Поговори с ней
Во дворе человек выгребал сугроб из-под «пежо» и складывал на крышу «опелю». Хранить осадки у нас негде, мужчины дарят снег друг другу. Прибежал папа «опеля», тоже с лопатой. Он не хотел себе чужих осадков. К концу зимы он ничего уже не хотел. Такой февраль, упасть в сугроб и плакать. Мужчины сначала диспутировали, потом фехтовали на лопатах. Сверху, перевесившись через подоконник, смотрела женщина. Курила, улыбалась. Ей нравилось, что наш район не захолустье и жизнь кипит.
Вчера она опять курит в раскрытое окно, и вдруг сверху падает карниз. Вместе с сосульками, со льдом, пролетает мимо её глаз, носа и сигареты, как настоящий сюрприз. Женщина не подозревала, насколько Минздрав был прав насчёт курения. А сегодня опять дымит. Уже глубже, из комнаты. Упрямая.
Приходила в гости маменька. Рассказала волнующее, про любовь и детство. Она школьный психолог, в её практике полно готовых сценариев. Девочка Алиса пришла в первый класс. Тоненькая вся, синеглазая, с бантами. Папа за неё волновался, вдруг обидят. Он бы подарил дочке какой-нибудь прибор против мальчишек, двуручный меч или базуку. Но с такими примочками в класс не пускают, потому что учителя трусы.
И папа отдал дочку на простое карате. Заранее, с трёх лет.
К школе Алиса выучила семь способов убийства человека простой тетрадкой в клеточку. Она метала ножи, вилки, метко плевала компотом. И в целом, была готова усвоить школьную программу. Спасибо отцу. Она называла перелом ключицы «наименьшим вредом, отрезвляющим противника».
Первую неделю Алиса била мальчиков по одному. Тогда мальчики выбрали пять делегатов. Делегаты сказали: «Пойдём поговорим». Встречу назначили на среду, за школой, между мусорником и забором. Алиса пришла с тетрадкой в клеточку и, по-моему, не сдержалась. Делегаты разбежались, крича «идиотка бешеная». В младших классах наступили мир, покой и матриархат. Там и осень закончилась.
А в январе она влюбилась в красивого восьмиклассника. Два дня вздыхала тайком и смотрела фиалковыми глазами. На третий застала его в коридоре, в позе откровенного предательства. Он был прижат к стене, его целовала какая-то корова из девятого. Корове был сломан всего лишь каблук. Парню врезала по желудям. И когда он сложился от нахлынувших эмоций, Алиса его поцеловала. Чтоб понял, дурак. Иначе было не достать, маленькая ведь, портативная девочка.
Назавтра в школу пришёл отец. Он слушал и радовался, что не купил базуку. Заведение осталось цело, было куда прийти, узнать об успехах дочери. Директор предложила перейти в соседнюю школу. Там всё ещё бегали сотни небитых детей. Папа подозревал, другая школа не захочет чужих каратистов. А эта школа уже попривыкла, научилась уворачиваться. Папа хотел бы остаться, обещал помыть окна и не носиться на переменах. Вытащил деньги, как аргумент. Директор тоже предложила денег, чтоб они всё-таки ушли. Взрослые стали пихать друг другу всё большие суммы. Никто не мог победить. Решили, как психолог скажет, так и поступят.
А психолог — моя маменька.
— Бедная девочка! — воскликнула она. — Ребёнок старался, не давал себя в обиду, всё как велел отец. А теперь кругом непонимание, учителя ругают, дети её боятся, отец набычился. И в любви запуталась. Конечно, поведение немножко эмоциональное, но ребёнок не виноват. С ней просто надо разговаривать.
Она и сама в детстве любила. Одного мальчика. Не знала, как выразить чувства, поймала его, повалила и насыпала песку в трусы. (Очень выразительно, мне кажется).
Маменькиных чувств тоже тогда не поняли. Её даже выгнали из октябрят. А теперь она выросла и диссертацию защитила. Кто-то с ней подолгу беседовал в детстве, видимо.
Завтра ко мне приедет одна молчаливая барышня. Я пересказываю ей свою жужу, за это она тушит цукини с чесноком и петрушкой. И всё счастье моё — в плетении из воздуха городов, чьё население влюбчиво и патологически счастливо в финале. Я обильно вру, за это меня жалеют, целуют в уши и называют Славочкой.
А больше ничего не происходит. Конец зимы. «Пежо» не здоровается с «опелем», в окне напротив курит отважная женщина и повсюду снег.
Про женщин. Удивительное
Инициация в племени даяков происходит так: девушку запирают на год в белой хижине; она носит белую одежду и питается белой пищей. Потом через бамбуковую палочку она должна пить кровь мужчины. Для этого ловят добровольца и немножко режут ему вену. После этого девушка признаётся взрослой и может водку покупать. О дальнейшей судьбе добровольца энциклопедия ничего не сообщает. Давайте пожелаем ему творческих успехов.
В других племенах точат зубы напильником, вдевают в нос кирпичи и прочий пирсинг, это не важно. Главное, как-то показать, что ты уже готова курить, целоваться и обсуждать с подругами, какой Колька мерзавец, приходит пьяный, а Ленка ж страдает.
С открытием фабрики «Скороход» потребность в изощрённых жестокостях отпала. На фабрике делают специальные туфли для взрослых, сильных духом женщин. По силе ощущений, они равны году в склепе, камням в почках и ремнём по заду одновременно. Женщины в таких туфлях взрослеют мгновенно, лишь надев. По словам социологов, даже рождение младенца весом 7 кг не считается больше трудностью. А все благодаря пыточным туфлям фабрики «Скороход».
Одной девочке подарили такие, в детстве. Её снаряжали в первый класс. Банты, платье, гладиолусы — всё так серьёзно, будто следующая встреча с родителями состоится через пятьдесят лет. Девочку вытряхнули из сандалий и вставили в туфли. И она сразу почувствовала, детство кончилось.
— Ну как, нравится? — спросила мать ласковым голосом.
Туфли жали везде, даже в локтях. Это значило, внешний вид удался. Кто не знает, главный секрет женской красоты: чем хуже самочувствие, тем лучше выглядишь.
И повели учиться. Обувь была мучительно красива. Школа наоборот, попалась неудачная по цвету и форме, народ в ней противный и солнце светило как-то по-дурацки. Девочку подвели к неприятной, грубой женщине. Сказали, это Нина Петровна. Завтра нужно будет её найти и впитать свет знаний. Девочка про себя решила, будет искать самое ужасное на вид, потому что её учитель — гомункулус.
А второго сентября ей вернули сандалии. Очень неожиданно. Девочка не подозревала, насколько привязалась к ним за лето. Почти до слёз. В этот день солнце светило куда ласковей, дети выглядели ничего так, школа оказалась милой, на первом этаже столовка. Осталось найти самую некрасивую учительшу, сказать «Здрасте, я Люба Богомолова». И заплакать. Искала, искала, вроде все симпатичные. Наконец нашла. Сидела с ней, сидела, потом выяснилось, что это гардеробщица. А Нина Петровна нашлась позже. Она хоть и тяжёлая как буфет, но добрая оказалась.
Теперь девочка выросла и вчера говорит мне:
— Пойдём гулять. У меня есть туфли, отличные, очень удобные, только ногу пластырем надо заклеить: здесь, здесь, и тут ещё, потолще. Конечно, всё равно натрут, но если гулять недолго, за неделю пройдёт.
При этом у неё есть ещё и НЕУДОБНЫЕ туфли. Она их надевает, когда идёт утешать лучших подруг, от которых сбежал муж. В этих туфлях сострадание выглядит естественней.
