— Но пожар… — возразила Джоди.
— Сейчас будет и про пожар, — пообещал Рик. — Пожар — это была последняя попытка выбить тебя из игры. Один из заговорщиков согласился устроить поджог, но в последний момент сдрейфил и отказался, вот Фарли и пришлось замараться самому. Беда в том, что он в этом деле новичок и не сумел сделать все, как полагается, — плеснул слишком много бензина, чиркнул зажигалкой. Огонь вспыхнул разом, прежде чем Фарли сумел выбраться из дома, вот он и получил значительные ожоги.
— Какой ужас, — пробормотала Дороти.
— Поделом мерзавцу, — без всякого сочувствия отозвался Рик. — Он с трудом добрался до Лаури, тот оказал ему первую помощь и отвез в больницу в Бойзе.
— Но ведь он был здесь в понедельник… — растерянно сказала Джоди. — А-а, вот почему он выглядел таким несчастным… и был в свитере вроде бы с чужого плеча, я еще удивилась, с чего это он…
— Еще б не несчастным! — сказал Рик. — Надо думать, с ума сойдешь от боли. Но здесь, в городе, ему нельзя было показываться врачу. Всякий понял бы, что такие ожоги могли быть получены только человеком, причастным к пожару. Он, видимо, приехал единственно, чтобы увидеться с тобой, а потом вернулся в Бойз и больше сюда не являлся. Не смел, пока ожоги не заживут.
Джоди с облегчением перевела дух. Наконец-то это темное дело распутано.
— И что теперь? Фарли, Харлан и их сообщники окажутся под следствием?
— И еще как, — заверил ее Рик. — Думаю, несколько лет тюрьмы им обеспечено, а уж погубленную репутацию не восстановить до конца жизни. Короче говоря, не позавидуешь.
Рик поднялся. Джоди накинула пальто и вышла проводить его до машины. Стояла прекрасная ночь, морозная, яркая, с бликами лунного света на снегу.
У ворот они остановились, Рик обнял Джоди.
— Ты же знаешь, я не могу удержаться, — пробормотал он, притягивая ее к себе.
— Но я бы сказала, ты проявляешь героические усилия, стараясь отвергнуть меня, — ответила она и прижалась к нему озябшим лицом.
— Ничего подобного, — теплым облачком согрели ей ухо его слова. — Если б я сделал то, о чем мечтаю, то увез бы тебя к себе и мы бы всю ночь напролет любили друг друга.
— Но ты этого, конечно, не сделаешь, — сказала она.
— Нет, не сделаю, — упавшим голосом подтвердил Рик. — И ты еще будешь меня за это благодарить, когда вернешься в Огайо.
Нет, все бесполезно. Он хочет ее, и даже очень, но любить — не любит. Любил бы — перестал бы бесконечно твердить о своем предубеждении против детей, пользуясь им как предлогом, чтобы отослать ее прочь. Сколько на свете мужчин, полагающих, что не выносят малышей, но, заимев собственных, гордятся и обожают их…
Как будто прочитав ее мысли, он разомкнул объятия, нежно отстранил Джоди, сел за руль и уехал.
На другой день Джоди получила от детского попечительского совета официальное уведомление, в котором говорилось, что для Долли подыскали семью и что Джоди рекомендуется в ближайший понедельник передать девочку приемным родителям на испытательный срок. В понедельник в десять утра ее, Джоди, ждут в Агентстве по защите детей, с тем чтобы приостановить ее опеку над Долли.
Джоди была в доме одна, когда пришла почта, и ничто не мешало ей дать волю слезам.
Что ж, пора подумать о будущем. Будущем, в котором не будет ни Рика, ни Долли!
Она не рассказала о письме родителям Рика, но спросила Дороти, можно ли ей сегодня самой приготовить ужин и пригласить на него Рика. Дороти хоть и удивилась, но согласилась с готовностью. Рик, когда Джоди ему позвонила, удивился не меньше.
Этим вечером она приготовила жареного цыпленка с капустой брокколи — блюдо, которое в семье все любили, — и подала его с зеленым салатом, горячим французским хлебом и чесночным маслом, а на десерт у нее был припасен торт с шоколадным кремом, купленный в местной кондитерской, которая славилась домашней выпечкой. Джоди надела костюм цвета сливы, который очень шел к ее золотистым волосам.
Рик, явившись, не удержался, взял ее кончиками пальцев за талию и, налюбовавшись, одобрительно произнес:
— Ох, не тем ты занялась, душа моя. Тебе самое место на обложке какого-нибудь шикарного журнала!
Джоди так и растаяла от удовольствия. А Рик обнял ее и крепко прижал к себе, прямо на глазах у родителей.
— Рада, что тебе нравится мой костюм, — прошептала она и осторожно отстранилась, не в силах больше выдерживать такое напряжение. — Ужин будет готов через несколько минут, а пока Шон согласился поработать барменом. Так что милости прошу к стойке — и сам назови отраву, которую предпочитаешь.
Ужин прошел весело.
Позже, когда торт был съеден, а со стола убрано, все устроились в гостиной с рюмками ментолового ликера в руках. Джоди и Рик — на диване.
Сердце Джоди бешено билось, но откладывать было уже нельзя.
Джоди поставила рюмку на столик и откашлялась.
— Прошу внимания! — старательно изображая веселость, объявила она. — У меня новость!
Рик прервал разговор с отцом, Дороти вопросительно приподняла брови.
— Сегодня утром я получила письмо, — Джоди приподняла конверт, загодя положенный ею на столик.
Все выжидающе замерли, не говоря ни слова. Джоди вынула письмо из конверта, развернула и прочла вслух, следя, чтобы не дрожал голос.
Когда она кончила, наступила мертвая тишина, которую прервал Рик.
— Ну, я… наверно, мы все знали, что рано или поздно это случится, — произнес он, внимательно глядя на Джоди, и она поняла: он боится, что она заплачет. Держать себя в руках удавалось с трудом.
— Кроме того, мне пора на работу, так что я передаю Долли в агентство и сразу же уезжаю в Цинциннати.
Все уставились на нее в изумленном молчании.
Джоди почувствовала, что губы ее дрожат, и стиснула кулаки, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
— Мне будет страшно не хватать вас всех. Вы стали мне совсем родными, и никогда в жизни я не смогу отблагодарить вас по-настоящему за все, что вы для меня сделали… — Голос все-таки сорвался, и она всхлипнула. — Я очень надеюсь, что вы вскорости приедете в Цинциннати и мы повидаемся. Мне хочется показать вам город, познакомить с друзьями…
Она поняла, что плачет навзрыд, еще до того, как ее перебила Дороти.
— Твое присутствие в доме было для нас истинным удовольствием, Джоди, — сказала она. — Мы не представляем себе, как сможем без тебя обходиться, и всегда будем тебе рады.
Рик молчал. Неужели он рад, что она наконец уезжает? Хоть бы притворился, что ему жалко, — ведь они расстаются навсегда. Навсегда.
Глава тринадцатая
А Рик чувствовал себя так, словно ему дали под дых. Боль накатывала волнами, было трудно дышать.
