Чугунок побулькивал на огне. Под кронами сосен было уже совсем темно. Герман посидел у огня, встал, потоптался. Снова сел.
- Велела ждать, - сказал все понимающий Прот.
- Да слишком долго, - с тоской сказал прапорщик. - Вдруг что-то...
- Так пойдем навстречу, - живо поднялся Пашка. - Заодно я осмотрюсь.
- Знаешь, Павел, там осматриваться не очень-то хочется. Там воняет, так что... - пробубнил Герман.
- Так все равно же завтра идти, - тряхнул отросшими кудрями храбрый большевик.
Ждать больше не было терпения, Герман подхватил 'драгунку'. Вита принялась вытирать руки:
- Я з вами.
- Сиди! - испуганно сказал прапорщик.
- Що ты на меня цыкаешь? Пан начальник нашовся, - возмутилась девочка.
- Вита, кто варить будет? - дипломатично напомнил Прот. - Меня в монастыре куховарить не обучали.
Девочка, гневно зыркнув на Германа, с неохотой взялась за палку-поварешку.
Парни двигались между деревьев, лес на глазах темнел.
- Ого, как потянуло! - озабоченно пробормотал Пашка. - Аж дух сперло. Да что ж там такое, а, раз вы с Проткой так дергаетесь? Батальон навален, что ли?
- Двое здесь, один подальше. Да уж очень нехороши, - прошептал Герман.
- То-то я смотрю, лошади беспокоятся. Витке лучше не ходить?
- Это уж точно. Лучше мы без нее блевать будем.
Из-за ствола показалась тень. Парни вскинули винтовки, чуть не зацепив друг друга.
- Я думаю, какие олухи здесь болтаются, лясы точат? - с весьма узнаваемыми интонациями злобно прошептала тень. - Как пить дать, кто-нибудь из вас от меня дырку во лбу заработает. Я что приказывала?
- Надолго вы пропали, - прошептал Герман. - Вдруг планы изменились?
- Думаете, я золото выковыряла и деру дала? Да пропади пропадом это золото гнойное!
- Да вы что, Екатерина Георгиевна? С золотом успеется, - встрял Пашка. - Ужин почти готов. Слюноотделение началось.
- Какое, на хер, слюноотделение? - с тоской пробормотала Катя. - Я уже сама словно заживо гнию. Сейчас вывернет. Сроду столько на трупы не любовалась.
- Да, попахивает от вас, - озадаченно признал Пашка.
- Я те дам, 'попахивает'! Сейчас раздену и одежду отниму, все равно завтра в лагере будешь загорать. Вот мразота гоблинская, а не раскопки. Вы хоть догадались воды принести? Я бы сейчас за горячий душ и шампунь всё золото отдала, да еще и из своего жалования приплатила...
Катя сидела закутавшись в шинель. Кое-как выстиранную одежду развесили у костра. Кушала предводительница на редкость вяло, хотя грибной бульон вышел густым и ароматным.
- Да, господа гвардейцы, на этот раз я вляпалась. По самые уши. Даже глубже. Метра четыре копать придется. Это не считая верхнего уровня, с жильцом, - предводительница жалобно сморщилась. - Уж казалось бы, не жизнь у меня, а помойка. Так нет, дальше все грязнейше и грязнейше...
- Мы поможем, - неуверенно заверил Пашка.
- Обязательно. Диспозиция такая, - с рассветом все рассасываетесь на исходные. Вита и Прот - вам эта сторона и лагерь. Патрулировать и охранять. Грибы - не отходя с поста. Павел - обойдешь лесом и патрулируешь с той стороны. К этой сраной поляне ни одна душа не должна незамеченной подойти. Я хочу спокойно работать. Герман Олегович, вам дозор непосредственно у места эксгумации. Ну и техническая помощь в случае необходимости.
- Если конкретнее? - осведомился Герман.
- Если я подорвусь, а лопата уцелеет, подойдешь и прикопаешь то, что от меня останется, - весьма свирепо пояснила командирша. - Еще вопросы будут?
