– Она красивая. Настоящая femme fatal[3]. И наверняка стерва.
Глеб удивленно воззрился на девушку:
– Почему вы так думаете?
– Мама говорила, что Виктор вечно связывается со стервами. Впрочем, моя мама часто говорила глупости. – Лиза схватила губами ускользающую соломинку, но неожиданно выпустила ее и произнесла с мстительной насмешливостью в голосе: – Послушайте, а ведь эта femme fatal наверняка сейчас кусает себе локти. Угораздило же ее так рано развестись!
Девушка подождала, не ответит ли Глеб, и, поскольку он промолчал, заговорила снова:
– А у вас интересное лицо. Было бы прикольно написать ваш портрет. С голым торсом.
– Я видел ваши работы. Не думаю, чтобы мне это понравилось, – сказал Глеб.
Девушка прищурила зеленые глаза и засмеялась:
– Не бойтесь, парниша, я работаю в разных манерах. В том числе и в реалистической. Уж как-нибудь намалюю ваш великолепный волевой подбородок. Ну и то, что пониже, естественно.
Глеб изобразил улыбку. Потом стер ее с лица и спросил:
– Давно рисуете?
– Не очень. Несколько лет назад мы с мамой приехали на два дня в Москву и остановились у Виктора. Он к тому времени только начинал заниматься коллекционированием. Все два дня я таращилась на картины. А потом решила, что когда-нибудь научусь рисовать так же.
– И здорово в этом преуспели, – заметил Корсак.
Лиза поглядела на него исподлобья:
– Издеваетесь?
Глеб покачал головой:
– Нисколько. В вас виден талант.
– Разглядели-таки? Вы очень зоркий человек, гораздо зорче моих преподавателей. Не к столу будут помянуты.
Она вновь ухватила губами соломинку. А Глеб отхлебнул кофе и сказал:
– Не думал, что в наше время есть люди, которые вручную рисуют афиши.
– А я и сама не думала, пока объявление в газете не увидела. У нашего кинотеатра такая фишка. Типа все вживую. Ручная работа, и все такое.
Втянув очередную порцию коктейля, Лиза небрежно облизнула губы кончиком языка. Весьма эротично. Вообще, все, что делала эта девушка, выглядело здорово.
– Нравятся? – поинтересовалась Лиза, перехватив взгляд Корсака.
– Что? – не понял он.
– Мои губы. Разве вы не на них смотрели?
Корсак усмехнулся.
– У меня очень чувственные губы – все так говорят, – продолжила девушка таким тоном, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся. – Мама говорила, что я бужу в мужчинах похоть. Она думала, что это оскорбление, но, по-моему, это здорово – будить в мужчинах похоть. Как вы считаете?
– Честно говоря, я над этим не думал.
– Зря. Это же природа – против нее не попрешь. Все мужчины – похотливые самцы. По-моему, чем похотливее, тем лучше.
– Почему?
Она пожала плечами:
– Люблю мужчин, которые не скрывают своих истинных намерений. Вот вы явно не такой. Вы себе на уме.
– Я вижу, вы очень уверены в собственной неотразимости, – сказал Глеб.
Девушка весело улыбнулась:
– Конечно. У меня множество поклонников. Среди них есть даже один известный банкир. И один француз – сотрудник визовой службы. С визой, которую он мне сделал, я могу кататься в Париж, когда захочу. Расскажите мне о Викторе, – неожиданно попросила Лиза.
Глеб поставил чашку на стол.
– Мы с ним вместе учились в университете, – сказал он.
– Ага. Значит, вы тоже изучали историю культуры? Вы, наверно, жутко умный. Ну как? Умный?
– Чудовищно, – ответил Глеб.
– Я так и знала. У вас взгляд умного человека, который всех вокруг считает дураками.
Глеб неопределенно пожал плечами и спросил, чтобы сменить тему разговора:
– Откуда вы приехали?
– Из Барнаула, – ответила девушка. – Полгода назад. Думала, что здесь легче найти работу. Ну там… сделать карьеру, и все такое.
– И как? Получается?
– Пока не очень. Но я уже знакома с несколькими галеристами. Двое из них сделали мне выгодные предложения, но я пока раздумываю.
– О чем?
– Ложиться с ними в постель или нет, – ответила Лиза, схватила губами соломинку и шумно втянула очередную порцию коктейля. На этот раз она не просто облизнула губы, а провела языком по губам медленно и плавно, с легкой усмешкой поглядывая на Корсака. – Я слышала, что многие женщины делают карьеру через постель, но мне кажется, что должны быть и другие способы. Вы, случайно, не знаете?
– Что? – не понял Корсак.
– Есть другие способы или нет?
– Должны быть.
– Вот и я так думаю, – кивнула Лиза. Затем внимательно посмотрела на журналиста и сказала: – А теперь колитесь – что вас ко мне привело? Ведь не о жизни потрепаться вы сюда пришли, правда?
– Правда, – кивнул Глеб. – Дело в том, что за пару часов до смерти вашего дяди я с ним беседовал. Дело было в ресторане «Ночная регата». Он попросил меня взять на хранение одну вещь. И эта вещь до сих пор у меня.
– Интересно, – проговорила Лиза. – А что за вещь?
– Картина фламандского художника ван Тильбоха. «Автопортрет со смертью».
Если девушка и удивилась, то ничем не выдала своего удивления. Лишь пожала плечами и сказала:
– Зачем ему это понадобилось? У него что, не было?
– Уверен, что была.
– Тогда какого черта он обратился к вам?
– На этот вопрос я ответить не могу. Ваш дядя просил оказать услугу. Я так и сделал.
– Ясно. А от меня-то вы чего хотите?
– Картина все еще у меня, – сказал Корсак. – А вы наследница Виктора.
– Хотите, чтобы я ее забрала?
– Наоборот. Хочу, чтобы она еще какое-то время побыла у меня.
Девушка подозрительно посмотрела на Корсака и спросила:
– Почему?
– Ваш дядя чего-то опасался, – ответил Глеб. – И я хочу узнать – чего именно.
– Вон оно что. Думаете, картина вам в этом поможет?
– Не исключаю.
Лиза нахмурила брови:
– Не понимаю, зачем вам все это? Вы же не следователь.
– Нет, но я ужасно люблю совать нос в дела, которые меня не касаются.
Лиза кивнула:
– Бывает. Что ж, пускай побудет у вас. Правда, у меня есть одно условие.
– Какое?
– Я хочу, чтобы вы информировали меня о ходе вашего журналистского расследования. Это ведь так называется?
