элементарных мелочах.
Мирабел приятно удивила забота Пола. Она даже не расстроилась из-за того, что он увидел ее в столь не приглядном виде — раскрасневшейся, наклонившейся над унитазом. Главное — она ощутила человеческое тепло. Как-то очень одиноко, когда в три часа ночи тебя тошнит в чужом доме.
Пол пришел к ней на помощь, и дом сразу перестал казаться чужим. Внезапно по ее спине побежала струйка холодного пота, и чувство довольства сразу исчезло. Мирабел широко раскрыла глаза, глядя в пустоту. Было бы просто ужасно, если бы она вообразила, что влюбляется в Пола. Даже не просто ужасно. Она ведь всегда считала, что чувство, которое она испытывала к Кейну, настолько исключительное, что уже не может повториться.
Однако ей ни разу не пришло в голову, что возможно испытывать к мужчине совсем иное чувство, и оно тоже может оказаться любовью.
Мирабел всегда вставала рано. Утром, проходя мимо открытой двери ее спальни, Пол сделал нечто такое, чего не делал никогда. Прокравшись в комнату, осторожно взял книжку, так и оставшуюся лежать открытой на прикроватном столике.
Мирабел читала главу под названием «Ваш ребенок и музыка». Пол заложил страницу пальцем и быстро пролистал книгу в поисках оглавления. Название одной главы было «Установление мысленной связи», еще одной — «Прикосновения». И ни слова про утреннюю тошноту, даже в предметном указателе. Пол положил книгу на место и вышел, чувствуя себя виноватым, — так, словно прочел чужие письма…
— А то, что случилось, — это нормально? — спросил он за завтраком, когда Мирабел еще раз поблагодарила его за помощь.
— Конечно же, — откликнулась Мирабел. — У меня уже несколько недель одно и то же. Но скоро все пройдет — я уже почти на четвертом месяце.
— Я всегда считал, что тошнить должно по утрам.
— У всех по-своему. Разные женщины — разная беременность. Мама как-то рассказывала, что, когда она носила меня и Вики, ее тошнило именно по ночам.
— А ты говорила об этом с Марком Бакклео?
Мирабел подняла на него взгляд:
— Будешь вести себя, как твой дед, Пол, — и я сегодня же уеду домой.
— Я просто проявил чисто человеческий интерес!
Но Мирабел чисто человеческий интерес был не нужен. Если она начнет воображать, что за ним стоит нечто большее…
— А заодно намекаешь на то, что я сама ничего не соображаю. Если тебе так хочется, я готова держать тебя в курсе происходящего и сообщать, если будет повод для беспокойства. Но в остальном придется тебе примириться с тем, что беременна все-таки я и это мое дело.
— Я и не спорю, — парировал Пол, слегка недовольный тем, что она так резко отказалась от предложенной им помощи.
Однако Мирабел уже была сыта по горло вмешательством Норландов в ее жизнь. Она совершила ужасную ошибку, приехав сюда. Наверное, беременность просто ослабила ее волю и она на время лишилась способности рассуждать здраво. А теперь еще, чего доброго, станет переживать, когда все это кончится. Ну нет, не станет. Зачем дополнительно осложнять себе жизнь!
— Ты уже ведешь себя почти как твой дед! Я не племенная корова, Пол. Я женщина, которая, будучи в здравом уме и твердой памяти, решила родить ребенка. Твое участие здесь чисто случайное. И не забывай, пожалуйста, что, если бы не ошибка в лаборатории, ты понятия бы не имел о моей беременности. Поверь, я прекрасно обошлась бы без тебя.
Последнее замечание почему-то окончательно взбесило Пола:
— Ночью ты не очень-то возражала против моего вмешательства!
Мирабел, смягчившись, улыбнулась, и гнев Пола куда-то исчез.
— Нет, я тебе очень благодарна. Не каждый способен вытирать лоб человеку, которого рвет в унитаз. Но управлять моей беременностью ты не будешь, Пол, так же, как и твой дед.
