владельца она назвала вас.
Джоди совсем растерялась.
— Странно! Ведь контракт был подписан прямо там, в офисе мистера Финча.
— Чрезвычайно странно! — воскликнул Келли. — На вашем месте, мисс Хопкинс, я бы непременно этим занялся. Я не юрист, но подозреваю, что, пока условия сделки не соблюдены, ответственность за все, что произойдет на участке, может быть возложена на вас.
— Я немедленно все проверю, — сказала она, — и спасибо, что обратили на это мое внимание. Я сообщу вам, если что-нибудь выяснится.
— Буду вам очень признателен, мэм.
Джоди тут же перезвонила Рику и пересказала ему весь разговор.
— У меня просто в голове не укладывается, — сказала она под конец. — Фарли так торопился снова выставить участок на продажу, что купил его у меня для перепродажи, хотя не мог не знать, что расчистка может влететь ему в такую сумму, что он не получит никакой прибыли. И теперь вдруг выясняется, что он ничего не расчистил и даже не сообщил персоналу, что участком теперь владеет компания.
— Ну, его так называемый персонал состоит из одной секретарши, — хмыкнул Рик, — но все равно это очень странно. Сейчас позвоню Виктору.
— Спасибо, Рик, — тихо сказала она. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
— Как всегда, дорогая, — так же тихо ответил Рик. — Занимайся младенцем, а мне предоставь разобраться с этой докукой.
Он говорил так, будто они одна семья — он, она и малютка.
Или она снова расфантазировалась?
Назавтра Рик проснулся с уже продуманным планом действий. Хотя была суббота и полагалось бы отдыхать, он намеревался заняться Фарли Финчем и выяснить, что, черт возьми, происходит.
Зазвонил телефон. Звонок был из больницы в Гейнсвилле:
— У нас тут пациентка, поступившая прошлой ночью. Говорит, что зовут ее Блоссом, и требует свидания с вами.
— Со мной?! — поразился Рик. — Не знаю никого по имени Блоссом. А фамилия ее как?
— Не говорит, — ответили ему. — Блоссом — это, наверно, ее уличная кличка. Похоже, она бездомная. Состояние ее критическое, и если вы хотите с ней переговорить, советую вам приехать как можно скорее.
Рик нахмурился, начиная кое-что понимать.
— Скажите, сколько ей лет и что у нее со здоровьем?
— Утверждает, что восемнадцать, но выглядит моложе. Диагноз сложный, включая недоедание, бронхит, и самое главное — инфекция, внесенная вследствие так называемых «диких» родов, произошедших без всякой медицинской помощи и послеродового наблюдения.
— Через полчаса буду, — решительно сказал Рик и набрал номер своих родителей.
Рик с ревом затормозил у Гейнсвиллской больницы, но в машине он был не один. С ним была Джоди. Он позвонил в дверь, и она ждала на тротуаре, не менее его сгорая от нетерпения.
Их направили в палату интенсивной терапии, и Рик попросил, чтобы прислали стенографистку, зафиксировать разговор. На втором этаже его уже ждал доктор Пол Нолан, которого Рик хорошо знал. Рик познакомил их с Джоди.
— Ничего, если Джоди будет присутствовать при разговоре? Она взяла на себя заботу о ребенке, которого, как я подозреваю, родила эта женщина.
Доктор, кивнув, взглянул на Джоди.
— Да, пожалуйста, только держитесь в тени, пусть разговор ведет Рик. Она очень слаба.
В палате стояли две кровати, но занята была только одна. Девочке на вид было не более шестнадцати. Тусклые бесцветные волосы спутаны, лицо мучнисто-серое. Глаза закрыты, дыхание, даже с кислородной маской, прерывистое.
Да, подумал Рик, доктор прав. Надежды у нее почти никакой.
Бедняжка. Ничего удивительного, что она оставила свое дитя у него под дверью. Куда ей заботиться о ребенке, она и сама-то себе не под силу. Но зачем писать, будто он, Рик, — отец?
Он услышал, как тихо ахнула Джоди, и пожалел, что подверг ее этому испытанию. У нее такое нежное сердце. Для нее это пытка, но уйти она не захочет.
Одно он знал точно. Ни одному из детей, которых суждено родить Джоди, не выпадет такая доля, как этой несчастной девочке. Она отдаст им всю заботу и нежность, в которой только может нуждаться дитя.
Его охватило отчаяние. Господи, если бы только… если бы…
Из горьких дум его вывел приход стенографистки — средних лет женщины, тоже в халате и маске, с блокнотом и карандашом в руке. Так. Можно начинать.
Он указал ей на стул и сам сел с другой стороны кровати, поближе к изголовью. Пол и Джоди стояли в изножье.
Рик нагнулся над девочкой, тронул ее за худое плечо.
— Блоссом, — позвал он. Трудно было понять, то ли она спит, то ли без сознания.
Она не отозвалась, и он снова ее позвал, снова легонько потряс за плечико.
Ресницы ее затрепетали, веки поднялись, приоткрыв блеклые, лишенные блеска голубые глаза. Глаза исстрадавшейся души.
— Блоссом, — мягко сказал он, — меня зовут Рик Макбрайд. Начальник полиции Макбрайд из Коппер- Каньона. Ты хотела поговорить со мной?
Она прикрыла глаза, словно держать их открытыми было ей не по силам.
— Да, — прошелестела она. — Я оставила вам своего ребенка.
Рик ничуть не удивился.
— Да, я знаю. Ты можешь рассказать мне о ребенке? Это девочка или мальчик?
На этот раз ее глаза широко раскрылись.
— Разве вы ее не нашли? — в панике спросила она.
Рик погладил ее по плечу.
— Нашел, и дитя чудесное, но я должен быть уверен, что мы говорим об одном и том же ребенке.
Блоссом удивилась.
— А что… женщины часто оставляют своих детей под вашей дверью? — на полном серьезе спросила она.
Рик покосился на Пола — выпуклые глаза доктора блеснули усмешкой. Ничего, он с этим весельчаком поговорит позже.
— Нет, такое со мной впервые, — заверил ее Рик. — Но эти вопросы необходимы, чтобы можно было помочь твоему ребенку. Так кто это — девочка или мальчик?
Ответ, кажется, ее успокоил, и она снова прикрыла глаза.
— Девочка.
— Когда ты ее родила?
Прошло несколько секунд.
— Не помню числа — в тот же день я оставила ее у вас на ступеньках.
Рик глянул на стенографистку — успела ли та записать. Все в порядке.
— Отлично, — сказал он. — Можешь сказать, где ты ее родила?
— В номере мотеля. Я… я потом там все хорошо вымыла, — поспешно ответила она.
Сердце Рика оборвалось; он услышал тихий всхлип Джоди. Черт побери! Да где же те люди, которым положено присматривать за этой девочкой, ведь она сама еще ребенок?
Он откашлялся.
— Ну конечно, — сказал он и взял ее за руку, ту, что была свободна от трубки с физраствором. — Как назывался мотель?
Она опять помолчала.
