мало пользовался сотовым, где-то два-три разговора в день. Но Люсиль, пролистывая страницы, заметила одну странность: в последние две недели профессор каждое утро звонил на один и тот же номер — причем номер не Рейнольдс, не Свифта и не Кляйнмана. Подозрительная странность состояла в том, что Гупта звонил ровно в 9:30, ни минутой раньше или позже.
Люсиль напомнила себе, что этим делом она больше не занимается. И вообще уже написала заявление об отставке.
Да, но еще не подала его.
Саймон вел головной грузовик колонны, мчащейся к восточным воротам лаборатории. Было пять утра, только начало светать, и почти все дома вдоль Батавия-роуд еще стояли темные. Мимо дорожек и лужаек бежала трусцой одинокая женщина в красных шортах и белой футболке. Саймон на миг уставился на нее, любуясь пышной гривой рыжих волос. Потом потер пальцами переносицу и зевнул — он все еще был слегка осовелый от вчерашней выпивки. Чтобы проснуться, он сунул руку под ветровку и взялся за ствол «узи». Настал день расплаты, скоро все кончится.
Сразу за перекрестком Континентал-драйв грузовик проехал железнодорожный переезд, и по обе стороны дороги открылся пейзаж. Дома и лужайки пригородов сменились широкими зелеными полями, простором девственной иллинойской прерии. Сейчас они ехали по федеральной земле, по восточному краю территории лабораторного комплекса. Впереди возникла проходная, и сидела в ней невероятно толстая женщина в синей форме. Саймон помотал головой. Просто невозможно поверить, что для охраны наняли такую ожиревшую бабу. Явно никто в этом заведении не ждет беды.
Саймон остановил машину, и женщина выгрузилась из проходной. Улыбнувшись, Саймон протянул ей документы, подготовленные Гуптой: толстый ворох поддельных накладных и требований.
— Вот и мы, лапонька, — сказал он, пытаясь говорить в манере американского дальнобойщика. — Сегодня с утра пораньше.
Женщина на его улыбку не ответила, а тщательно проверила бумаги, сверяя их со списком у себя в папке.
— Это не по графику, — сказала она.
— Нет, но все подписи тут есть.
Она продолжала изучать бумаги. То ли действительно медленно читает, то ли изгаляется, заставляя себя ждать. Наконец массивная голова поднялась:
— Хорошо. Теперь выходите из машины и откройте задние двери. И тем водителям, что сзади, скажите то же самое.
— Я ж сказал, все согласовано, — нахмурился Саймон. — Вы что, печатей в документах не видели?
— Видела, но мне полагается инспектировать все, что сюда ввозят. Так что глушите мотор…
Он перебил ее двумя пулями в лоб. Потом обошел грузовик, три раза постучал в заднюю дверь.
— Профессор, откройте! — крикнул он. — У нас груз добавился.
Один из аспирантов откатил дверь и помог выйти Гупте. Профессор, увидев лежащую охранницу, очень встревожился.
— Что произошло? Разве я вам не велел избегать дальнейших жертв?
Саймон, не обращая на него внимания, повернулся к аспирантам:
— Ну-ка побыстрее, тело в кузов!
Через полминуты труп сунули в кузов и стерли кровь с асфальта. Любой прохожий просто решит, что женщина бросила пост. Саймон вернулся на место водителя, Гупта сел рядом с ним в кабину, строго глядя на Саймона:
— Пожалуйста, без дальнейших жертв, — велел он. — Я с некоторыми здешними физиками работал еще в восьмидесятые, когда строили Теватрон.
Саймон включил передачу. Разговаривать он был не в настроении, а потому промолчал. Колонна двинулась дальше.
