В общем, было неплохо, она боялась худшего. Даже эстрада имелась — низенький полукруглый помост. Не разбежишься, конечно, но жить можно. Как говорила та же Лигита Карловна, чем меньше пространства, тем видней актер. Вот ухода хорошего, к сожалению, не было — только через зал, в короткий коридорчик, где справа была кухня, а слева две комнатки. В одной из них, вроде кладовки, грудилась какая- то техника, в другой был кабинет Ильи.
— И все? — удивилась Алевтина. — Вся территория?
— Не так уж мало, — чуть-чуть обиделся Илья, — у других и того нет.
Он забавно смотрелся в солидном костюме и галстуке, бестолково болтавшемся на выпирающем животе.
— А где же директор?
— У нас нет директора, все работают.
— Ну, не знаю, кто-то главный должен же быть? Председатель, что ли.
— Председатель я, — скромно проинформировал Илья.
— Ну и ну, — всплеснула руками Алевтина, — а скрывал! — Она все еще играла роль преуспевающей, но демократичной актрисы.
— А чего тут хвастаться, — смутился он, — выбрали, вот и… числюсь, как говорится.
Алевтина решила, что первая задача выполнена, уверенность продемонстрирована, можно переходить к основному.
— Илюш, — произнесла она уже серьезно, обычным дружеским тоном, — я все приготовила. Посмотришь?
— Зачем? — возразил он, — я же тебя знаю. А ребята наши мне верят. Если хочешь, давай прямо сегодня. Выйди, попробуй. Что не так, не страшно, народ меняется, в следующий раз поправишь. У нас только по выходным клиентура стабильная.
— Да, кстати, насчет выходных… — начала Алевтина, но сама же себя и прервала, — ладно, это успеется.
Она сказала так специально, чтобы легче было вернуться к разговору потом, в нужный, заранее намеченный момент.
Дебют Алевтины прошел успешно, как она и рассчитывала: смешно было бы ей, профессионалке, провалиться в кабаке. И вообще-то принимали хорошо, а уж неожиданный трюк с юбкой вызвал просто вопль восторга. Она сразу же убежала в коридорчик к Илье, а поклониться вышла только раз, так и не сняв маску. Илья долго восхищался и тут же, чтобы не забыть, сунул ей пятнадцать рублей, дав расписаться в какой-то бумажке.
— Серьезная контора, — улыбнулась она.
— Подальше от греха, — объяснил Илья и вздохнул: — Каждый рубль через ведомость, мало ли что…
Без стука, по-хозяйски вошел крупный малый лет тридцати в импортной, но безвкусной куртке нараспашку, в мятых брюках, похожий на процветающего сантехника.
— Чего там за восторги? — спросил он громко. Звучало это вполне доброжелательно, но неприятна была его бесцеремонность.
— Это вот Алевтина, — представил Илья, — я тебе говорил, коллега моя. А это Володя, самый у нас квалифицированный человек, вся техника на нем…
— Да брось, Илюха, — оборвал тот и повернулся к Алевтине: — Осветитель я, рабочий класс, включить-выключить. — И подмигнув, утешил: — У нас тут жить можно.
Он вышел.
— Осветитель у тебя компанейский, — сказала она.
Илья покраснел и забормотал:
— Нет, он хороший малый. У нас тут вообще все свои, без этикета…
— Да, Илюш, — вскинулась Алевтина, будто только что вспомнив, — мы там начали насчет выходных. Знаешь, я прикинула… Я бы хотела поработать и в выходной. Долги-то отдавать придется… — И, чтобы не выпадать из благополучного образа, показала улыбкой, что долги эти для нее не так уж и важны.
— Насчет выходных? Но ведь в выходные у нас… Я же тебе говорил…
— Да помню, помню, — успокоила она, — но рискнуть-то можно. А то так и помрешь, ни разу не попробовав.
Он смотрел неуверенно, и она погладила его по руке:
— Не бойся, милый. Я кое-что придумала. В крайнем случае не заплатишь.
— Да ты что? — обиделся Илья. — Я разве об этом?
— А о чем?
— Да ни о чем, — совсем растерялся он.
— Только репетиция потребуется, — уже деловито проговорила она, — со светом кое-что. Но это просто. Остальное сделаю сама.
Алевтина говорила быстро, чтобы у него не было времени подумать. Он и кивнул, не думая:
— Ну давай…
Репетицию пришлось проводить прямо в субботу, за час до открытия, с хамоватым Володей. От него требовалось, в общем, мелочь: вовремя убрать и вовремя дать свет. Володя слушал ее, небрежно покуривая, а когда Алевтина, обеспокоившись, стала объяснять, как это важно, покровительственно обронил:
— Не боись, подруга, у нас тут порядок, как в роддоме.
Но тут же неожиданно проявил смышленость и даже вкус: сказал, что в кафе есть реостат, так что свет можно и приглушать, и усиливать постепенно. Это был приятный сюрприз: Алевтина сразу поняла, что так будет гораздо эффектней.
Саму репетицию она обставила крайне скромно: крутилась пленка, Володя убирал свет, а Алевтина в обычном своем уличном костюмчике двигалась по эстрадке, чисто символическими движениями лишь обозначая будущую пластику. В большем необходимости не было, потому что Алевтина взяла за основу свою репертуарную работу, ту самую сентиментальную «мечту», легко приспособив ее к новой идее. А детали, не столь уж сложные, отработала дома.
Худая официантка уже накрывала столы. Извинившись, Алевтина взяла шесть пепельниц и расставила на эстрадке так, чтобы не мешали, но и не стояли кучей. Потом быстро, уже без музыки, повторила композицию, лавируя между пепельницами.
— Так и будешь гулять? — спросил Володя. Похоже, он уже заскучал.
— Секрет фирмы, — ответила она и обаятельно улыбнулась. Конечно, парень был хам, но теперь он как бы составлял ее коллектив, а с родным коллективом, какой ни есть, приходится ладить.
Еще следовало расширить проход к коридорчику.
— Столы надо сдвинуть, — сказала она Володе и шагнула с эстрадки.
— Валяй, — разрешил он и пошел в свою кладовку с техникой. Ну, хам…
Алевтина поставила на место пепельницы и принялась двигать столы. Худая официантка покосилась на нее, но ни протестовать, ни помогать не стала. Как ни странно, Алевтине это понравилось: похоже, здесь каждый знал собственное дело и доверял другому делать свое.
Вошел Илья и спросил, все ли в порядке. Она сказала, что все о'кей, и договорилась, что переодеваться будет в его кабинете.
В этот вечер она была занята в театре, причем работала фактически весь спектакль, выходы были в начале первого акта и в конце второго. Но субботняя программа в кафе начиналась в одиннадцать, она успела и подъехать, и даже отдохнуть в комнате у Ильи.
Илья познакомил Алевтину с их постоянной стриптизеркой. Девочка Алевтине понравилась в основном тем, что была не опасна. Правда, молоденькая и с фигурой, но вульгарна до предела. Чуть не на каждую фразу она громко смеялась, глазки ее шлюшисто поблескивали. Словом, своя в доску, из тех, кому при необходимости задирают юбку прямо в парадном.
Алевтина решила с ней подружиться. Девица оказалась без комплексов, легко перешла на «ты», сказала, что двоим тут не тесно, даже лучше, смогут друг друга подменять, лишь бы месячные не совпадали.
