— Всяк-то должон суметь ? и на кулачках биться, и стрелу пускать. А ну наскочит на тебя разбойник аль татарин?
Подручный дойлида говорил важно, а в глазах чертенята скачут.
— Филька, эй! ? крикнул он вдруг, задирая вверх, к подмостям, жидкую свою бороденку.
Со стены, где ползали, будто серые пауки, камнедельцы, укладывая рядами плинфу и булыжник, с самого верха выторкнулась ребячья черномазая рожица ? рот до ушей, а нос крендельком.
— Иду! ? и рожица тут же пропала. Зато послышались окрики муралей:
— Куда, сломя голову, дьяволенок?
— Ах, шпынь малый, нет ему угомону!
Повсюду, сверху донизу, в храме работали люди. В проеме главного входа, где плотники ладили на петли кованную медью дверь, Филька наскочил на лохани с краской. Саженного росту и неповоротливый с виду детина, который что-то старательно толок в ступке железным пестом, ловко ухватил мальчонку за шиворот, легко поднял, шлепнул пониже спины.
— Ай, Калина, больно! Вот брату пожалюсь,? завизжал Филька, вырываясь.
Плотники разогнули спины,. забалагурили, засмеялись ? рады случаю позубоскалить. Поднял от лоханей голову, глянул сурово монах-старик. Петрок обрадовался: Лука-иконописец, давний знакомый! И он сюда, оказывается, подался.
— А ну, Филька, кульни купецкого сынка! ? сказал младшему брату Степка.
Филька встал перед Петроком, макушкой чуть выше его плеча, недоросток, взмахнул длинными рукавами, и Петрок напрягся ? примеривались. Филька сорвал с головы драный треух, кинул Петроку в лицо, а сам присел ? хвать за ноги! Плотники, мурали обступили потешное место, смеются ? меньшой большего осилил! А Петроку обида.
— Нехай бы Филька не обманом, хрест на хрест возьмемся! ? крикнул, вскакивая.
— Чего захотел! ? смеются мужики.? Кто смел да умел ? тот и одолел. А то хрест на хрест, ишь ты.
Петрок бросил оземь шапку.
— Давай сызнова.
Кинулись, сцепились, и уж как Филька ни вертелся, подмял его Петрок, одолел.
— Биться или мириться? ? крикнул злорадно, прижав коленками Фильке раскинутые руки.
Филька поерзал, примерился ногой поддать...
— Мириться,? сказал наконец.
Мужики стали расходиться ? кончилась потеха. Ребята отряхнулись, побрали шапки. У Фильки порты сзади оказались в мокрой глине.
— Ой, задаст тебе баню матп! ? сурово выговаривал ему старший брат, будто и не он перед тем рьяно стравливал хлопцев..
Филька пощупал измазанное место.
— Побегу на Вихру отмоюсь. Айда со мною! ? как давнему приятелю предложил Петроку.
Степка попридержал Петрока:
— Купецкий сын при деле, нечего ему шастать. Филька свистнул, гикнул, побежал скользя вниз, к городской стене.
— На вечерю не спознись, оглашенный! ? крикнул ему Степка.
Глядел вслед строго, по-отцовски. Повернулся к Петроку, и вновь озорно блеснули глаза.
— Небось наверху,? кивнул на храм,? бывать не доводилось?
— Не доводилось,? признался Петрок.
— Тогда страху наберешься, купец. Идем-ка. Привыкай, не раз еще поднимешься.
Петрок шагал за Степкой, хмурился: «Ишь, чем колет ? купец, купец...»
Степка пригнулся, нырнул в полутемный проем. Внутри, в стене, оказались каменные ступени, которые круто поднимались вверх. Через прямоугольные, суживающиеся кверху отверстия в стене блестящими лезвиями проникали солнечные лучи. Петрок, который не раз тайком наведывался с ребятами в городской замок, сразу определил ? отверстия подобны на тамошние, крепостные.
