чувства патриотизма? Но что такое патриотизм? На вопрос этот невозможно ответить, не ответив сначала другой более фундаментальный. Что такое государства и почему они вообще существуют? Ответ будет невероятно прост. Государства существуют том же основании, на котором покоится любая эволюция — более приспособленные выживают. Не более сильные, а более приспособленные. Те, которые проиграли борьбу за существование, исчезают. Их нет. И справедливости нет. Как нет ее и в эволюции биологической. Это естественный отбор и он продолжается. Но должны ли мы граждане стопроцентно отождествлять себя с государством? И радоваться его силе? История галактики дает нам примеры очень сильных государств, жизнь подданных которых была чудовищна. А также государств малозначительных, слабых и почти лишенных самостоятельности, уровень жизни в которых был, несмотря на это, очень высок. Более того, некоторые государства прекращали свое существование как политические единицы на карте галактики, а благосостояние их народа при этом многократно возрастало. Так что процветание государства отнюдь не означает процветание его граждан. А в нашей конституции записано, что основная стратегическая цель Мирры как государства это обеспечение безопасности и наиболее высокого из возможных в настоящее время уровня их жизни. Государство и власть в нем по мнению миррян это всего лишь обслуживающий персонал, а налоги — оплата услуг этого персонала. Фактически граждане Мирры выступают как квартиросъемщики. Мы вносим плату и ожидаем за нее соответствующий сервис, включающий, в том числе, и охрану. Да люди зачастую готовы пожертвовать чем-нибудь сейчас, чтобы лучше обустроить свою квартиру в будущем. Но какое нам дело до тех, кто будет жить в этой квартире спустя двести лет?! С какой такой стати мы должны оплачивать их комфортное проживание? Почему мы вообще должны беспокоиться о состоянии фирмы-домовладельца в отдаленном будущем? Это не наши проблемы. Тем более что практика показывает — все взывания к патриотизму и призывы потуже затянуть пояса ради грядущего процветания государства долженствующего наступить незнамо когда, как правило, являются лишь демагогией власть предержащих либо удовлетворяющих свои амбиции на международной политической арене, либо набивающих кошелек, либо совмещающих первое со вторым. Да. Наполеон говорил: ' Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую'. Мы мирряне формулируем это иначе: 'Мы вполне готовы кормить чужую армию, если она будет обеспечивать нам безопасность не хуже нашей собственной и при этом стоить не дороже'. Другое дело, что пока такой иноземной армии нам еще не встречалось. Как и государства способного обеспечить нам сравнимый с нашим нынешним уровень жизни. Именно поэтому когда наши солдаты умирают, то они умирают не за какую-то абстрактную идею будущего благоденствия и царства справедливости, не за государство, потому что глупо умирать за обслуживающий персонал, не из чувства патриотизма — они умирают за своих близких. За нас.
* * * Граф достал еще один футляр и раскрыл его. Внутри опять засверкал искристый небеллит. По залу пробежали смешки.
— Это тоже копия, — улыбаясь, сообщил Граф, — И я, пожалуй, воздержусь от того, чтобы топтать и этот кристалл. Я хотел бы обратить ваше внимание на другое. Ни один из вас, не являясь экспертом, не смог бы отличить эту подделку от оригинала. Но как только вы узнали, что это подделка, ценность кристалла рухнула с восьми миллионов до почти что ничего. Люди не любят подделки. Даже самые искусные. Так уж устроена наша психика. А вирт это подделка. Ей не выиграть у оригинала в глазах у подавляющего большинства людей, какой бы прекрасной она не была.
— Может вы и правы, советник, — ответил ему с первого ряда сенатор Орилеи, — Но вирт отбирает у людей будущее. Раньше, когда человек знал, что его жизни есть предел, он стремился чего-нибудь достичь прежде чем умереть. А сейчас некуда спешить. Зачем? Ведь твое сознание относительно дешево (а у вас на Мирре так и вообще даром) скопируют в вирт и оно продолжит там жить почти вечно.
Граф покачал головой.
— Вы ошибаетесь, сенатор. Вирт наоборот впервые за всю историю человечества дарит нам полную ответственность перед будущим. Тот, кто собирается жить в вирте, не скажет 'после нас хоть потоп' так как не будет этого 'после нас' — все проблемы будущего это его проблемы. Горизонт планирования такого человека стремится к бесконечности. Потому что ему в этом будущем и жить.
* * * И если вы завтра проголосуете за пресечение геноцида в системе Мидори, то наши солдаты будут воевать там ради вас. Потому что если этих нацистов не остановить там, то спустя двести лет они придут за вами. Да, к тому времени биологические организмы многих из вас износятся и прекратят свое физическое существование, но ваш разум в осуществление вашего гражданского права продолжит жить. Жить в вирте. А теперь подумайте вот о чем. Если захватчик придет на землю Мирры, то позволит ли он расходовать ресурсы нашей системы на поддержание вирта? Тот самый захватчик, который в своей собственной системе уничтожил не только тех, кого посчитал недочеловеками, но и всех хронически больных. Так что речь идет именно о вашей жизни и смерти хоть и спустя более чем две сотни лет. Взвесьте. На одной чаше весов ваша очень длинная, возможно даже вечная, жизнь в будущем, а на другой определенные финансовые затраты на войну сейчас. Мне кажется, выбор очевиден. Остановив геноцид в системе Мидори, мы спасем не только миллионы ни в чем не повинных людей. Мы спасем самих себя. В глубокой древности Людовик XIV заявлял: 'Государство — это Я!'. Я же утверждаю — 'Будущее — это мы!'. И мы не можем сказать 'после нас хоть потоп', потому что мы никуда не уходим. Поэтому сделайте завтра правильный выбор. Выберите будущее!'
Версия 1.01
— У нас не было выбора! У них армия! У них оружие! У… — закованный в наручники двадцатилетний парень хотел продолжить, но его перебили.
— Выбора не было у тамерийцев, — сказал полковник Кин.
— Каких еще тамерийцев?! — ошарашено переспросил пленный.
— Судя по всему, на вашей планете дела с преподаванием истории идут гораздо хуже, чем с подготовкой террористов.
— Историей?!
— Тамерия… Была такая планетка и такое же одноименное планетарное моногосударство лет сто назад. Оно и сейчас существует. Правда, лишь как часть республики Спин входящей в Содружество Демократических Планет. Полагаешь, мне у них нужно что-нибудь взорвать? Ну, там ради свободы, народа и из глубокого чувства патриотизма.
— Я не понимаю…
— Ну, конечно же, ты не понимаешь, — усмехнулся полковник Кин, — Если бы ты понимал, то не сидел бы сейчас в наручниках передо мной. А Тамерия… Теперь о ней мало кто помнит. Мой прадед был оттуда.
— Да плевать мне на тебя и на твоего прадеда и на эту вонючую Тамерию! Что молчишь?! Думаешь, я тебя боюсь?!
— Думаю, боишься. Слегка. Так как не мог не слышать о Мирре. Но, к сожалению, боялся ты явно недостаточно. Ну, ничего — мы еще научим вас гуманизму.
— Гуманизму?! Вы?! А как на счет неотеррийского похода? Тогда вы уничтожили три планеты полностью! Три! И ты меня будешь гуманизму учить?!
— Это распространенное заблуждение, — вздохнул Кин, — Что если кто-то когда-то триста лет назад
