— Ричард, не забудь о двухстах долларах за шлюху.
И всё сходилось. Никогда не было никакого обмана.
Позже в ночь ограбления, после того, как у ФБР закончились вопросы, мы с группой пошли повеселиться в соседний отель «Карлайл», где их чествовали Atlantic Records. Президент компании Ахмет Эртегюн планировал презентовать команде золотой диск за «Houses of the Holy», который находился на вершине чартов около трёх месяцев.
На вечеринке мне впервые удалось поговорить с парнями после ограбления.
— Извините за беспокойство, — сказал я им в смятении и со стыдом. — Жаль, что тур закончился не на высокой ноте.
— Не волнуйся, Ричард — ответил Бонэм. — В Америке столько оружия и психов, что мы должны быть благодарными, что никого не пристрелили. Веселись!
Да, я был готов как следует оттянуться. Друг из звукозаписывающей компании пополнил мои запасы кокаина, и я отвлёкся. Я поделился наркотиком с группой — всем нужно было расслабиться от последних событий — и мы прилично отдохнули, после того, как Ахмет подарил нам золотой диск.
— Если мы расплавим золото, — пошутил Бонзо. — Сколько кокаина можно получить за него?
Нью-йоркские газеты пестрили новостями об ограблении. Первая полоса «Daily News» гласила: «Led Zeppelin ограбили на 203 тысячи». Пресса назвала это крупнейшей кражей из сейфа в истории Нью- Йорка.
Дэнни Голдберг понимал, что преступление ломает его тщательно продуманный план по привлечению внимания к музыке Led Zeppelin. Он старался сохранять спокойствие, но проявлял нервозность, иногда отвечал репортёрам резко, особенно если задавали один и тот же вопрос в сотый раз. Ему приходилось иметь дело с кучей запросов об интервью, но не по поводу альбома или золотого диска. Вместо этого прессой завладела не только тема ограбления, но и финансовых «избытков» и «причуд» группы, нашего эксцентричного образа жизни и «безответственного» способа ведения бизнеса, позволявшего класть в сейф больше двухсот тысяч долларов. Кошмар для пресс-агента.
В свете кражи возвращение в Лондон пришлось отложить на день, и Дэнни рекомендовать встретиться с прессой, отвечать на их вопросы, чтобы побыстрее закрыть тему. Группа посовещалась, но отвергла эту идею.
— Это глупо! — сказал Роберт. — Мы не можем просто играть музыку и игнорировать остальное дерьмо?
Питер решил встретиться с прессой самому. Он пришел в зал для встреч при отеле, превратившийся в клетку со львом, в которой столпилось две дюжины репортёров. Там же стоял целый ряд телекамер. Одетый в рубашку в горошек, с шарфом на шее, Питер нёс отпечаток последствий последних суток. Он старался сохранять спокойствие, так как вопросы доходили до абсурда.
— Этот трюк специально придумали, чтобы привлечь внимание прессы?
— Конечно, нет. Нас интересует только внимание к нашей музыке.
— Группа теперь презирает Америку? Вы вернётесь сюда снова?
— Ограбление — не есть обвинение Америке. Мы любим страну и людей.
А наверху в нетерпении томилась группа. Им очень хотелось поехать домой. Особенно Джимми испытывал давление. Пейджи всегда выглядел бледным и тощим, но в этот раз он невероятно устал.
— Утомление не влияет на мою игру, — сказал он. — Но вне сцены я с трудом держусь на ногах, мне трудно контролировать нервы и адреналин. А кража подливает масла в огонь. Когда мы, наконец, поедем домой?
Наконец, 31 июля мы влезли в лимузины и поехали в аэропорт JFK, чтобы полететь домой в Лондон. Но даже в аэропорту дело об ограблении нас не оставляло. В ожидании рейса мы сидели за выпивкой в клубе «Pan Am Clipper», и к нам неожиданно пожаловали Боб Эстрада с коллегой.
— Привет, ребята, — сказал Боб. — Уже улетаете?
