Питер обладал необузданным нравом, но в тот момент он был относительно спокойным.
— Когда ты в последний раз заглядывал в ячейку? — спросил он.
Я объяснил, что в три утра три фаната поднялись по лифту к номеру Джимми, с четырьмя гитарами. Они постучались, предложили купить инструменты. Джимми поиграл на гитарах, подумал немного и остановился на «Лес Поле», согласившись заплатить наличными. Он позвонил мне и попросил восемьсот долларов за гитару.
— И я спустился к ящику и вытащил восемьсот долларов, — сказал я Питер и Стиву. — Я отнёс деньги в номер Джимми, отдал их парням и попросил выписать квитанцию. Потом вернулся к себе. Кто-то залез в ячейку после этого.
— Нам нужно вызвать полицию, — ответил Стив.
Когда он подошёл к консьержу и попросил вызвать копов, я запаниковал. Конечно, я был обеспокоен пропажей денег, но у меня имелись и другие причины для волнения: расследование ограбления может привести к тому, что полиция начнёт обыскивать наши номера — а там полно наркотиков, в основном кокаина. Если копы найдут его, пропажа двухсот трёх тысяч долларов покажется детской шуткой по сравнению с хранением наркотиков.
У нас всегда на гастролях было полно наркотиков, которыми нас снабжали поклонники и друзья. За годы у меня накопилось много связей, и я знал, кому позвонить, когда надо. Группа никогда не отказывалась от «подарков». Глядя назад, я удивляюсь, как нас ни разу не поймали.
И после вызова полиции наркотики стали моей главной головной болью. Я дал указания одному из наших работников убрать наркотики из номеров.
— У меня кокаин лежит под ковром возле лампы у окна, — сказал я. — В других номерах, вероятно, есть кокаин и марихуана. Посмотри в комнатах Джимми, Роберта, пройдись по всем, короче. Загляни под ковры и под матрацы. Избавься от всего. Быстро.
Вскоре около дюжины полицейских появились в отеле. По причине масштаба ограбления приехала также ФБР. Питер, Стив и я встретили их в холле, где я объяснил, как нашёл пропажу. Они выслушали меня, сделали заметки и проверили ячейку.
Ящик не взламывали — а у меня единственного, судя по всему, были ключи, — я стал главным подозреваемым. Целый час меня допрашивали. Да, ограбление меня потрясло, но если я и нервничал во время допроса, то только потому, чтобы потянуть время подольше, пока в номерах убирались. Боб Эстрада, молодой перспективный агент ФБР, задавал большую часть вопросов:
— Сколько денег было в ящике, Ричард?
— Не могу сказать точно. Нужно посчитать. Когда один из членов группы хочет пройтись по магазинам или ещё что, я просто брал пачку купюр и записывал расходы. К концу тура я подбиваю баланс. Думаю, там было около двухсот тысяч долларов.
— Где Вы храните ключи?
— У кромки кровати, между матрацем и рамой.
— Кто ещё об этом знал?
— Никто.
— Может, кто-нибудь видел, как Вы кладёте их туда?
— Ну, девушка по имени Дайана была со мной. Вчера она провела ночь у меня. Но я точно знаю, что она не видела, как я прячу ключи.
— Если у Вас единственные ключи, Ричард, как кто-то мог залезть в ящик, кроме Вас?
— Не знаю. Надеюсь, вы сумеете разобраться. Люди за стойкой видели, как я иду к ячейкам, беру и кладу деньги. Они знали, что там много денег, поэтому могли залезть туда. Может, у кого-то из служащих есть дубликат.
Не могу сказать, поверил Эстрада или нет. Но к концу допроса я устал, был опустошён и подавлен, и просто хотел, чтобы всё поскорее прошло. Позже тем вечером ФБР осмотрело наши номера; к счастью, они были полностью «дезинфицированы».
Группа узнала о деньгах во время концерта, пока Бонэм исполнял соло в «Moby Dick». Питер, появившийся к тому моменту, рассказал новости Джимми, Роберту и Джону Полу. К удивлению, они особо виду не подали.
— Они повели себя, как профессионалы, — рассказывал Питер. — Конечно, они не обрадовались. Каково тебе, когда тебе говорят, что ты обеднел на двести тысяч долларов? Но они вернулись на сцену и доиграли концерт.
К окончанию шоу пресса прознала об ограблении. Музыку вытеснили внесценические дела. Репортёры заполнили холл «Дрейка», но не в поисках музыкальных историй. Казалось, Led Zeppelin снова вот-вот распнут.
Лимузины доставили музыкантов ко входу отеля, и они прошли к лифтам. Они устали от длинного тура и не были в настроении общаться с прессой. Но репортёры начали задавать вопросы: («Кто взял деньги, Джимми?»), всюду мелькали вспышки.
— Ничего не знаю об этом, — ответил журналистам Джимми. — Давайте поговорим позже. Мы бы хотели побыть одни.
Питер не выдержал. Он заорал на фотографа из New York Post:
— Кончай мудохаться со своей камерой. Никаких фотографий!
Фотограф проигнорировал требование:
— Ещё пару снимков.
Питер впал в бешенство, он схватил «Никон» бедолаги и швырнул его на пол. Линза треснула, вспышка разбилась вдребезги. Фотограф бросился на пол спасать имущество.
Полиция, допрашивавшая в «Дрейке» персонал, арестовала Питера, обвинив его в нападении. Да, это была не наша ночь.
— Какой-то абсурд, — негодовал Роберт. — Так относятся к людям в этой стране? Кто-то, блядь, грабит нас, а они бросают в камеру одного из наших!
Питера доставили в Томбс (тюрьма в Нью-Йорке — прим. пер.), хотя он провёл там всего час. За это время его сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и посадили в камеру, полную отъявленных преступников. Но один благожелательный охранник — фанат рок-н-ролла, любивший Джимми Пейджа со времён Yardbirds — узнал Питера и посоветовал снять кольца с бирюзовыми камнями, золотой браслет и цепочки, дабы избежать проблем в камере.
— Когда войдёте туда, — сказал охранник. — Ни с кем не говорите.
Пока Питер противостоял злостным взглядам сокамерников, Стив Вайсс бегал как угорелый, чтобы освободить его под залог. А в это время приехала ФБР допросить Питера по поводу ограбления.
— Грант, — крикнул охранник.
— Здесь! — ответил Питер.
— Грант, ФБР хотят видеть тебя.
ФБР? Сокамерники Питера переглянулись. Он явно завоевал их уважение. Один из них пробормотал: «Должно быть, ты самый настоящий сукин сын, раз ФБР хотят тебя». Не знали они, что Питера арестовали за нападение на «Никон»!
В отеле ФБР допрашивала членов группы, одного за другим. И большая часть вопросов посвящалась моей личности.
— Я не могу поверить, что Коул имеет к этому отношение, — сказал Роберт ФБР-овцам. Он сидел на кровати и потягивал напиток. Каждый новый вопрос выводил его из себя.
— Он наш тур-менеджер и отвечает за деньги много лет, — говорил Джимми. — Он работает на нас, потому что на него можно положиться. Боже, если Ричард хотел украсть деньги, он достаточно умён подождать, пока не накопится больше.
Группа знала, что я никогда бы их не наебал. Я держал их деньги во время гастролей, и баланс всегда сходился — по крайне мере, в конце так всегда получалось. Иногда не хватало нескольких сотен долларов, и я просил музыкантов помочь вспомнить, куда потратили деньги.
— Ты не помнишь, как дал мне триста долларов, — говорил Бонэм. — За напитки в баре два дня назад?
Или Джимми напоминал мне:
