было принято самим Тутанхамоном по совету Хоремхеба и реформированного жречества Амона. Но изгнание скомпрометированных египтян и азиатских племен почти наверняка произошло в правление Хоремхеба, когда чума свирепствовала в державе хеттов. Такова точка зрения на Исход, возникающая при изучении греко-египетских и грекоримских исторических свидетельств о жизни Моисея и Исходе из Египта. Вполне вероятно, что какие-то фрагменты информации о ранних этапах этих событий содержались в папирусах об Исходе, извлеченных из гробницы Тутанхамона.
Итак, воздержавшись от сообщений о содержании папирусов об Исходе, Картер нашел своему гневу лучшее применение, когда осознал, что против него настроены не только египетские власти, но и британская администрация. Приготовившись к любому развитию событий, он точно рассчитал свой удар, понимая, что его жест вынудит британских официальных лиц поспешить с ответными мерами. Он отлично сознавал, что делает, и мы видим это из машинописного текста отчета Ли Кидика о том, что произошло на той встрече в Каире. После рассказа о том, как Картер пригрозил раскрыть содержание папирусных документов, найденных в гробнице, Кидик сообщает:
«Осознав потенциальную опасность этой угрозы, когда Великобритания оказалась в трудном положении из-за необходимости выполнить свои обещания по Декларации Бельфура перед евреями и перед арабами, представитель короля потерял самообладание и запустил в голову Картера чернильницей, стоявшей у него на столе и до половины полной чернил… Вскоре оба собеседника успокоились, и в позиции сторон были внесены коррективы, так что Картер решил молчать и не привел свою угрозу в исполнение»25.
Эта угроза со стороны Картера, видимо, прозвучала, как выстрел, для британского эмиссара, с которым он имел дело. Если обиженный и вспыльчивый археолог действительно говорил правду, то обнародование перед широкой публикой столь взрывоопасной информации дало бы палестинским арабам достаточно серьезный аргумент, чтобы взять под вопрос историческое право евреев-сионистов селиться на земле Палестины. Действительно, если бы было доказано, что основа библейского рассказа об Исходе и завоевании Ханаана далека от исторической правды, это развязало бы руки палестинским арабам и позволило бы им требовать аннулирования как Декларации Бельфура, так и британского мандата на Палестину.
Англичане отлично сознавали, что оппозиция созданию еврейского национального государства, нараставшая не только в Палестине, но и среди арабского населения Египта, представляла для них серьезную проблему. Египет в те дни был пороховым погребом, вот-вот готовым взорваться. Восстания в Яффе в 1921 г. застали британскую администрацию врасплох, и англичане опасались, что националистическое правительство Заглуля, проявлявшее симпатии к палестинцам, может пойти еще дальше в своей ненависти к англичанам, оккупировавшим Египет. Поддерживая создание еврейской общины, англичане понимали, что это — весьма уязвимая позиция, из которой в свое время можно сознательно раздуть очаг конфликта.
Если бы данные Картера получили широкую огласку, они могли бы спровоцировать крупный международный кризис, который причинил бы непредсказуемый ущерб британской политике на Ближнем и Среднем Востоке. Он мог бы побудить наследников Хашимитской династии, включая короля Ирака Фейсала и эмира Иордании Абдуллу, поднять новое восстание против британской оккупации Палестины. И хотя они теперь правили в своих новых странах, члены семейства Хусейна упрекали британское правительство за нарушение обещаний по созданию независимого арабского государства, данных в 1915 г. в переписке между Хусейном и Макмагоном.