— Да, — ответил я. Появление ФБР сбило меня с толку.
— Что ж, удачного полёта.
Они ушли так же быстро и таинственно, как и появились. Мы недоумённо переглянулись.
— Что это было? — спросил Джимми.
— Наверное, они думают, что деньги у нас, — ответил Питер. — Бьюсь об заклад, они проверяют наш багаж.
Скорее всего, так и было. Когда мы получали багаж и проходили таможню в Хитроу, одежда в чемоданах была беспорядочно сложена, не так, как перед отлётом. Пара туфель Бонзо из змеиной кожи пропала, вероятно, ФБР их конфисковала, чтобы вскрыть — не спрятаны ли двести тысяч долларов в тонкой, ручной работы платформе? Две другие пары Бонзо — розовые и зелёные — были разрезаны.
После таможни нас ожидали припаркованные у тротуара лимузины. Джимми недавно купил прекрасный дом у актёра Ричарда Харриса в районе Кенсингтон; ему не терпелось приехать домой, поэтому он ехал в отдельном лимузине. Роберт и Бонэм жили в пятнадцати километрах друг от друга, они поехали вместе. Джон Пол, Питер и я, каждый ехал в своём лимузине.
Дорога домой прошла не без остановок. Бонэм и я просили шофёров останавливаться у пабов. Нам обоим нужно ехать два с половиной часа, слишком долго без выпивки. Не важно, который час, мы всегда находили открытый бар с богатым выбором английского пива: Copper Kettle, George, Swan.
Вероятно, по причине кислого конца тура 1973 года Led Zeppelin не поедут на гастроли в течение полутора лет. А я просто был сыт по горло делами и хотел переосмыслить собственное будущее. Новых туров не намечалось, в офисе Питера работы было немного, и я проводил время в пабах и в одиночестве дома, коттедже семнадцатого века, превращённого в уютный дом с полуэтажами. Мозг, в основном, был затуманен алкоголем, поэтому было трудно что-либо планировать.
Я съездил ненадолго в Румынию на Чёрное море, а по возвращении меня ждало сообщение от Питера с просьбой приехать к нему домой. Это была самая короткая встреча на моей памяти.
— Ты уверен, что не имеешь ничего общего с ограблением в Нью-Йорке? — спросил он.
Я не мог поверить, что вопрос до сих пор не закрыт.
— Абсолютно, — ответил я, вложив в голос достаточно разочарования. — Я не знаю, кто взял деньги. Это правда.
— Ты думаешь, кто-то из носильщиков мог взять ключи без твоего ведома?
— Невозможно. Происшедшее осталось для меня загадкой.
Разговор о краже возник в последний раз. Группа впоследствии подала на отель «Дрейк» в суд и получила серьёзную компенсацию. Ну и испытание!
39. Снимите их в кино
В октябре 1973 года Джо Массот с бригадой приготовился снимать самые креативные эпизоды цеппелиновского фильма. Он был доволен качеством съёмок нью-йоркских концертов, а теперь собирался развивать индивидуальные эпизоды с участием музыкантов, в основном возле их домов. Массот велел им не сдерживать фантазию и стараться ярче отразить личности каждого. Джон Бонэм решил, что Массот выжил из ума.
— Я покажу ему своих быков, блядь, но я не знаю, что интересного можно из этого сделать, — сказал Бонзо. — Мы должны взять его в бар, чтобы он увидел, как мы надираемся до потери памяти.
Потом он спросил:
— Он вообще знает, что делает?
В то же время, сама группа начала испытывать терпение режиссёра. Джимми захотел снять эпизод в крутой гористой местности, где он встретил бы древнюю фигуру в плаще с капюшоном. Джимми хотел не только сыграть оба персонажа, но и снимать сцену ночью.
Массот и помощники только качали головами, словно говоря: «Ещё одна испорченная рок-звезда с сумасшедшей идеей!». Тем не менее, они соорудили леса на склоне горы, установили свет, чтобы картинка не напоминала выключение электричества в Лондоне.