- Виноват, - Пашка поерзал. - Два вопросика, Екатерина Георгиевна. Що такое эксгумация? И почему непременно Герман с вами остается? Я, не в обиду господину прапорщику будет сказано, с лопатой получше знаком. Опять же мышечная масса...
- Ты свою мышечную массу применишь, если я благополучно до золота докопаюсь. Натаскаешься, будь здоров. Так что потерпи. А что такое эксгумация, ты меня лучше не спрашивай. Всё, я в бричку спать пошла. Потом как-нибудь экипаж отскребете от ароматов.
Герман сидел за указанным деревом. Обозревал опушку, иногда поднимал бинокль и поглядывал на согнутую фигуру командирши. Катя уже часа три ковырялась у могилы, преимущественно не поднимаясь с четверенек. Что она конкретно делает и как выдерживает, прапорщик понять и не пытался. Даже до его сосны иной раз долетала такая волна смрада, что Герман не выдерживал и прятал нос в ворот шинели. День выдался пасмурный, но дождя пока не было. Страшно подумать, если бы пекло солнце.
Два раза Катя подходила - нижняя часть лица закрыта косынкой, глаза отстраненные, сосредоточенные. На руках изящные темные шелковые перчатки, извлеченные из того же бездонного саквояжа (Витка как увидела, так рот и открыла). Еще на командирше была повязана, на манер рабочего фартука, тряпка из распоротой темной юбки. Катя пила воду из бутылки, но беседовать желания не изъявляла. Прапорщик ее понимал - несло от девушки изрядно, да и лицо у командирши было бледнее бумаги. Екатерина Георгиевна возвращалась к могиле. Герман оставался разглядывать опушку и слушать трели игнорирующих смрад зябликов.
Когда Катя подошла в третий раз, ее ощутимо пошатывало. Плюхнулась на влажную хвою, привалилась спиной к дереву. Герман постарался не отшатнуться.
- Знаешь, прапор, мертвый человек - чертовски токсичная вещь, - пробормотала амазонка, прикрыв глаза. - Что, несет от меня, как от зомби? Я уже ничего не чувствую. Дерьмо полное, никак не могу справиться. Устроил головоломку гондон деблоидный. Поймаю - живым похороню. Бля, может, жмурика веревкой сдернуть? Так нет у нас хорошей веревки. Вожжей не хватит, да и куда мы без вожжей?
- Екатерина Георгиевна, - Герман старался говорить разборчиво - от Кати шло такое амбре, что глаза слезились, - Екатерина Георгиевна, пойдемте отсюда. К дьяволу это золото. У нас его с таким запахом все равно никто не возьмет. Поедемте. Нехорошее мы дело затеяли.
- Нет уж, прапор. Теперь уже смысл не в задании, и не в личной выгоде. Принципиально и идейно меня зацепило. Идейность - страшная вещь. Пашка может подтвердить. Не буду я прогибаться под какого-то урода, подкрепленного парой мертвецов, - Катя тяжело встала. - Тьфу, черт, покурить бы. И что из вас никто не курит? Слушай, прапор, ты бы посты проверил. Я и так копошусь чуть жива, а тут еще твои взгляды соболезнующие спиной чувствую. Пойди, прогуляйся. У нас там, считай, дети. Мало ли что.
- Они взрослые дети, - сказал Герман.
- Все мы взрослые дети. Так и помираем детьми, - командирша побрела обратно к могиле.
Посты Герман проверил. В лагере все было спокойно. Прот и Вита хозяйничали, поочередно патрулируя лощинку у болотца. Вооружены патрульные были маузером с пристегнутым кобурой-прикладом, что весьма мешало собирать грибы. Крошечные сыроежки после дождя перли десятками.
- Вы осторожнее собирайте, - строго сказал Герман, - следов оставлять нельзя.
Вита едва слышно фыркнула и нетерпеливо спросила:
- А що там? Нашли?
- Рано еще говорить. По-моему, дело туго продвигается. Меня она близко не подпускает, - честно признался прапорщик.
- Отроет, - уверенно сказал Прот. - Я с самого начала знал, что найдем и откопаем. Может, ей помочь чем?
