обрушенный фамильный склеп Ушаковых сливали отработанное машинное масло, сбрасывали ненужные детали, гайки, болты. При раскопках был найден адмиральский погон и остатки золотого шитья мундира. Из останков адмирала сносно сохранился лишь череп; при его изучении стало ясно, что парадный портрет Ушакова не соответствует его внешнему облику: череп значительно короче и шире живописного лица.
С той поры началась широкая, растянувшаяся на многие годы – вплоть до нашего времени – кампания по возвеличиванию Ф.Ф. Ушакова: в его честь называются корабли, бухта, мыс, улицы, проспекты, площади, бульвары, набережные, учебные заведения, станция метро, астероид; ему ставятся памятники, о нем пишутся статьи, диссертации, снимаются фильмы.
Апогеем этой кампании явился фильм «Адмирал Ушаков», созданный в 1953 году на «Мосфильме» по сценарию Александра Штейна, лауреата двух Сталинских премий. Режиссер Михаил Ромм пригласил поистине звездную компанию актеров: Ивана Переверзева, Бориса Ливанова, Владимира Дружникова, Ольгу Жизневу, Сергея Бондарчука, Михаила Пуговкина, Георгия Юматова, Владимира Этуша, Готлиба Ронинсона. В первый год проката в Советском Союзе фильм посмотрели 26 миллионов зрителей.
В этом фильме буквально все – гротеск и потеха. Чего стоят фразы, вкладываемые сценаристом Штейном в уста героев.
«Как же Ушаков собирается с чумой бороться?» – спрашивает граф Войнович Васильева, адъютанта Ушакова. На что тот браво отвечает: «Федор Федорович говорит: «Мы тамбовские, пошли – не остановишь!»
«А кто это там шумит?» – спрашивает опять Войнович.
«Это наш капитан Федор Федорович Ушаков прибыл на сооружение Черноморского флота!» – уже выкрикивает Васильев. Вот так вот: пешком пришел и флот построил!
Далее показан торжественный спуск на воду корабля «Св. Павел». Другие корабли, естественно, не упоминаются – у зрителя должно сложиться впечатление, что именно этот корабль был первым на Черном море – а не вторым, как было в действительности. Вполне в духе сталинской эпохи в фильме фигурируют иностранные шпионы: некий Орфано привозит в Херсон чуму, поджигает верфи, собирается убить Ушакова, якобы уже тогда внушавшего опасения самому турецкому султану. Это убийство Орфано пытается совершить руками рабочего Тихона (актер Сергей Бондарчук) – беглого крепостного Ушакова и сподручника Пугачева. Ушаков, со своей стороны, уговаривает Тихона работать на верфях: «Да какой я барин? Не барин я – моряк! Оставайся, Тихон, не барам служить будешь – России!»
Показан приезд императрицы в Севастополь. Сцена в Инкермане: поднимают завесы на окнах, и Екатерина Вторая (актриса Ольга Жизнева) видит выстроившиеся в бухте корабли. Тут Ушаков поворачивается к императрице спиной (!) и, несмотря на присутствие главнокомандующего Потемкина (актер Борис Ливанов), контр-адмиралов Войновича и Мордовцева (прототип Мордвинова), машет рукой из окна, чтобы корабли палили из пушек. По окончании пальбы Ушаков, продолжая стоять ко всем спиной, орет во все горло: «Молодец Васильев! Всем по чарке водки!» Императрица благодарит за произведенное впечатление Войновича, а потом и Ушакова, жалуя ему очередное звание. Делает это она по-французски, на что Ушаков-Переверзев резко отвечает: «Французского не употребляю!»
– Как же ты обходишься без французского? – спрашивает Екатерина.
– Матросы меня понимают, – отзывается Ушаков.
– Медведь, – обиженно говорит государыня, – как был медведь, так и остался!
Сконфужен и Потемкин: «Лапотный дворянин, смоляная куртка! Не к масти козырь!» Вообще Ушаков в исполнении Переверзева в продолжение всего фильма грубо и хамовато разговаривает с императрицей, с Сенявиным, с Мордовцевым/Мордвиновым и с Потемкиным. Думается, в реальной жизни Ушакову за такое поведение сильно бы не поздоровилось – зуботычины Потемкина генералам известны. А ведь в приведенных нами выше письмах Ушакова патрону Потемкину никакой грубости нет и в помине, скорее наоборот: в них он – сама предупредительность и покорность. Но заказ есть заказ – особенно социальный.