Опасения раздела
Какие последствия все это могло иметь для будущего еврейского государства, оставалось непредсказуемым. Отрицая историческую достоверность библейского рассказа об Исходе и завоевании Ханаана, палестинские арабы могли поставить под вопрос притязания евреев на обладание ключевыми территориями их древней родины. Несмотря на то, что мандат был ратифицирован два года назад, у Вейцмана и его коллег вызывало все большие опасения, что географическая протяженность будущего еврейского государства могла быть сокращена Лигой Наций, чтобы умиротворить оппозицию в кругах палестинских арабов. Это означало бы серьезное ослабление потенциала Израиля как ближневосточной державы, имеющей ключевое экономическое и стратегическое значение на мировой арене. Арабам, согласно «Белой книге Черчилля» 1922 г., уже отошла Трансиордания, хотя она составляла три четверти территории, первоначально включенной Лигой Наций в британский мандат на Палестину. И если бы удалось доказать, что Иисус Навин и войска израильтян никогда не захватывали Ханаан, это резко ослабило бы историческую связь сионистов с Палестиной. Ясно, что это ослабило бы политическое и экономическое значение будущего еврейского государства.
Вопрос об Акабе
Опасения дальнейшего раздела, словно дамоклов меч, постоянно нависали над будущим процветанием Эрец Израэль. Более того, эта угроза оставалась в силе вплоть до ноября 1947 г., когда территориальный статус Израиля подвергся итоговому утверждению на Ассамблее ООН, преемницы Лиги Наций. Представители стран, входивших в ООН, проголосовали за изъятие из состава еврейского государства южной половины территории пустыни Негев на юге страны, которая была признана территорией арабского народа Палестины под контролем Хашимитской Республики Иордании. Это сразу же лишило будущее государство Израиль полосы прибрежной низменности, включая ключевой город Газу. Еще более важным был тот факт/, что раздел Негева сразу лишил евреев доступа к Акабскому заливу, восточной оконечности Красного моря.
В свое время Вейцман называл устье Акабского залива «бесполезным заливом»26. Однако на самом деле в его планы входило превращение побережья вокруг Эйлата, древнего города Элим, к западу от иорданского порта Акаба, в цветущий город, открытый для израильских судов, идущих из Красного моря в Персидский залив и Индийский океан. Однако без доступа в Эйлат это означало, что любой израильский корабль, намеревающийся осуществить такое плавание, должен был выйти из какого-либо средиземноморского порта и затем пройти Порт-Саид и Суэцкий канал, чтобы попасть в Красное море, что значительно увеличивало продолжительность плавания.
Эта идея была неприемлемой для сионистов и, пытаясь заблокировать принятие такого решения, Хаим Вейцман, который в мае 1928 г. был избран первым президентом воссозданного Израиля, спешно отправился в Вашингтон, пытаясь заручиться поддержкой нового президента Соединенных Штатов Гарри Трумэна (1884–1972). Пообещав, что при еврейской администрации Негев в Северном Синае из бесплодной пустыни превратится в центр международной торговли и коммерции, Вейцман сумел убедить американского президента в своей правоте. В итоге был достигнут компромисс, и вместо раздела района Негев по горизонтали линией, проходящей через его географический центр, он был разделен почти по вертикали, причем восточная половина отошла к Израилю, который благодаря этому получил доступ к Акабскому заливу. Это оставило западную половину Негева, включая город Газу и прибрежную полосу, в руках палестинских арабов. Так возник известный сегодня сектор Газа. Помимо этого, обширный регион, включающий в себя такие ключевые города, как Дженин, Наблус, Рамалла, Иерихон, Вифлеем, Хеврон и Бе-ершеба (Вирсавия), также был признан палестинскими территориями под контролем Иордании. Сегодня все они образуют часть Западного берега, названного так по причине расположения к западу от реки Иордан. Разделен был также Иерусалим, причем одна его половина отошла к Израилю, а другая — к Иордании. После арабо-израильской войны 1967 г., когда союзные арабские государства, в первую очередь Сирия, Египет и Иордания, ввели войска в Восточную Палестину и были отброшены израильскими войсками, все территории палестинских арабов, включая иорданскую половину Иерусалима, оказались под контролем Израиля.
