезали написанное и, обменявшись, спрятали эти знаки у себя на груди.
Когда же они пришли к бонзам, великий Тонн (предсказатель) стал учить их всем наукам.
Ян-сан и Вонлей не могли жить друг без друга и никогда не разлучались.
— Скажи мне, — спросил однажды Ян-сан девушку, — отчего ты спишь всегда в платье, когда обычай наш спать голыми?
— Когда я был маленьким, я так заболел, что чуть не умер, — ответила Вонлей, — тогда отец дал клятву, что, если я выздоровею, то до шестнадцати лет буду спать в одежде.
Однако от мудрого Тонна не скрылся пол Вонлей. Когда обоим исполнилось пятнадцать лет, он послал их купаться.
— Ты ничего не заметил, внук мой? — спросил Тонн Ян-сана, когда они возвратились с купанья.
— Я ничего не заметил, дед мой, кроме того, что брат мой, который купался выше меня по реке, порезал себе ногу, и потому на реке показалась кровь.
Прошел еще год, ученье кончилось, обоим минуло шестнадцать лет, и Тонн, призвав Ян-сана, сказал ему:
— Внук мой, ты кончил ученье, и пришло время избрать тебе подругу жизни, потому что жизнь человека, не имеющего потомства, ничего не стоит. Такой человек как будто не жил. И ты заслуживаешь по своим знаниям, трудолюбию и чистоте души лучшей из женщин. Она ближе, чем ты думаешь, к тебе. Я говорю о твоем товарище. Знай, это девушка, и лучшая из девушек.
Вечером Ян-сан сказал Вонлей:
— Недаром так рвалось мое сердце к тебе, недаром так любил я тебя, и теперь, когда мы все знаем, что мешает нам, если ты любишь меня, стать мужем и женой?
— Люблю ли я тебя? — ответила Вонлей, — я полюбила тебя прежде, чем ты меня. Но разве ты забыл, что мы братья теперь?
— Я стал твоим братом обманом и не признаю своих обязательств, — сказал Ян-сан, снимая амулет, — возьми его назад.
— Но для меня это остается обязательством, — ответила она.
Тогда Ян-сан обнял Вонлей и сказал:
— О, Вонлей, зачем, когда наступило время нашего счастья, ты мучишь меня?
И он стал так горячо просить Вонлей, что она сказала ему:
— Хорошо, но я должна сперва снять зарок с себя.
Спи: когда я его сниму, я приду к тебе.
Ян-сан заснул, а когда проснулся, то вместо девушки увидел возле себя только письмо от нее.
«Мой возлюбленный, — писала она, — тебя я полюбила и останусь тебе вечно верна. Но твоей я буду в вечности».
Ян-сан ничего не понял из этого письма и бросился догонять Вонлей.
Так он дошел до ее дома, не догнав ее.
Его встретил отец Вонлей и заявил ему, что его дочь уже семь лет, как сосватана. И, хотя жених ее не такого знатного рода, как он, Ян-сан, но слово дано, и ни земля, ни небо ничего не могут изменить здесь.
— Можно по крайней мере увидеть ее? — спросил Ян-сан.
— Нет, — ответил отец.
Ян-сан не мог жить без Вонлей.
Отец и мать обрадовались, увидев сына, но радость их сменилась горем, когда заметили они, что сын их болен.
Скоро положение Ян-сана стало безнадежным, и, умирая, он сказал:
— Я умираю от любви к девушке, имя которой Хуан-чун-вонлей. Здесь ничего нельзя изменить, потому что она уже сосватана. Когда я умру, похороните меня у той дороги, по которой муж Вонлей поедет со своей женой.
Там его и похоронили.
А Вонлей обвенчалась с человеком, которого отец ее выбрал семь лет тому назад.
Но отец, пользуясь своим правом, не сразу отпустил Вонлей к мужу, а удержал ее у себя в доме еще на три года.
Все это время Вонлей только и делала, что стирала свое свадебное платье, и сделалось оно наконец тонкое, как паутинка.
Через три года приехал муж за Вонлей и увез ее к себе в дом.
Когда они проезжали мимо могилы Ян-сана, сидевшая на дереве зеленая птичка запела какую-то нежную песенку, от которой в первый раз после трех лет на бледных щеках Вонлей показался румянец.
Она остановила свою лошадь и сказала мужу:
— Это могила моего брата, — и Вонлей в доказательство показала лоскут, на котором кровью было написано имя Ян-сана, — позволь же мне согласно законам нашим помолиться о нем.
Муж не мог отказать жене в этой просьбе.
Подойдя к могиле, Вонлей сказала:
— Теперь, когда я исполнила волю моего отца, могила, раскройся и пусти меня к тому, кого одного я люблю и буду вечно любить.
Могила раскрылась, Вонлей вошла в нее, и могила снова закрылась.
Муж хотел было удержать ее за платье, но тонкое платье разорвалось, как паутина.
— И все-таки ты не будешь лежать с ним рядом, — сказал муж.
Он разрыл могилу, нашел там много костей и стал растаскивать их в разные стороны. Но кости опять сползались вместе, и опять он разлучал их, пока не раздался грозный голос с неба:
— Человек земли, это я, Великий Оконшанте, говорю тебе: все земные счеты для этих лежащих в могиле окончены. Теперь это только мои дети: оставь же их.
Могила закрылась, а муж уехал к себе домой, уведомил родных Вонлей о случившемся и скоро женился на другой девушке.
Наступил праздник жатвы, который бывает ежегодно в восьмую луну пятнадцатого дня. По обычаю, так как в этот день поминают усопших, родные Ян-сана и Вонлей собрались на могиле своих детей. Тогда прилетели две птички, красная и зеленая, и запели какие-то нежные песни.
А когда обряд поминовения был кончен, с неба спустились две прекрасные небожительницы в белых одеждах, и каждая из них держала в руках по пяти цветков: белый, голубой, красный, желтый и черный. Небожительницы коснулись своими жезлами, и могила раскрылась. Они бросили туда белые цветы, и образовались скелеты. Бросили голубые цветы, и образовались жилы. Бросили красные, — потекла кровь.
