– Сколько всего картин будет в серии?
Мэри вздергивает подбородок: жест надменный, вызывающий, даже говорящий: да кто ты вообще такая?
– Не знаю, на сколько сил хватит.
Если хочу узнать правду, выбора нет.
– Картин будет девять. «Аббертон», «Бландфорд», «Гондри», «Дарвилл», «Марджерисон», «Родуэлл», «Уиндес», «Хиткот», «Элстоу».
Мэри кричит, словно я вонзила иглу ей в сердце, и складывается пополам.
– В чем дело, Мэри? Что страшного в этих названиях?
– Это он, он тебе сказал?!
– Сказал мне что? Кто они?
– Я не знаю, кем они были, – шепчет она. – Они не сказали, поразительно, да?
– Были... – Мое сознание медленно впитывает страшное слово. – Так они мертвы?
Мэри пытается взять себя в руки.
– Мертва Джемма Краудер, – отвечает она.
– Что?
– Ты знала, что ее выпустили из тюрьмы?
Я не хотела знать. Специально попросила, чтобы мне не сообщали...
– Рут!
– Нет! Нет!
В некоторых странах за соблазнение чужих мужей забивают камнями!
Мертва... Мэри сказала, что Джемма мертва?
– Вчера... – бормочет Мэри, – вчера ты появилась у меня в таком состоянии, ничего не слушала, как заведенная повторяла, что Эйден прячется в доме! А я полдня объяснялась с детективом из Лондона, он незадолго до твоего прихода убрался. Джемму Краудер застрелили – одну пулю всадили в голову, вторую в сердце.
Застрелили. Что же, вполне логично: люди, которые так себя ведут, сильно рискуют. «Одну пулю всадили в голову, вторую в сердце...»
Я пытаюсь осознать услышанное, когда Мэри говорит:
– Если тебе по-прежнему нужна правда, спроси, кто убил Джемму.
14
5/03/2008
Когда Саймон с Чарли выбирались из такси, Оливия смотрела в окно своей квартиры на первом этаже, а когда расплатились, уже стояла у двери.
– Лично мне плевать на Марту Вайерс, – вместо «привет» заявил Саймон и, повернувшись к Чарли, добавил: – Кэрри Гатти – вот с кем нам нужно разговаривать!
– Ты сказал – Кэрри Гатти? – переспросила Оливия. – Ушам своим не верю!
– Нет, я сказал – поехали отсюда, Чарли!
– Я бы на вашем месте осталась! – прожгла его взглядом Оливия. – Связь между Мартой Вайерс и вашим делом огромна, колоссальна, чудовищна! Или... дело не ваше? Кто кому помогает, вы столичной полиции или она вам?
– Тебя это не касается! – процедила Чарли.
Она еще злилась на сестру за вчерашнее. «Прости, Чарли, но новости плохие...» У Чарли в уме пронеслись ужаснейшие варианты: Саймона убили, ранили, взяли в заложники, но тут Лив устала от амплуа трагической актрисы и передала сообщение. На Саймона она тоже злилась: какого черта он Оливии сообщение оставил?! Вообще-то Чарли догадывалась, какого черта... Саймон прекрасно знал: она разозлится за то, что он угодил в переплет и втягивает ее в разбирательства со столичной полицией.
На службу им обоим не велели возвращаться до тех пор, пока они нужны Даннингу и Милуорд, но это можно было считать мелкой неприятностью. Чарли за свое место не держалась, а Саймона не отпустили бы даже те, кому он не нравился. Даже старший суперинтендант и старший констебль, которые терпеть его не могли.
– Ну, выкладывай свою оглушительную новость! – без особого энтузиазма сказал Оливии Саймон.
– Спасибо за позволение. Во-первых, хоть в Интернете и нет ни единого упоминания о гибели Марты Вайерс, готова спорить на миллион, что она совершила самоубийство.
– Менее расточительные и взбалмошные люди в таких случаях пятерку ставят, – заметила Чарли.
– Ладно, уговорила, ставлю миллиард! У Вайерс вышла одна книга, роман. Я разыскала его на «Амазоне». Главная героиня влюбляется в малознакомого мужчину и в результате ломает себе жизнь. В хвалебном отзыве на «Амазоне» даже есть слово «самоубийственный».
– Черт подери! – вырвалось у Саймона. – Да о несчастной любви добрая половина всех книг написана! «Анна Каренина», например. И что, разве Толстой покончил собой? Чарли, мы напрасно теряем время!
– Может, до конца дослушаешь? – рявкнула Оливия. – Когда я объявила Сенге Макаллистер из «Таймс», что Марта Вайерс погибла, та сразу спросила, не самоубийство ли это. В 1999 году Сенга написала статью под названием «Звезды нового тысячелетия» о пяти представителях разных направлений искусства, на которых в двадцать первом веке стоит обратить внимание. – Оливия сделала паузу, чтобы отдышаться. – Среди литераторов выбрали Марту Вайерс, причем по рекомендации самой Сенги. К тому моменту роман она еще не прочла, только рассказы, но даже по ним определила: Вайерс – самый талантливый и перспективный из начинающих писателей.
– Талант и перспективность непременно означают оригинальность, а роман о несчастной любви оригинальностью не пахнет, особенно если написан в 1999 году.
– Он что, серьезно? – спросила сестру Оливия.
– Не слушай его, Лив, давай дальше!
– Несчастная любовь бывает разной. Надеюсь, тебя, Саймон, она никогда не коснется!
– Что это значит, черт подери?
– Лив! – Чарли замахала руками перед лицом сестры. – Давай дальше!
– Впоследствии Сенга пожалела, что выбрала Марту Вайерс. – Судя по испепеляющему взгляду, Оливия не собиралась оставлять выпады Саймона безнаказанными. – Первый роман стал последним. Вайерс перестала писать.
– Смерть – причина серьезная, – заметила Чарли, – и, как правило, на писательскую плодовитость влияет отрицательно.
– Вайерс перестала писать вскоре после выхода романа. А вот другие «будущие звезды», которых Сенге порекомендовали музыкальные, театральные и кинокритики, впрямь стали знаменитыми.
– Например?
– Музыкальные критики отметили Пиппу Дауд.
– Она из группы «Капля сочувствия», – пояснила Чарли Саймону и повернулась к Лив: – С современной музыкой он, извини, не знаком.
– А кинокритики – Дуну Чемпиона.
– Бездарный хлыщ!
– И мультимиллионер в придачу, – едко напомнила Лив. – Наверное, трудно предугадать, чья карьера пойдет в гору, а чья заглохнет. Это же примерно как будущее видеть! – Перехватив раздраженный взгляд Саймона, Лив вернулась к конкретике: – Потом Сенга упомянула некий факт, но я о нем вспомнила, лишь когда она прислала статью, в которой остались только абзацы о Марте. Сенга выразилась так: «По крайней мере, не одна я пальцем в небо попала! С комиком и художником критики тоже лопухнулись!» Я решила, что речь о Мэри Трелиз.
– Что ей известно о Трелиз? – спросил у Чарли Саймон.
– Очень многое, – надменно ответила Оливия. – Что есть некая Рут Басси, зацикленная на Чарли, а у той – бойфренд, Эйден Сид, который считает, что убил художницу Мэри Трелиз, причем живехонькую.
– Ты ей и имена назвала?
Чарли вздохнула. Она впрямь рассказала сестре больше обычного. Срочно требовалась тема для беседы, не касающаяся «стены позора». История Рут, Мэри и Эйдена подходила идеально, но как рассказать