Пол не привык, чтобы его злость вот так мгновенно улетучивалась, и это его несколько обескуражило. Когда он сцеплялся с дедом, то гнев поглощал его целиком, как ни старался Пол взять себя в руки. Впрочем, он особо и не старался: просто выплескивал на старика свое раздражение, а потом вылетал из дома и шел куда-нибудь, чтобы остыть.
— Ну хорошо, — примирительно сказал он. — Но я бы попросил тебя не закрывать на ночь дверь спальни, чтобы я мог услышать, если вдруг понадоблюсь.
Мирабел снова улыбнулась:
— Спасибо, впредь я так и буду делать.
После этого Пол просыпался точно в тот момент, когда открывалась дверь ванной, словно кто-то подключил его к Мирабел. К третьему разу он уже чувствовал себя настоящим экспертом.
— Бутерброд с помидорами? — спросил он, когда Мирабел легла в постель.
— Ничего, если ты приготовишь томатный суп? — попросила она. — С поджаренным тостом.
— Сию минуту! — храбро отозвался Пол, хотя внутри у него все неприятно сжалось.
— Только, пожалуйста, сделай так, чтобы тост хорошенько подгорел, Пол.
— Подгорел?!
— Ну да, я хочу, чтобы он был в черных хрустящих крошках.
Пол почти не сомневался, что подгоревшая пища плохо действует на сердце или что-то там еще, но спорить не стал и лишь кивнул. Он уже знал, что не следует перечить беременным женщинам, хотя, откуда ему это было известно, понятия не имел. Кроме того, сейчас его больше волновали другие проблемы.
Суп. Пол его в жизни не готовил. И никогда не видел, как это делается. Единственное, что он знал: суп готовят из банки.
Он увидел, что кладовка основательно забита — впервые с тех пор, как сюда въехал. Обычно он считал, что ему крупно повезло, если удавалось обнаружить забытую банку с консервированным тунцом. Пол с любопытством обозрел запасы, расставленные на старых потемневших полках. Среди прочего он с удивлением обнаружил банку с солеными каперсами. Полу, конечно, доводилось есть их в ресторанах, но он понятия не имел, что их можно вот так запросто купить в магазине.
На одной из банок он прочитал «Саго», а на другой — «Франкфуртская смесь». Какого черта она со всем этим делает? Это все капризы беременной? Пол от всей души пожелал, чтобы Мирабел не попросила его как-нибудь подать ей саго или каперсы, ибо у него не было ни малейшего представления о том, как их готовить, разве что она попросит украсить ими какой-нибудь бутерброд.
Специй на полках оказалось такое разнообразие, что у Пола глаза на лоб полезли. Самым экзотическим из того, что имелось на кухне в Большом доме, была паприка. Пол догадался, что именно эти специи и придают кулинарным изыскам Мирабел такой восхитительный вкус, однако не мог отделаться от некоторых сомнений и с подозрением рассматривал банки с надписями типа «куркума» или «эстрагон». Неужели беременной женщине полезно есть вещи с такими дикими названиями?
На одной из полок Пол обнаружил шеренгу банок с томатным супом. У него вырвался вздох облегчения. Хоть что-то привычное. Сам он томатного супа никогда не варил, но есть его, во всяком случае, ему доводилось. И Пол был уверен, что достаточно прочесть этикетку, чтобы все сделать как надо.
Уже выходя из кладовки, он взялся за выключатель и вдруг остановился. Выключатель всегда был окружен темным пятном на фоне чуть более светлой грязно-серой стены. А теперь его пластинка была кремовой, а цвет стен отдаленно напоминал розовый. Пол поднял голову и обнаружил, что этот розовый цвет заканчивается примерно в метре от потолка: Мирабел отмыла стены и полки на той высоте, куда могла дотянуться.
Прежде Пол никогда не обращал внимания на грязь, но теперь ему вдруг стало стыдно, что Мирабел пришлось приводить кладовку в порядок, прежде чем складывать туда продукты. Кроме того, он не мог не заметить, что даже в отдраенном состоянии вид у краски был, мягко говоря, отталкивающий. После его переезда ремонта здесь не делали, да и до переезда дом не ремонтировался много лет.
Вернувшись в кухню, Пол зажег конфорку и отыскал кастрюлю. Затем стал изучать этикетку.