— На самом деле это я предложил название для коллайдера, — продолжал Гупта. — «Тэва» — сокращение от «тераэлектрон-вольт». Это максимальная энергия, которой могут достигать протоны в этом ускорителе, и тогда они движутся со скоростью в 99,9999 процента от световой. — Профессор описал в воздухе круг кулаком и ударил по другому кулаку, имитируя столкновение частиц. Он так накрутил себя, что не мог даже держать руки неподвижно. — Конечно, Большой адронный коллайдер в Швейцарии теперь выдает энергии повыше. Но Теватрон идеально собирает протоны в тугой пучок, вот почему он годится для наших целей.
Саймон скрипнул зубами — его уже достал этот поток нервозной болтовни.
— Все это мне не интересно, — перебил он ворчливо. — Вы мне скажите, что там в аппаратной. Сколько там будет человек?
— Да не бойтесь, там будет только сокращенная смена — пять, максимум шесть операторов. — Гупта небрежно махнул рукой. — Все из-за этих урезаний бюджета — правительство больше не хочет оплачивать физику. Национальные лаборатории нуждаются в частных пожертвованиях, чтобы ускорители хотя бы могли работать. — Старик снова покачал головой. — В прошлом году мой институт робототехники пожертвовал лаборатории Ферми двадцать пять миллионов долларов. Понимаете, мне нужно было знать, что Теватрон не будет законсервирован — чувствовал я, что он пригодится.
Дорога забирала влево, и Саймон увидел на горизонте странной формы здание.
— Это Вильсон-Холл, управление лабораторией. У меня там был кабинет на шестнадцатом этаже — вид потрясающий. — Гупта слегка опустил руку, указывая на насыпь: — Под этой насыпью — пучковый туннель Теватрона. Мы его называли «беговая дорожка частиц». Кольцо длиной в четыре мили и тысяча сверхпроводящих магнитов для фокусировки пучка. Протоны идут по часовой стрелке, антипротоны — против. И каждый пучок достаточно мощен, чтобы прожечь дыру в кирпичной стене. — Он показал на другое здание, стоящее ближе к дороге. Это было ничем не примечательное строение без окон, больше всего похожее на склад и расположенное точно над секцией туннеля. — А вот это — камера соударений. Здесь протоны и антипротоны врезаются друг в друга. Отсюда мы и запустим нейтрино в дополнительные измерения.
Профессор замолчал, уставившись на здание через ветровое стекло машины. Благодарный за паузу Саймон проехал мимо ряда баллонов, на каждом из которых было написано: «ОПАСНО! СЖАТЫЙ ГЕЛИЙ». Потом появился длинный зеркальный пруд перед Вильсон-Холлом, где отражался силуэт здания.
— Сверните здесь и объезжайте здание сзади, — подсказал Гупта. — Аппаратная рядом с инжектором протонов.
Колонна направилась по дорожке, обходившей Вильсон-Холл, и подъехала к парковке перед низким U-образным зданием. Оценка численности персонала, данная Гуптой, очевидно, верна: на парковке не больше полдюжины машин. Конечно, их станет больше где-то часа через три, когда начнется рабочий день, но к тому времени все уже закончится.
Саймон поставил машину и начал отдавать приказы. Одна бригада аспирантов стала разгружать ящики с электроникой, другая перевела заложников в грузовик, который вел агент Брок. Саймон решил, что Брока лучше держать подальше от аппаратной, чтобы не догадался, что происходит — бывшему фэбээровцу сказали, что задачей является кража радиоактивных материалов. Саймон подошел к грузовику Брока.
— Заложников куда-нибудь в надежное место, — велел он. — Чтобы под ногами не путались. Тут есть незанятые здания в километре к западу, найдите одно и посидите там с ними часа два.
Брок посмотрел недружелюбно:
— Когда это кончится, надо будет поговорить. Вы мне слишком мало платите за такой объем работы.
— Не волнуйтесь, оплата будет достойной.
— А чего вообще заложников держать живыми? Все равно их рано или поздно надо кончать. Ну, кроме профессорской дочки.
Саймон чуть придвинулся и понизил голос:
— Профессору они зачем-то нужны живые, а мне все равно. Когда вас не будет видно, делайте с ними что хотите.
