Еще трое.
Один из иранцев вскочил — это было видно в ночном прицеле, резкое движение — и сразу был убит как минимум двумя пулями, прилетевшими из темноты.
Пули такого калибра клали раз и навсегда, не стоило даже задаваться вопросом — надежно ли поражена цель.
Еще один иранец вскочил и кинулся к пулемету. Ему надо было просто начать стрелять из пистолета, ночной воздух далеко разносит звуки — и поднялась бы тревога. Но он кинулся к пулемету — и не добежал…
— Минус пять.
— Наблюдаю шестого, — вдруг доложил снайпер, который «пас поляну» слева, — он пытается скрыться.
Последний из оставшихся в живых, видимо, понял, что происходит, и сейчас, каким-то образом выбравшийся из простреливаемого укрепления, быстро улепетывал на четырех костях, полуползком, полубегом на четвереньках.
— Цель уничтожить.
— Цель принял, веду, — доложил один из снайперов, — есть попадание. Он готов.
От удара пули калибра 50 басиджа перевернуло и грохнуло оземь. После такого — не живут.
— Все цели поражены, — принял решение Игал, — мы выдвигаемся. Снайперам держать линию, докладывать по ситуации…
Дот был необычным, совсем не похожим на классические доты. Классический дот оставляет для стрельбы лишь узкие бойницы, а здесь был открыт весь лоб дота, больше это было похоже не на дот, а на пулеметную позицию афганских моджахедов, которые они делали во время войны с Советской армией. Позиция довольно открытая, можно стрелять во все стороны — но там же есть лаз в глубокую, хорошо укрепленную пещеру, в которой есть припасы и в которой можно отсидеться во время авианалета.
Игал и еще трое израильских коммандос, у одного из которых был пулемет «ПКМ», осторожно подобрались по узкому проходу, оставленному для них сапером, к самой позиции иранцев, начали обходить ее, потому что просто так забраться туда было невозможно, иранцы знали что делали, когда строили ее. Там могли оставаться еще боевики, в том числе смертники, они могли выбросить наружу гранату — в общем, следовало соблюдать осторожность. Сапер проверил подход, показал — чисто, после чего спецназовцы осторожно подобрались к самому бункеру. Два мощных фонаря со светофильтрами, отсекающими свет в видимом спектре, шарили по самому бункеру, по выставленному на позиции тяжелому вооружению, по трупам…
Один из спецназовцев показал на пальцах — готовы, чисто…
В бункер они спрыгнули одновременно двое, сверху, держа оружие наготове. Но оружие было не нужно.
На точке не было ничего и никого, кроме трупов.
Один из коммандос достал инфракрасный фонарик, отсигналил в темноту азбукой Морзе — все чисто. Второй сунулся в крысиный лаз, предварительно бросив туда гранату. Крысиный лаз почему-то был открыт, хотя у него был люк, и люк крепкий, задраивающийся изнутри…
Сверху спрыгнул еще один спецназовец:
— Сюда кто-то едет! С севера!
Ракетная база
Объект «Имам Али»
Саргорд Бешехти
Саргорд Бешехти предусмотрительно отпустил моторизованный отряд вперед, и отпустил на расстояние намного большее, чем обычно. Только поэтому он остался жив.
За то время, пока он командовал этим объектом — диверсант, занимающийся противодиверсионной обороной объекта, — он выучил местное плоскогорье, местные холмы и все их тропы так, что мог найти дорогу в любую точку охраняемого комплекса с закрытыми глазами. По его настоянию из системы обороны вывели лишние мины, потому что мины не только прикрывают объект — они сковывают и обороняющихся, лишают их инициативы и возможности маневрировать. Мины были сняты — и теперь можно было выбирать маршруты движения. Так он и сделал — он не просто ехал прямо за вторым патрулем, он следовал параллельной дорогой, не подставляясь под возможный удар.
Да, по сути, он бросил патруль на смерть только для того, чтобы проверить свои подозрения, — но разве мы живем не для того, чтобы в конце концов предстать перед Аллахом? И разве тот, кто погибнет на пути джихада против неверных, не есть шахид? А они здесь ведут именно джихад, вся страна ведет джихад против наступающей со всех сторон заразы, кто бы что ни говорил.
Выключив фару, он катил по холмам, привычно помогая легкому кроссовику ногами там, где удержаться в вертикальном положении было сложно. Он старался не выкручивать мотор до ограничителя оборотов, чтобы его звук не был слишком слышен.
Что-то не так…
Ныло плечо, ныл бок. Почему-то было холодно. Ночью в этих местах даже летом кажется, что холодно, большой перепад температуры, — но раньше он переносил это совершенно спокойно, не раз и не два ему приходилось целыми днями скрываться в иракских пустынях и болотах. Но тогда не было так холодно…
Гора. Даже не гора, а холм, большой и круглый, с него хорошо видно.
Лишь в последний момент, перед тем как взлететь на вершину, саргорд понял — он не слышит больше звука двигателя багги. Не слышит!
Упал на землю вместе с мотоциклом, больно ударился больным боком, чуть не взвыл. Извиваясь как ящерица, выполз, высвободил ногу, пополз вперед. Десять метров до вершины. Пять…
Метр…
Внедорожник стоял в нескольких сотнях метров от него, стоял мертво и безжизненно, без движения, и два человека — он отчетливо видел этих двоих, потому что глаз опытного человека может прекрасно видеть в темноте, — приближались к машине, держа на изготовку странное, но явно не иранское оружие.
Американцы!
Американцы пришли в Иран. Американцы пришли на их землю!
Враги!
Саргорд сдал назад, извиваясь, начал отползать — и тут буквально перед лицом вздыбилась земля, хлестанула по лицу мелкими камешками.
Саргорд перевернулся, вскочил на четвереньки и бросился назад, к мотоциклу.
Рация! Надо предупредить! Американцы здесь!
Рация была на мотоцикле, довольно большая и мощная, способная добить до казарм, до укреплений, до подземного комплекса, предупредить всех. Саргорд схватил трубку, переключил тангету на передачу.
— Я Зульфикар-один, я Зульфикар-один! «Гнев Аллаха», повторяю — «гнев Аллаха!» «Гнев Аллаха», действовать по первому варианту, действовать по первому варианту!
Ничего. Невидимая буря помех, зародившаяся в нескольких километрах от границы, ложилась на иранскую землю, укутывая ее плотным одеялом безмолвия.
Саргорд подхватил мотоцикл, скорчился от резкой боли — все-таки он уже не так силен, как раньше, не так, американцы что-то навсегда отняли у него. Дернул за стартер. Еще раз. Только бы успеть, только бы мотоцикл донес его до объекта, только бы он успел предупредить всех. Только бы успеть…
Мотоцикл взревел, трескуче, шумно — и саргорд, оседлав его, рванулся вниз по склону, петляя как
