сарван направил самолет в нужном направлении, путь его пролегал через воздушное пространство объекта Имам Али.
С американцем (на самом деле, это и был самолет израильтянина Давида Абрамсона) — он едва не столкнулся в условиях плохой видимости, потому что ни тот ни другой не желали пользоваться радаром. Самолет шел направлением на Запад и сарван подумал, что этот самолет отбомбился по цели и направляется в Ирак на аэродром. Это значит, что он использовал большую часть вооружения, возможно у него и совсем ничего нет. Американец шел в одиночку, скрытно — но сарван подумал, что это потому, что ведомого сбили, у самого нет боеприпасов и ему ничего не остается, как возвращаться на аэродром и максимально тихо, чтобы не стать жертвой охотника, такого как сарван Муртази. Топлива было в обрез и у него, и боеприпасов почти не было, можно было бы пролететь мимо, тем более что средства объективного контроля этот самолет не зафиксировали. Но сарвану хотелось стать первым и возможно единственным истребителем ВВС Ирана, который за ночь сбил три американских самолета. Это сделало бы его героем и дети в школах изучали бы его биографию, а сам он стал был полковником, потом генералом. Это и решило судьбу врага — сарван повернул свой Миг за ним.
Американец двигался неповоротливо (возможно подбит) и он, на своем почти пустом истребителе быстро, даже без применения форсажа догнал его. В этот момент американец начал снижаться, причем резко, выходя из слоя облачности — и сарван последовал за ним. Они почти одновременно пробили нижний слой облачности — и сарван опознал ударный F15, один из наиболее опасных самолетов ВВС США, причем, что удивительно, полностью загруженный — он видел управляемые бомбы на подвесках. Небо было располосовано трассами скорострельных зениток, сарван понял, что оставаться здесь даже лишнюю секунду опасно — а американец по всему, нашел цель и лег на боевой курс. Увлеченный охотой, сарван за мгновение проиграл в голове дальнейшее — очередь всем, что у него осталось — и нырок вверх, в облака, с резким набором высоты. Выровняв самолет, он нажал гашетку, он был так увлечен этой охотой, что даже не слышал крика Наташи, предупреждавшей о том, что его самолет захвачен лучом радара. Он увидел, что у американца вспыхнул двигатель, что от самолет что-то отвалилось, потом самолет превратился в огненную комету — и он понял, что самолет сбит и средствами объективного контроля это зафиксировано. Обрадованный — три самолета за ночь! — он принял штурвал на себя — и в следующее мгновение Миг превратился в пылающую комету, пораженную собственной же ракетой китайской копии французского ЗРК Роланд. В отличие от капитана Абрамсона — сарван Вафа Муртази катапультироваться не успел и о его подвиге в ночном иранском небе — так никто и никогда не узнал.
Вертолет Ясур-2000
Объект Имам Али
Район Тебриза
— Рафи, мы не прорвемся! Там зенитные установки, ты только посмотри!
То что творилось на объекте Имам Али, самом охраняемом и самом важном объекте государства Иран выглядело величественно — и одновременно жутко. Впереди все горело, горело до сих пор, пламя было белым, и таким же белым было небо в том месте. Израильтянам удалось взорвать готовую к старту ракету типа Шахаб3С, она опрокинулась на импровизированном стартовом столе и загорелась, а потом рвануло ракетное топливо. Неизвестно было, что с боеголовкой, и какая она — могло произойти все что угодно, вплоть до атомного взрыва, кто знает, какие у иранцев боеголовки и какие там стоят предохранители. Зенитные установки внешнего периметра если и были уничтожены, то далеко не все — и сейчас уцелевшие лупили во все стороны, какие-то в небо, а какие то — во все стороны, пытаясь действовать по наземным целям. У иранцев было мало зенитных ракет, но это они компенсировали могуществом ствольной артиллерии. Сейчас работало все, что только возможно: сдвоенные, счетверенные, ушестеренные и свосьмеренные ДШК, ЗУ-23-2, обычные, ушестеренные и свосьмеренные, мотор-пушки на платформах и на автомобилях. Хотите знать, как выглядит ночью залп из зенитной мотор-пушки, которая питается снарядами от русской БМП-2, у которой шесть стволов и темп стрельбы между двумя и тремя тысячами выстрелов в минуту? Это двухметровый язык пламени у блока стволов, рев такой, что вблизи установки достаточно и минуты, чтобы оглохнуть и нечто похожее на рождественский фейерверк в том месте, куда бьют эти снаряды — а залп из такой вот установки способен, наверное, остановить и танк Меркава. Если же даже на долю секунды вертолет попадет под залп этой установки — этими снарядами его просто разорвет пополам.
