Маленькая размолвка, которая была результатом гневной вспышки Джейн, естественно, должна была быть улажена, и на следующий день Джейн и ее жених одновременно взяли перерыв на чай. Они направились к маленькой рощице, где росли сосны и где уже напоенную осенними дождями почву устилали яркие желтые крокусы, закрывая голые каменистые участки земли, высушенной лучами безжалостного солнца греческого лета.
— Милая… — Стюарт заключил Джейн в объятия и нежно поцеловал. — Прости меня, дорогая.
Джейн отрицательно покачала головой и отстранилась от него:
— Это я должна извиняться. Я вела себя так ужасно, что даже не представляю, как ты можешь меня простить.
— Я люблю тебя, — прошептал он и замолчал, так как эти слова были достаточным объяснением. Но когда он снова поцеловал ее, Джейн смутно поняла, что ей чего-то не хватает. Она не могла найти причину странному беспокойству, которое снедало ее, и в глубине своего сердца была встревожена этим.
— Мы исчерпали свои полчаса, — сказала она, в конце концов освобождаясь из его объятий. — Со мной работает эта жуткая мисс Гилберт, а она каждый раз смотрит на часы, когда я возвращаюсь.
Стюарт раздраженно повел плечами, и Джейн взглянула на него. Прочитав ее мысли, он сказал примирительным тоном:
— Прости, дорогая, но ты в последнее время часто раздражаешься. Ты плохо себя чувствуешь?
Она прикусила губу и через некоторое время покаялась:
— Наверное, действительно кажется, что я все время раздражаюсь. — Она покачала головой. Что с ней происходило? Иногда она раздражалась даже на саму себя! — Нет, я чувствую себя хорошо. — Она вдруг оживилась и взяла его под руку. — Обещаю, что больше не буду раздражаться!
Подойдя к краю рощи, Джейн отняла свою руку. Но так случилось, что, пока она и Стюарт шли обратно, намеренно избегая места, где, как они знали, работает доктор Валлас, тот неожиданно вышел из ближайшего деревянного домика. Его глаза невозмутимо посмотрели на Джейн, затем переместились на ее попутчика. В них промелькнуло презрение, адресованное обоим молодым людям, затем, даже не удостоив пару кивком головы, доктор Валлас прошел мимо.
— Я думаю, — задумчиво сказала Джейн, — что, наверное, нам следует быть осторожнее. Греки не одобряют такую дружбу, какой представляется наша. Знаешь, предполагается, что я замужем за Гаем.
Стюарт просто рассмеялся:
— Я уже говорил, дорогая, он достаточно искушен в западных обычаях.
Джейн ничего не ответила. Ей не хотелось раздражать жениха, но она приняла решение быть немного осмотрительнее в будущем.
Глава 3
Со вздохом удовольствия и полного удовлетворения Джейн наконец положила утонченную золотую диадему, над которой старательно работала много часов. Мисс Гилберт взяла ювелирное изделие в руки, ее серые глаза были остры, как у ястреба. Джейн ждала, уверенная в том, что та не сможет найти никаких погрешностей, но, к ее изумлению, женщина резко сказала:
— Доктор Валлас говорил, что вы не в состоянии справиться, и определенно был прав. Для этого нужна щетка с более жесткой щетиной.
— Я боюсь использовать более грубую щетку, золото очень тонкое в некоторых местах… эти листики, например, могут развалиться.
— Чепуха! Используйте более грубую щетку.
Джейн с трудом себя сдерживала. Значит, доктор Валлас так все обрисовал? Без сомнений, это отражало его неприязнь к ней. Он должен был объяснить, что Джейн медленно работает и поэтому нуждалась в помощи, а вместо этого он сказал мисс Гилберт, что она не в состоянии справиться! Джейн вынуждена была признать, что это одно и то же, но формулировка могла бы быть более деликатной. Не собираясь, однако, ссориться с мисс Гилберт, она просто сказала:
— Думаю, улучшить ситуацию невозможно. Я очень долго работала над этой вещью, и было бы ужасно сейчас испортить ее.
— Испортить? Такого не будет. Вот, поработайте этой щеткой.
Джейн взяла у нее из руки щетку, все еще не решаясь применить ее для очистки такого хрупкого изделия. Но мисс Гилберт знала, что делает; она считалась экспертом, в то время как Джейн была всего лишь любителем, и поэтому спустя какое-то время она приступила к работе. Мельчайшие крупинки грязи удалялись из крохотных щелей, и девушка уже начала мысленно воздавать хвалу мисс Гилберт, когда, к ее ужасу, один из листиков отвалился и упал на стол, рассыпавшись на фрагменты.
— О-о… — Джейн так расстроилась, что готова была заплакать. — Я знала, что подобное обращение с вещью будет слишком грубым.
— Что вы натворили, юная леди? — Мисс Гилберт рассматривала фрагменты с возрастающим гневом. — Какая неловкость! Почему доктор Валлас поручил вам заниматься таким сложным делом, мне понять не дано. Вам лучше пойти и рассказать ему, что вы наделали.
— Рассказать ему? — Эта мысль ужаснула ее. Если он придирался к ней по мелочам, то что же скажет по этому поводу? — Во всем виноваты вы. Я была удовлетворена тем, как она выглядела.
— Доктор Валлас не был бы удовлетворен, — отрезала женщина, забирая диадему из трясущихся рук Джейн. — Вы абсолютно испортили одну из самых прекрасных вещей, которые мы нашли в этих гробницах. Вот, отнесите ее доктору Валласу. Чем быстрее вы с этим разберетесь, тем лучше.
— Я… я не могу. — Куда девалась храбрость, которая была у нее, когда она поклялась отвечать ему в будущем дерзостью на дерзость? Сейчас девушка была напугана — она впервые по-настоящему боялась доктора Валласа. — Это ваша вина и вы должны нести ответственность за случившееся.
Надменные брови взметнулись вверх.
— Я к этой вещи вообще не прикасалась. Вы хотите свалить вину на меня? — Мисс Гилберт покачала головой. — Это разрушение целиком на вашей совести, миссис Бриант, и лучшее, что вы можете сделать, — это немедленно признаться. — Диадема была возвращена Джейн.
С ушедшим в пятки сердцем и подкашивающимися ногами девушка направилась туда, где стоял доктор Валлас и давал указания по поводу входа в новую гробницу. Там было много людей, и Джейн очень не хотелось обнародовать свой промах. Диадема была аккуратно завернута, и она прижимала ее к себе.
— Доктор Валлас, могу я поговорить с вами… э-э-э… наедине?
Он развернулся и посмотрел на нее удивленно. Николас Валлас выглядел мрачным и грозным, одетый в пыльные брюки и черный свитер. Его губы были привычно сжаты, челюсть напряжена, брови опущены.
Джейн почувствовала спазмы в горле. В этот момент она с радостью пожертвовала бы десятью годами жизни, чтобы избежать нескольких подобных минут.
— Наедине? — Он нахмурился, глядя на нее с обычным презрением. — Что-нибудь случилось?
— Боюсь, что так, — ответила она грустно. — Не могли бы вы пройти в свой офис?..
После минутного колебания он, проинструктировав одного из рабочих, развернувшись, быстро пошел по направлению к офису. Паулина была там, за пишущей машинкой, и Джейн взглянула на нее с мольбой в глазах.
— Оставьте нас ненадолго, пожалуйста, миссис Дайсон, — сказал доктор Валлас, и, бросив удивленный взгляд на свою будущую невестку, Паулина встала и вышла.
— Итак, миссис Бриант, в чем дело?
Медленно, неохотно она положила диадему на стол и развернула:
— Я… я боюсь, с этой вещью произошел несчастный случай, доктор Валлас. Мне очень-очень жаль, но один из… из… — Он уже взял диадему в руки и молча смотрел на нее. Она вспомнила, как только вчера он назвал это украшение одним из самых красивых найденных им ювелирных изделий.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Николас оторвал взгляд от вещи, которая, похоже, была загублена. Выражение его лица было резким и осуждающим.
