за участие.
Виктория надеялась, что он сам заговорит о том, чем занимался в тот день кроме рентгеновского обследования. Однако беседа пошла совсем по другому руслу, чем она думала.
— О, совсем забыла! — воскликнула Виктория, решив действовать напрямик. — Пока вы отсутствовали, вам звонили по телефону.
— Кто?
— Женщина, — ответила Виктория. — Она не назвала себя.
— Ну что ж, — пожал плечами Хантер, — если это важно, она позвонит еще раз.
Как ни пыталась Виктория вернуться во время обеда к телефонному звонку, ей это так и не удавалось.
Свечи заметно обгорели, но Хантер не собирался домой. Вместо этого он заказал еще по одной чашке кофе.
— Кое-что действительно озадачивает, — сказала Виктория.
— Что именно?
— Сэр Патрик был вашим прадедом. Правильно?
— Правильно.
— Но вашим двоюродным брату и сестре он всего лишь дед.
Хантер не спеша долил в свою чашку сливки и положил сахар.
— Я все ждал, когда же, наконец, вы спросите. Вопрос, который смущает большинство людей, узнающих об этом.
— Я внимательнейше слушаю.
— Начать следует с того, что «кузен» и «кузина» — наиболее мягкий эвфемизм, который можно применить к ним.
— Какое же слово он призван заменить?
Хантер подмигнул.
— Выродки.
Виктория не могла понять, характеризует ли это обстоятельства их рождения или же отвратительные личные качества.
Хантер продолжал:
— Вам надо было знать сэра Патрика, чтобы понять, почему все это произошло.
— А вы?
— Что я?
— Знаете ли вы сэра Патрика? Я имею в виду, встречались ли вы с ним? — По ряду причин у Виктории создалось впечатление, что наследство перешло к Хантеру не в результате глубокой привязанности к нему прадеда.
— Дважды, — ответил он. — Первый раз — еще совсем маленьким ребенком. Тогда мне было, может, лет десять или около того. Он мне запомнился ворчливым малым в купальном халате с бокалом бренди, как бы навечно приросшим к его правой руке. Отец взял меня с собой в деловую поездку в Ирландию, чтобы познакомить с ним. Более того — чтобы попытаться устранить трудности в отношениях с ним. — Хантер задумчиво отхлебнул кофе, отметив, что он мог бы быть сварен и получше.
Виктория облокотилась на стол.
— Вы упомянули о каких-то трудностях? — переспросила она.
Хантер улыбнулся.
— Я забежал вперед, — извинился он. — Вся история началась в момент рождения моего деда, то есть в 1905 году.
Опечаленный смертью во время родов своей молодой жены, но окрыленный рождением младенца, сэр Патрик поклялся на семейной Библии, что названный его именем ребенок никогда не испытает нужды и лишений.
— Взять в то время подобное обязательство было довольно легко, — пояснил Хантер. — Достаточно вспомнить, как сэр Патрик и его предки богатели за счет труда бедняков, почти даром обрабатывавших их землю. К тому времени, когда мой дедушка вполне вырос для того, чтобы стать лендлордом, он оказался человеком умным и сострадательным, потому и решил не идти по пути своих предков.
— А как же он поступил?
— Он совершил поступок, типичный для любого отважного ирландца в подобных обстоятельствах: отправился на поиски земли, на которой он смог бы стать личностью, а не просто сыном своего отца.
Не прошло и шести месяцев после его приезда в Бостон в 1925 году, как сэр Патрик-младший уже не только стал женихом, но и получил работу на фабрике спортивной одежды. Длинный рабочий день, жалкое жалованье… Но он утешался мыслью, что состояния сколачивают лишь те, кто терпелив.
— Ну, и сколотил он состояние? — спросила Виктория, уверенная, что собственность самого Хантера в своей основе имеет прошлые приобретения.
— К сожалению, нет, — с грустью отозвался Хантер. — Разрыв между ним и отцом оказался настолько глубоким, что мой дед даже не сообщил в Ирландию, когда у него и Энни родился ребенок, то есть мой отец. У Энни, однако, сердце было помягче, чем у мужа, и она написала моему прадеду о рождении ребенка. Дед прямо-таки на стенку полез, когда сэр Патрик стал писать им письма, умоляя вернуться домой. Он строго- настрого приказал Энни сжигать все письма из Ирландии.
Рассказ Хантера полностью поглотил Викторию. Она спросила, подчинилась ли юная бостонская жена этому приказу.
— Она была, наверное, во многом похожа на вас, — улыбнулся Хантер. — Энни не могла позволить, чтобы кто-то ей диктовал, если сердцем чувствовала свою правоту. Она была уверена, что время залечит раны, и старательно прятала письма сэра Патрика-старшего. Правда, она никогда и не вскрывала их, а складывала в дорожный сундук, надеясь, что наступит время, когда муж пожелает ознакомиться с их содержанием. Но она никогда, конечно, не догадывалась, что сэр Патрик вкладывал в конверты деньги, которые могли бы немного облегчить им жизнь, — добавил Хантер.
— Так-таки никогда не догадывалась? — выразила сомнение Виктория.
— До самой смерти моего деда. Когда это случилось, отцу было четырнадцать лет. Именно тогда Энни решила, что следует достать запечатанные письма, чтобы он, по крайней мере, знал, что в Ирландии живет любящий его дедушка. Короче говоря, четырнадцати лет переписки было достаточно для того, чтобы мой будущий отец не только закончил колледж, но и начал работать на своем первом предприятии.
В рассказе Хантера О'Хари все еще отсутствовало одно звено.
— Но все это не объясняет, кто же такие Син Майкл и Пэгги. Когда они вписались в эту историю?
Прежде чем ответить Хантер внимательно осмотрел свою кофейную чашку.
— Сэр Патрик пришел в отчаяние, узнав о кончине своего единственного сына в далеких краях, даже не на ирландской земле. По-видимому, именно тогда он и начал пить, стараясь хоть чуть-чуть заглушить боль. Тогда же сэр Патрик-старший нашел утешение и у одной из своих служанок: это была живущая на чердаке комнатная горничная по имени Кэйти. Одно повлекло за собой другое, и Кэйти оказалась беременной ребенком сэра Патрика.
Вот здесь-то Виктория начала понимать, как события будут развиваться дальше, но терпеливо ждала их продолжения самим Хантером.
— Было бы, конечно, благородно с его стороны жениться на ней… По слухам, он даже хотел сделать это, если только у нее родится сын.
— Чтобы заменить того, которого он потерял?
— Думаю, что так. Но она родила дочь, и это поставило крест на его намерении. Сэр Патрик был разочарован случившимся, но продолжал обожать Кэйти. Не беря на себя никаких юридических обязательств, он продолжал помогать ей и ребенку. Дело приняло критический оборот, когда девочка, ставшая к тому времени молодой женщиной, сбежала с женатым потаскуном из Монте-Карло и родила ребенка. Вот так и появились мои двоюродные брат и сестра! — Хантер как тост поднял свою кофейную чашку.
— Но сэр Патрик, — указала Виктория, — признавал их в степени, достаточной для того, чтобы включить в свое завещание.