По ходу действия становится просто жалко хороших актеров: харизматичного Ивана Переверзева, обаятельнейшего Бориса Ливанова – они вынуждены произносить ходульные тексты и играть нелепейшие ситуации. Князь Потемкин в гротескном исполнении Ливанова представлен каким-то напыщенным самодуром. Но вот что значит большой актер: несмотря на сомнительную трактовку образа, смотреть на его Потемкина все равно интересно.
Далее в фильме появляется молодой адмирал Нельсон. Сначала у себя в кабинете он заочно расточает комплименты в адрес Ушакова, а затем объявляет свою программу: «Задушить Россию! Заткнуть ей глотку!»
Наконец представлено сражение у Фидониси. Контр-адмирал Войнович – этакий рыхлый добродушный старикашка в исполнении актера Н.В. Чистякова, – глядя в подзорную трубу, считает турецкие корабли. Потом он смиренно выслушивает план Ушакова на предстоящую баталию и говорит: «Воюй, Бог тебе судья! Прощай!» И тут показывают, как этого старичка на качельках спускают в шлюпку и он отплывает на свой корабль, чтобы помолиться Николаю Угоднику. В реальности, кстати, Войнович был моложе Ушакова.
Перед боем Ушаков открывает морякам военный секрет: «Пока на пистолетный не сойдемся, не стрелять!» И, не дожидаясь начала схватки: «Поздравляю вас с первой на здешнем море генеральной баталией!»
После сражения Войнович по-отечески наставляет Ушакова, как вести себя с Потемкиным: «А ты попробуй, Федя, политес, батюшка!»
О перестрелке у Калиакрии в фильме сказано без обиняков: «Ушаков превратил турецкую эскадру в стадо баранов!» Во время стычки Ушаков кричит командиру турок Сеиду-Али: «Я тебе покажу, сукин сын, как обещать султану!» (привезти его в железной клетке). Алжирец Сеид-Али (Владимир Этуш) заметно смутился, что его на чистом русском языке назвали сукиным сыном. Голос за кадром об Ушакове: «Он положил Черное море к ногам России!»
Любопытные подробности об истории создания этого фильма сообщает адмирал, Герой Советского Союза Н.Г. Кузнецов:
«Во время войны у нас появились новые правительственные награды. Весной 1942 года Указами Президиума Верховного Совета были учреждены ордена Отечественной войны I и II степени, Суворова, Кутузова и Александра Невского, а в октябре 1943 года, в дни боев за освобождение Украины, – орден Богдана Хмельницкого.
Вполне естественное желание иметь «свои» ордена появилось и у моряков. Еще в середине 1943 года на докладе у И.В. Сталина я завел разговор о целесообразности учреждения таких наград. Отказа не последовало, но и особой поддержки я тогда не получил. Однако от мысли своей мы не отказались.
Готовя предложение в правительство, мы заспорили было, кого ставить выше – Ушакова или Нахимова? Этот вопрос отнюдь не риторический. О Нахимове написано было куда больше. Объяснялось это тем, что воинская доблесть Нахимова связана с более близким для нас временем – Крымской войной в середине прошлого века. А адмирал Ушаков сражения выигрывал в конце XVIII века. В те времена – да и после тоже! – монарший двор и сановная знать до подобострастия преклонялись перед всем иностранным, кумиром для них был английский адмирал Нельсон, а на заслуги своего соотечественника они смотрели с пренебрежением. Так и оказался Ф.Ф. Ушаков в тени.
Своих я кое-как убедил, но представили мы наш проект в правительство, там тоже возникли сомнения: «Почему Ушаков выше?» Была создана специальная комиссия. Мне не раз пришлось беседовать с ее председателем Александром Сергеевичем Щербаковым, вначале он тоже колебался. Наконец согласился с нами, после чего и вся комиссия поддержала нас. Наш проект был вынесен на обсуждение Государственного Комитета Обороны. Приняли. 3 марта 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении орденов Ушакова и Нахимова I и II степени и медалей Ушакова и Нахимова.
Перед этим я побывал у И.В. Сталина, чтобы согласовать проекты статутов и рисунков новых наград. В кабинете у него в тот момент никого не было. Сталин разложил листы ватмана на длинном столе поверх карты, над которой до этого работал. Внимательно рассмотрев, он одобрил эскизы ордена Ушакова и медалей, а рисунки ордена Нахимова обеих степеней отложил в сторону и молча направился к своему письменному столу. «В чем дело?» – встревожился я. Открыв средний ящик, Сталин извлек орден Победы. Сверкнули бриллианты и алые грани рубинов.
– А что, если и орден Нахимова украсить рубинами? – спросил Сталин. – Разумеется, настоящими. По- моему, очень к месту будут.