Красная паутина трасс и белое зарево на горизонте, которого могло говорить и о том, что ядерный взрыв уже произошел. И они летели навстречу всему этому на старом массивном Ясур-2000, выпущенном хорошо если в семидесятые, 'Веселом зеленом гиганте' с двумя Миниганами по бокам и крупнокалиберным пулеметом в хвосте, которые установили специально на эту операцию. На тренировках огневая мощь Миниганов поражала — но сейчас никто даже думать не хотел, о том что будет, если оператор одного их этих многоствольных монстров обратит внимание на черный силуэт вертолета на фоне этих огненных брызг и успеет развернуть свой агрегат.
Об этом не хотелось даже думать…
— Прокладывай курс. Соберись!
— Давай немного влево! Метки нет! Метки нет, кус амак[18], метки нет! Площадки нет!
Командир вертолета, человек верующий подумал, что сейчас гневить бога точно не стоит. Но замечания он не сделал — вместо этого он кинул вертолет вниз, даже не отстреливая тепловых ловушек — они привлекут внимание зенитчиков, как акулу — шматок окровавленного мяса в воде.
Спецназовцы должны были оставить метку, приводной маяк, на который должен был наводиться вертолет, прилетевший чтобы их забрать. Метки не было — и это могло значить, что всех спецназовцев, которых они высадили — уже нет в живых…
Белое зарево на горизонте пульсировало как живое. Противно пищала система предупреждения…
— Критическая высота! Тридцать метров! Двадцать пять метров! Двадцать метров! Метки нет, отметки от радиомаяка не наблюдаю!
Спасаясь от ада, разразившегося в небесах, командир вертолета решил подобраться к цели на предельно малой. Он не мог улететь и бросить десант здесь — маяка не было, но он решил побывать на том же самом месте, где он высадил десантников, чтобы удостовериться, что никого нет. Только потом, окунувшись в огненную купель он полетит домой.
— Десять метров.
— Слева группа целей! — закричал левый бортстрелок, и словно услышав его с земли заговорили автоматы и пулеметы. Забарабанило по борту, по лопастям, искрой хлестнуло по блистеру — и воздух ворвался в кабину через проделанную пулей дыру. Заработал один из Миниганов, а потом подключился и хвостовой стрелок.
— Все целы?
— Господи, справа, справа!
Пилот не мог ничего сделать — подниматься вверх означало подниматься под ливень снарядов. Он мог только сжав челюсти вести вертолет на предельно малой, надеясь, что бортстрелки разберутся с поисковыми и отсечными командами, что здесь не окажется удачливого стрелка с РПГ или того хуже — с ПЗРК, что не выскочит в лоб пикап с установленным на нем ДШК — тогда первыми погибнут они, а потом и все остальные. Без вариантов.
Бортстрелок по имени Дов, научившийся стрелять из Минигана месяц с небольшим назад — у Израиля просто нет на вооружении бортовых Миниганов — в прибор ночного видения видел еле ползущую перед ним серую, в каких-то пятнах землю. Ему хотелось кричать… он участвовал в кампании шестого года в Ливане и знал, сколь опасен полет на предельно малой высоте. Но еще опаснее — полет не только на предельно малой высоте, но еще и на предельно малой скорости. Вертолет не летел — он полз, и каждый, буквально
