И Ливия — не вся Африка. Земли южнее назывались Эфиопией.
Но даже с другими поправками в сторону уменьшения, все равно такой остров правильней называть континентом.
А вот совсем другой 'пейзаж': 'В середине всего острова была равнина… а опять-таки в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее краев стояла гора', на которой обитал Евенор.
Греческая стадия — примерно 185 метров. Вот и считайте: 'континент' получается километров двадцать в поперечнике!
И, наконец, третье указание: 'Равнина… имела продолговатую форму, по одному направлению на три тысячи стадий, а посредине… на две тысячи стадий'.
550 на 370 км!.. Это — далеко не континент, хотя и не островок. Тем не менее жалкой территории в двести тысяч квадратных километров Посейдону хватило, чтобы наделить каждого из десяти сыновей 'многолюдным народом и обширной страной' — ну, на то он и бог!..
Иные списывают все неувязки на вымысел. Другие манипулируют цифрами. Третьи находят тут обоснование де для собственных 'атлантид': маленький остров — это Санторин, говорят они, а большой — это Крит.
Мы, решившись относиться к Платону с доверием, должны, по-видимому, признать, что речь все же идет о различных объектах под общим названием. Тогда Атлантида- не остров, Атлантида, во-первых, архипелаг, включающий все описанные острова разных размеров и другие, только упомянутые: 'С него легко было перебраться па другие острова, а с островов- на весь противолежащий материк'. Так что много 'Атлантид' схоронено в Атлантике!
Во-вторых, Атлантида — островная империя, вроде Британской, с владениями на европейском и американском континентах.
Тогда отчего бы Платону так прямо и не сказать? А он и сказал — не сказавши. Нечего предполагать, что он просто запутался в цифрах — писатель, мол, что с него взять! Платон — выдающийся математик, а цифра, число для него — вещь священная. Путаница могла быть только намеренной. Как видно, перед нами своего рода тайнопись- эзотерический текст. По буквальному смыслу этого выражения, текст для внутреннего пользования- для посвященных.
Способов шифрования применялось в древности множество, для этого, не жалея труда, строили иной раз целую письменность, иероглифику.
Однако самый распространенный прием — нарочитое рассогласование сведений и событий, перестановка, перетасовка. Перепутайте, как вздумается, страницы рассыпанной книги — и роман про доярку Машу, полюбившую токаря Сашу, сделается, считайте, эзотерическим. Теперь к нему надо иметь ключ. Для нас ключом послужат номера страниц.
А теперь вообразите, что путаница произведена с умом, по какой-то системе, так что получается связный текст, и книга заново набрана и переплетена!
С чем-то подобным мы встречаемся в мифологии, в Библии и, похоже, в рассказе Платона об Атлантиде. Впрочем, тут эзотеризм довольно прозрачен. Пусть не до конца…
Теперь понятнее, почему этот рассказ разбит надвое и помещен в двух разных диалогах. (Возможно существование третьего отрывка, не имеющего с виду никакого касательства к двум первым…) Становится ясно, к чему разговор египетского жреца о многократных и различных случаях погибели людей от огня, воды и 'тысячи других бедствий', почему жрец вспоминает миф о Фаэтоне и о телах, вращающихся по небосводу, о гибели людей в горах от огня, в низинах от потопа: это описание той самой череды катастроф, которыми боги сперва наказывали, а потом и окончательно погубили Атлантиду.
Платон не раз и не без умысла подчеркивает географическую особенность: Атлантида — равнина, окруженная горами, так что к ней применимы 'случаи погибели' и от огня, и от воды: очевидно, имели место и те, и другие.
Можем прикинуть, что тут к чему. В рассказе Платона содержится указание на сейсмическое неблагополучие местности: не зря Посейдон 'без труда, как подобает богу… источил из земли два родника — один теплый, а другой холодный' для удобства Клейто. Однако и 'вся эта местность была… очень высока и крута со стороны моря' — равнина, 'объятая кругом горами'. Ведь перед нами описание гигантского потухшего, но не умершего, как видно, древнего вулкана, в кратере которого неосторожный Посейдон расселил потомков!
А еще вернее, если это описание нескольких таких островов, однотипных, в главном сходных, что позволило Платону создать общую их модель,
Возможная причина гибели такого архипелага, вполне земная, достаточно объяснена; почему же и автор, и египетский жрец основное внимание уделили причинам космическим? Предположив, что имеем дело с шифровкой — эзотерическим текстом, мы теперь обязаны ставить всякое лыко в строку.
Вот одно из недавних сообщений по поводу все того же Тунгусского метеорита: 'Эпицентр катастрофы совпал с местом расположения центральной трубки древнего вулкана, действовавшего более двухсот миллионов лет назад. Это обстоятельство натолкнуло исследователей на мысль о существовании некоего природного механизма, направляющего небесные тела'.
В гибели Атлантиды сыграли, как видно, свою роль и 'тела, движущиеся по небосводу', и огонь, и вода, и 'тысяча других бедствий'. В какой именно последовательности, попробуйте прикинуть сами.
Если мы вправду имеем дело с эзотерическим текстом, надо сообразить, для чего нужен этот эзотеризм, эта таинственность, когда во всем, что мы тут вычитали, никакой тайны покамест не замечается — решительно все можно было бы сказать открыто. Вероятно, в 'Критии' Платон собирался именно так и поступить- описать гибель Атлантиды поэтапно.
Но собирался или не собирался — еще вопрос. Может быть, 'Критии' оттого и не закопчен, что автор считал уже сказанное достаточным: цель была достигнута.
Какая же цель? (Если существовала скрытая цель?) К чему все-таки эзотеризм, если перед нами действительно эзотерический текст?
Можно бы сослаться на тогдашний обычай, на моду. У греков, забывавших страх перед наукой, вернувших ей публичность, сохранялась привычка к секретности, хотя и превращалась в подобие игры. Вот Александр Македонский пишет Аристотелю из похода: 'Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знанием о высших предметах. будь здоров'. Аристотель ему отвечает: 'Ты написал мне о моих чтениях, выражая мнение, что их следовало бы сохранить в тайне. Знай же, что они и изданы, и не изданы, потому что понятны только слушавшим нас. Будь здоров, царь Александр'.
Эта маленькая склока возникла из-за какого-то сочинения Аристотеля о природе. Мы их знаем. И знаем, что там нечего было засекречивать. Однако подобное кокетничанье совершенно не в духе Платона. Что-то необычайно таинственное и важное заключалось в истории Атлантиды или было связано с ней, но мы этого пока не увидали. Чего хотел Платон: выдать тайну или надежнее скрыть?
Похоже, что его повествование — своего рода маневр, что он хотел и напомнить о забытом, не напоминая о лишнем, — открывал, чтобы перепрятать!
Мудрено и сомнительно? Да, может так показаться.
Но ответьте-ка: где, согласно Платону, была расположена Атлантида? В Атлантическом океане — и нету сомнений?
А теперь загляните в текст диалога 'Тимей'.
Конечно, нужен бы анализ греческого текста, только мы с вами плохие полиглоты. Сравним два русских перевода.
'Существовал остров, лежащий перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами', — говорит жрец богини Нейт. Перед проливом, а не за проливом, как следовало бы сказать, находись Атлантида в Атлантике…
В другом переводе: 'Тогда ведь это море (Атлантический океан) было судоходко, потому что пред устьем его, которое вы по-своему называете Геракловыми столпами, находился остров…' Опять-таки пред устьем — перед Гибралтаром!
Возможно, в этом повинны вольности русского языка. Но они верняком отражают двусмысленную неопределенность текста.