— То для чего ход такой в стене? ? спросил Петрок у Степки, шагавшего первым.? А это что?..
Степка остановился, подождал Петрока.
— Это и есть машикули-бойницы,? отвечал он, выглядывая в узкую прорезь.? Ежели ворог какой возьмет город, тут отбиваться можно, сидеть. И ходы-подслухи для того в муре-стене, чтоб ворог на открытом месте не подстрелил.
Так, внутристенным ходом добирались до самого верха, где работали мурали. Скрипело колесо ? мужики лебедкою поднимали плинфу, раствор цемяночный. Камнедельцы стояли на шатких подмостях, работали неспешно. Изнутри клали камни булыжные, а на край, облицовкой ? плинфу. Напомнила стена Петроку слоеный пирог тетки Маланьи.
Наверху тесно, ветрено. Оробел Петрок. Степка приметил это, сказал:
— Ты вниз бы глянул, там дивно.
Петрок несмело повиновался, высунул голову. Люди на земле, вокруг горы ? муравьи будто. Снуют туда-сюда, тащат кто бревно, кто плинфу. Сверху свалиться ? поминай как звали. Отступил Петрок ? в голове закружилось.
— Боязно, купец? ? ехидно спросил Степка.
— Шатко. Не обвалилось бы,? Петрок опустил глаза. Работавший поблизу камнеделец услышал это, распрямил спину.
— В выси завсегда так, хлопчик. Тебе, видать, впервой, а мы обвыкли в сей люльке колыхаться.
Степка по-хозяйски оглядывал кладку.
— Не мал ли отступ у тебя, а, Харитон? Гляди, попортишь ? бысть от дойлида выволочке.
Камнеделец усмехнулся.
— Хоть и был твой батька-покойник муралем-майстром, да и ты давно ль в подручных ходил, а глаз, Степан-ка, навостри,? возразил с достоинством Харитон.? Тут болей отодвинь плинфу ? плавность пропадает. А станешь затем снизу глядеть, будто щербина.
Петрок взял малый камень со светло-зелеными прожилками, обмакнул в лохань с цемянкой, положил в ряд. Взглянул на мураля ? угодил ли. Харитон пристукнул камень лопаткой, сказал скороговоркою, весело:
— В добрый час доброе дело робится. Видать, будешь, хлопчик, муралем людям на радость.
— Он купецкого звания,? сказал Степка.? Вырастет, в торговых рядах стоять будет, пряники девкам продавать.
Харитон оглядел Петрока оценивающе.
— Всяк в своем деле надобен, я так мыслю. А была б на плечах голова добра. Ну, а коли так, отгадай, хлопец, загадку, востри смекалку-то. Вот я так скажу: гостил гость, мостил мост без топора и без кола. Что б то?
— Лед на реке наморожен,? отвечал Петрок скоренько.
Харитон одобрительно засмеялся.
— Смышлен. Ну еще: сам худ, голова с пуд.
— Он такую загадку небось в люльке леживая от няньки слыхал,? возразил Степка.? Пусть скажет, без чего избу не построишь. А, Петрок?
Петрок задумался. С подвохом, видать, Степка загадку загадал. У него все с подвохом.
— Без топора,? ответил неуверенно.
— Ну сказал, как связал,? засмеялся Степка.? Без угла ее не построишь, смекай.
Плотник рябой из мазоловской артели перестал топором тюкать, подошел, слушает.
— Ты сам-то вот такое ответь,? обратился он вдруг к Степке.? Бьют Ермилку что есть силы по затылку, он же не плачет, только ногу прячет.
Настал Степкин черед смущаться.
— В голове вертимся, а не выловлю,? сказал он.? Это ты, конопатый, что-то свое, плотницкое, приплел.
— Плотницкое, верно,? согласился мазоловский.? По всей Руси с нами эта погудка ходит.
