по охотницкому делу учиться заставило? — неожиданно спросил Федор. — Что там у вас, под Москвой, охота шибко хорошая? Отец?то не охотой промышлял?
— Нет, не охотой! — Росин засмеялся. — Он у меня слесарем был. А в лес, правда, каждое воскресенье ходил. И меня другой раз брал. Я тогда еще в школе не учился. Вот, наверное, с того времени и привык к лесам. Потом все свободное время в лесу пропадал. Товарищ у меня — Димка, так нас с ним матери с фонарями ночью разыскивали. В каникулы с темна до темна в лесу. Охотились с луками. Ничего не убивали, конечно. А потом, в войну, ружье после отца досталось. Так вот и привык к лесу, и в институт такой поступил. А Димка ихтиологом стал, рыб изучает.
Росин помолчал, улыбнулся своим мыслям, потом продолжал:
— Мы с ним еще в четвертом классе путешественниками хотели стать. Потом узнали, что просто путешественников, без специальности, не бывает. Решили стать биологами. А позже, классе в девятом, оказалось, что и в биологии выбирать надо. Вот и выбрали… Так что, можно сказать, с детства мечта.
— А не наскучит по урманам?то мотаться?
— Тебе же вот не наскучило.
— Я привычный. А надоест если, тогда что?
Росин усмехнулся:
— В канцелярию сесть можно, в «табуретный рай», как у нас говорили. Туда и с нашей специальностью можно.
— Ну а женишься? Все одно, так и будешь в тайге? А она как?
— В экспедициях врачи тоже нужны… Федор, а это ведь тринадцатый песок.
— Вон и зимовье. — Федор кивнул на груду зеленых ото мха полуистлевших бревен. — Однако время чай варить.
Лодка прошуршала носом по песку и остановилась. Росин вылез, подтащил лодку подальше на берег. Достал из кармана блокнот с привязанным к нему карандашом и начал писать.
Синеватый дымок змейкой потянулся кверху — Федор разжег костер. Подвесил над ними отчищенный Натальей котелок, притащил из лодки мешок с продуктами, расстелил чистую полотняную тряпицу, поставил на нее кружки, положил хлеб.
— Полно писать?то, чай готов. Попьем — и дальше.
Росин подсел к Федору, взял кружку и с удовольствием начал потягивать пахнущий дымком чай…
— Ты допивай, а я вытаскивать пойду.
— Чего? — не понял Росин.
— Из лодки все. Тут перетаска.
Оказалось, река делала петлю, и с давних пор здесь перетаскивали грузы и лодки посуху, чтобы скоротать верст двадцать.
Сначала понесли лодку.
Валежник, растопыренные шишки, дорожки муравьев — совсем не часто ходили тут люди. По сторонам вперемежку и сосны, и ели, и кедры. А вот пихта. Деревья всех возрастов. И старые — в обхват, и вовсе мололые — чуть от земли.
Неожиданно тропинка нырнула вниз, прямо в темную от нависших ветвей воду.
— Смотри?ка, Федор!
На сосне, на виду у всех, кто пройдет этой тропкой, висело хорошо смазанное ружье.
— Ты чего по сторонам смотришь? — спросил Федор.
— Смотрю — есть, что ли, кто поблизости?
— Нет, паря, никого. Это с нашей деревни ханта берданка. Пойдет на промысел — возьмет. Потто ее в деревню таскать.
— А не получится: придет, а ружья нет?
— Куда же денется? — засмеялся Федор.
— А возьмет кто?нибудь! Ведь народ всякий бывает.
— Нет, свои не возьмут, а чужого народа здесь нету. А вон, гляди, береста — там у него припас патронов схоронен. Идем, что тут стоять.
Вот уже сколько раз встречался Росин и раньше, и тут, в Тарьёгане, с этой простотой нравов, с полнейшим доверием хантов. Но это всегда удивляло его. А теперь особенно. И как же не удивляться: даже ружье можно хранить в лесу, на сучке, так же надежно, как дома.
Вскоре представился случай еще раз убедиться, как верны здесь люди своим обычаям. После недолгого отдыха, когда опять легко работалось веслом и отплыли уже километра два, Федор вдруг спохватился:
— Обожди?ка. Давай к берегу! Забыл на стоянке. Вернуться нужно.
Еще не поняв, в чем дело, Росин вылез на берег и принял у Федора вещи.
— Ты погоди здесь, на порожней?то мигом обернусь.
Федор сильно оттолкнулся веслом, и долбленка быстро заскользила по течению.
— Да чего ты забыл?! — крикнул Росин.
— Забыл…
«Чего забыл? Таган, кажется, сказал. Какой таган? Вроде никакого и не было», — подумал Росин и, устроившись поудобнее на берегу, опять достал свой блокнот.
В стороне что?то зашуршало, Росин взглянул туда. От берега отвалился кусок земли и, рассыпаясь, покатился вниз…
Росину всегда было приятно видеть такое: и как посыпалась сама по себе земля с берега, и как на твоих глазах упала ветка с дерева. В такие минуты начинаешь чувствовать, что ты опять стал своим в тайге, она перестала тебя дичиться и открывает тайны до этого загадочных шорохов и звуков.
Темно–бурая с белыми крапинками птица размером чуть меньше галки села на елку.
Кедровка. Росин сидел неподвижно, и, не опасаясь его, птица перепорхнула к стволу и забралась в гнездо. «Как обычно, с южной стороны устроила», — отметил Росин и уткнулся в блокнот.
Не успел исписать и трех страниц, а Федор уже вернулся.
— Ты чего забыл? — спросил Росин, заглядывая в лодку. Но в лодке пусто.
— Таган поставить забыл.
— Какой таган?
— На который котелок вешали.
— Да мы же его на обыкновенную палку вешали.
— Таган эту палку зовут.
— Зачем тебе она? Неужели на другом месте нельзя еще срезать? Покажи, что за палка, ради которой стоило два километра туда и обратно ездить.
— Обыкновенная палка, с зарубкой для котелка.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Росин. — Зачем же ты ездил?
— Мы, как с места снимались, забыли таган в землю воткнуть. Ты котелок снял — таган бросил. А у хантов обычай: уходишь — не бросай на землю, воткни рядом с костром, чтобы другим на новый время не тратить и деревца не губить. По этому тагану и место для привала с реки заметить можно. Я, паря, с рождения среди этих людей, и нарушать их обычай мне не пристало…
Говорил Федор всегда ровно, спокойно. В нем сразу угадывался человек, который не может таить зло. От его открытого взгляда, мягкого, спокойного голоса, несуетливых движений исходили умиротворение и спокойствие.
Песок за песком оставались позади лодки. Солнце уже низко. Побаливали от работы руки. Река петляла: то справа солнце, то слева, то сзади…
Высокий желтый яр подковой охватил плес. В вышине, на яру, красными колоннами уходили ввысь стволы могучих сосен, и казалось, за их вершины зацепились пенно–белые облака.
— А ты в Калинине не бывал ли? — неожиданно спросил Федор.
— Бывал. А что?
— Посмотреть охота. Ведь я вроде бы тверской.
— А в Сибирь как же попал?
— Дед сюда в кандалах пришел… Подальше надо от яра. — И Федор повернул лодку. — Тут то осыпь, то сосна. Бывает, грохнется.
