ответил тот.
— Что?!
— Она испугалась бури, — пояснил молодой человек, подходя к ним. — Вновь проломила изгородь и убежала.
О'Хари поднялся с кресла.
— Где Ян? — спросил он.
— Черт его знает. Я ему не нянька.
О'Хари обошел юношу и приблизился к двери.
— Мне очень жаль, — извинился он перед Викторией. — Мы продолжим наш разговор за обедом.
Она даже не успела рта открыть, чтобы сказать ему, что у нее на вечер свои планы, как О'Хари уже исчез, оставив ее в компании человека, который не понравился ей с первого взгляда.
О'Хари был еще в пределах слышимости, а молодой человек уже радостно загоготал:
— Он как дурень с писаной торбой носится с этим проклятым животным! Уверен, что этот дьявол о четырех копытах скоро получит отдельную комнату — выдворив меня из своей, разумеется. В конюшню.
Виктория воздержалась от высказывания мнения о наличии у лошадей более подобающих им склонностей.
— Я, кажется, не слишком пристоен, а, девушка? — ухмыльнулся он.
Парень стоял так близко, что Виктория смогла почувствовать запах одеколона и увидеть пламя в темно-карих глазах, которыми он жадно разглядывал ее.
— Син Майкл Гливи, — представился он. — Кузен его светлости.
6
«Этим и объясняется тот факт, что его не увольняют за хамство, — подумала Виктория. — Хотя трудно представить себе О'Хари, терпящего под одной крышей подобную личность, — пусть даже кровного родственника».
— Его светлости? — повторила она, испытывая желание отодвинуться подальше. — В Америке титулы не имеют значения.
Син Майкл засмеялся и пригладил рукой волосы.
— А вы попробуйте сказать ему об этом сами! — ехидно предложил он, и худощавое лицо его засияло от удовольствия. — Правда, я слышал, что здесь все еще имеют значение хорошенькие девушки… — добавил он, — и у одной из них, держу пари, должно быть хорошенькое имя.
«Так, еще один случай выпадения памяти», — подумала Виктория, которая, встретив его внизу во дворе, совершенно внятно назвала себя.
— Вы что, мисс, язык проглотили? — грубо поддел Майкл Викторию, с беззаботным изяществом усевшись на край стола О'Хари. Большие пальцы рук он заложил за пояс, а указательные были как бы непреднамеренно нацелены на ширинку. — Или вы не верите в ваш счастливый случай?
— Что вы считаете счастливым случаем?! — возмущенно спросила Виктория, отводя глаза и сердясь на О'Хари за то, что он оставил ее в такой неприятной компании.
Может быть, он считал своего кузена вполне безобидным? А может, судьба испуганной лошади беспокоила его больше, чем некто, с кем он был знаком менее получаса? Как бы ни обстояло дело, Виктория предпочла бы остаться одна. Несомненно смазливый, но наглый Син Майкл Гливи напомнил ей молодых актеров в Голливуде, которые прокладывали путь к лучшим ролям через постели, да и в дальнейшем могли полагаться только на свою сексуальность, но никак не на интеллект: глаза Гливи сверкали тем же яростным блеском конкурентной борьбы, что и у них.
Ее негодующий вопрос о счастливом случае вновь рассмешил его. Казалось, что этот гогот отражается от стен библиотеки.
— Вы что, работаете от организации «Дары Господа для демократии»? — с глумливой насмешкой спросил он. — Или на человека, которого все любят?
— Не все, как я вижу, — парировала Виктория, не желая скрывать, что для нее не осталась незамеченной жгучая ненависть Майкла к Хантеру.
Син Майкл ожесточился.
— А вот тут, милочка, вы правы. Я скорее всадил бы нож в его проклятые ребра, чем поцеловал его американский зад.
«За всем этим явно кроется что-то такое, чего я не знаю», — подумала Виктория.
— Да, любовь между вами испарилась, — заметила она.
— Она не испарилась, поскольку ее и не было, — фыркнул Син Майкл. — Но это никак не объясняет цель, с которой вы здесь.
— Исполнять обязанности секретаря, — ответила Виктория, задумавшись над тем, что слухи о ее появлении распространяются среди домашней прислуги.
— Секретаря? — удивился он и вновь рассмеялся. — Тогда я желаю вам счастья!
— А почему вы решили, что я нуждаюсь в подобном пожелании?
Голос Гвинны Мэджин помешал ему дать очередной шутовской ответ.
— Вот вы где! — воскликнула Мэджин, стоя в двери, которую, выбегая из комнаты, оставил открытой О'Хари.
— Виноват, и так далее, и тому подобное, — скучно протянул Майкл.
— Мисс Дебора просит вас к телефону.
В улыбке Сина Майкла мелькнула откровенная чувственность.
— А по ее голосу можно понять, что она по мне соскучилась?
Миссис Мэджин поджала губы, выразив тем самым неудовольствие по поводу столь вульгарной самонадеянности.
— Вы будете говорить из своей комнаты, сэр? — сухо спросила она.
Майкл уселся в кресло О'Хари и потянулся к трубке, прежде чем Виктория успела обернуться.
— Эта комната ближе к телефону, — кратко объяснил он домоправительнице. — И к тому же вы не сможете подслушивать по отводной трубке.
Рассердившись на то, что он мог даже допустить такую возможность, надувшаяся миссис Мэджин покинула комнату.
— Дебби, любимая! — закричал в трубку Майкл. Его голос звучал теперь с ненаигранной чувственной хрипотцой. — Как дела, свет моей жизни?
Виктория взяла свою сумочку и встала.
— Из-за меня уходить не надо, — настойчиво сказал Син Майкл, прикрыв микрофон рукой.
Испытав чувство благодарности к нему за то, что он дал ей повод удалиться, Виктория лишь улыбнулась, вышла из комнаты и остановилась в раздумье, что же ей делать дальше.
Миссис Мэджин в коридоре уже не было. Но Виктория отнюдь не стремилась сменить компанию наглого Сина Майкла на беседу с любопытной домоправительницей.
В конце концов, Виктория решила навестить добродушную Причард, в лице которой нашла своего рода союзника.
Однако когда Виктория приблизилась к открытой двери на кухню, раздавшиеся оттуда голоса заставили ее остановиться.
— Нет, так преследовать мужчину непорядочно! — услышала она восклицание Причард. — И это при том, что со своей внешностью она могла бы увлечь любого другого парня! — прокудахтала повариха достаточно громко для того, чтобы Виктория смогла расслышать ее слова.
— Иные времена — иные нравы, — ответил баритоном проповедника человек, возраст которого по голосу определить было невозможно. — Надломи ветку — и она вырастет кривой.
— Ну что ж, тогда она сделает так, что за все ответит Сам! — предсказала Причард. — Попомните мои слова, Нилли: от девушки, распущенной как она, добра не жди!
