решение вести себя тихо и неприметно, а с Ричардом быть спокойной и дружелюбной. Ну что ж, как решила, так и сделала!
Вот и начались тихие семейные радости! — подумала она, глядя перед собой невидящими глазами.
Днем посыльный доставил Фрэнсис цветы — роскошно оформленный букет из алых роз и белых лилий. На карточке было всего одно слово:
Интересно, как это понимать? — думала Фрэнсис, ставя цветы в вазу на стол в гостиной. Как знак примирения или похоронный венок?
Сюрпризы на этом не кончились: Ричард вернулся с работы в начале седьмого. Фрэнсис в это время лежала на диване перед телевизором, предвкушая очередной тоскливый вечер в гордом одиночестве и планируя на всякий случай очередной акт нападения. Как только он появился в дверях гостиной, Фрэнсис встала, выключила телевизор и молча посмотрела на него исподлобья.
— Вижу, цветы тебе уже доставили, — заметил он с непроницаемым лицом.
— Да. Сначала я подумала, что там взрывной механизм.
— А я думал, что увижу цветы на тротуаре под окном, — ответил Ричард, прислонясь к притолоке и изучая ее взглядом.
— Зачем ты их прислал?
— Решил, что пора переходить на знаковый язык. Не думай, что я пытаюсь лебезить. Но и на вторую порцию кофе не рассчитываю.
Фрэнсис вспыхнула и пробормотала:
— Понятно. Я… Вообще-то, на меня это не похоже.
— Я заметил, что ты редко выходишь из себя.
— Надеюсь, я не испортила твой костюм?
— В химчистке обещали, что жить будет.
— Извини.
— За что? Я же сам напросился. — Он опустил глаза и неожиданно выпалил: — Ведь я вчера даже не сказал тебе, как ты прелестно выглядишь. Да мне завидовали все мужчины в ресторане.
— Сомневаюсь; — буркнула она. — Но в любом случае, спасибо. Я понимаю, как много значит внешний вид.
Ричард наклонился и поднял с пола пластиковый пакет из супермаркета.
— Вот принес вместо извинений продукты. Может, поужинаем вместе?
— Поужинаем? — повторила Фрэнсис, глядя на него во все глаза. — Ты хочешь, чтобы я приготовила ужин?
— Просто мне пришло в голову: может, стоит начать все сначала? — Он пожал плечами. — Если ты не хочешь, я пойму. Тут ничего замысловатого — пара антрекотов, салат и все такое. Так что я и сам справлюсь.
Помимо воли Фрэнсис улыбнулась.
— Готова поспорить, Ричард, что твоей ноги в супермаркете не было. Наверняка попросил Джилл, и она все купила.
— Учитывая, что мы с тобой редко встречаемся, — с ухмылкой протянул Ричард, — ты меня чертовски здорово изучила. — Он помолчал. — Хочешь, я приготовлю ужин сам?
— Нет, лучше приготовлю я, а ты разольешь вино. По-моему, это разумное разделение труда.
Ну вот, это уже похоже на дружеские отношения, думала Фрэнсис по дороге на кухню. Только до спокойствия ей пока что далеко: сердце чуть не выпрыгивает из груди, в горле першит от волнения.
Целый день она изводила себя ревностью, представляя Ричарда в постели с женщиной. У нее было такое ощущение, словно она случайно попала на показ порнографического фильма и не может заставить себя подняться и уйти. Но самое ужасное, что это была не какая-то абстрактная женщина, а вполне конкретная особа. Старая знакомая Ричарда — Линда Томпсон.
Эта секс-бомба сразу произвела на Фрэнсис сильное впечатление. Она догадывалась, что раньше у Ричарда с ней были весьма тесные отношения. И ничуть не сомневалась в том, что пышногрудая Линда с удовольствием возобновит прежнюю «дружбу».
— Может, мне тебе помочь? — предложил Ричард.
Поглощенная мыслями, Фрэнсис не заметила, как он вошел в кухню, и от неожиданности чуть не выронила банку с оливковым маслом.
— Нет, все под контролем, — с натянутой улыбкой пробормотала она. — Джилл постаралась на славу. На гарнир будет молодой картофель, а на десерт — пирог с лимоном и грецкими орехами.
Ричард прислонился к холодильнику.
— А мне можно посмотреть, как ты готовишь, или это тебе помешает?
Ну конечно же помешает! — подумала Фрэнсис, и ее охватило желание. Когда Ричард рядом, она ни о чем другом думать не может. Так было даже утром, когда он пришел небритый, усталый и навеселе. Нет, это несправедливо!
Ей нравилось в нем все: и светло-карие насмешливые глаза, и темно-каштановые волосы, и большой чувственный рот. Особенно рот. И эта его манера говорить серьезные вещи и смеяться глазами.
— Смотри, если тебе интересно, — пробормотала она.
— А поговорить можно? Или лучше помалкивать?
— Как хочешь. — Фрэнсис налила масла в сковороду и поставила на плиту. — А что, тебе есть что сказать? — спросила она, а про себя подумала: или в чем-то признаться.
— Да нет. Ничего особенного. Фрэнсис выдавила улыбку и предложила:
— Может, расскажешь о своем поместье?
— А почему ты спрашиваешь?
Она положила антрекоты на сковороду и занялась овощами.
— Я же вижу, как оно тебе дорого.
— Понимаешь, для меня этот особняк с детства олицетворял спокойствие, безопасность и надежность.
— Понимаю. — Фрэнсис вздохнула и потянулась к полочке за специями. (Пару раз она ездила с шофером в супермаркет и закупила кое-какие продукты.) — Именно эти качества я ценила в Тони.
— Жаль, что каменные стены порой куда надежнее людей.
— А ты часто бываешь в поместье?
— С тех пор как стал самостоятельным, довольно редко. Но раньше я считал его своим домом. У моих родителей, как я теперь понимаю, были весьма своеобразные отношения. Отец любил мать, но супружеская верность никогда не была в числе его добродетелей. А мать любила его до безумия и сопровождала повсюду. Ей так было спокойнее. Ну а я большую часть жизни провел в поместье у Дианы.
— Тебе, наверное, досталось. — тихо сказала Фрэнсис, думая о том, что Ричард, судя по всему, пошел в отца.
— Только не надо делать из меня этакого бедного одинокого малютку, — поспешно возразил он. — Уверяю тебя, я никогда ни в чем не нуждался. И любви мне хватало. Даже когда умерла мать. Диана, хотя и потеряла единственного ребенка, не позволяла себе раскиснуть и по-прежнему окружала меня заботой.
— Я тебя понимаю, — тихо сказала Фрэнсис. — Ведь я тоже выросла без матери. Правда, я ее плохо помню. А тебе было еще тяжелее.
— После смерти матери отец очень изменился. Оказалось, что по-настоящему он любил только ее, а все остальное так, пустяки… — Ричард помолчал. — Правда, через пять лет отец женился, но очень скоро развелся. Так и живет бобылем. Похоже, у него развился комплекс вины. Ведь мама умерла, и ничего уже не поправишь.
— Чем заправить салат? — спросила Фрэнсис, заметив, как он погрустнел. — Майонезом или маслом?
— На свой вкус. Мне все равно. — Ричард вскинул бровь. — Почему ты спрашиваешь? Неужели я похож на раба желудка?
Фрэнсис перевернула антрекоты и, бросив на него взгляд, с улыбкой ответила:
