приходилось устраивать стоянку, разбивать палатки, разжигать костер, готовить еду, устранять поломки у фургона (никогда бы не подумал, что ткань такая тяжелая — колеса трещали через день). В принципе правильно — только за ту плату, которую требовали за вход в город, Димку можно было кормить неделю. Кормежка была не от пуза, конечно, но вполне питательная — каша, похлебка, мясо, вино постоянно. Один раз Димка свою долю вина вылил в запасной котелок, куда побросал свою долю говядины, покрошил туда луковицу, несколько зубчиков чеснока и оставил замачиваться до вечера. Грузчики смотрели на него как на… Ну как на тупого дикаря. А вот когда вечерком Димка нанизал мясо на вырезанные прутья и начал жарить их над углями костра… Сначала подошел Курт, с каким-то вопросом. Вопрос он даже забыл задать, принюхиваясь к запаху шашлыка. Потом Отто заинтересовался, почему так долго нет Курта. А там подтянулись и остальные. В итоге от собственного шашлыка Димке достался одни импровизированный шампур с тремя тоскливыми кусочками. В следующий раз грузчики сами притащили и свое мясо и вино.
Вот так с ними и завязались нормальные человеческие отношения. Трудно не сойтись с людьми, с которыми ты ешь шашлык, пьешь вино и смеешься над шутками. Оказалось, что они, хоть и смотрели сначала на Димку как на того самого дикаря, ребята свойские. Чем-то неуловимо напоминали Димкиных знакомых омоновцев, которые отдыхали как-то в городе после Чечни.
Вечер. Поляна в леску. Горит костер, рядом у раскаленных углей на импровизированном мангале из веток и сучьев поджаривает очередную порцию Димка, брызгает на вспыхивающие огоньки водой из своей фляги, раздувает гаснущие огромной ладонью. Если вдруг (ЕСЛИ и ВДРУГ) убраться из этого мира не удастся, думает Димка, открою шашлычную, назову ее «У батоно Гыгы», на жизнь заработаю. Вон, ребятам нравится…
Вот Отто, самый молодой и самый любопытный, размахивает голым шампуром и подшучивает над Куртом. Курт, более рассудительный, похожий на учителя немецкого, не поддается на провокации: он старается понять вопрос, который ему задает Димка. Ему помогает Фриц, пытается высказать свое мнение, но из-за набитого рта понять его сложнее чем Димку. На суету с легким превосходством смотрит Ганс: он самый взрослый и походит поведением на вожака волчьей стаи, наблюдающего за игрой молодняка. Ганс всегда ведет себя как командир маленького отряда грузчиков.
Остальные члены команды в пикнике не участвуют: Шарпей спит, он всегда спит, потому что у него всегда есть фляга с вином, Хлыст общается с волами, ему с ними интереснее чем с людьми. Бледный уехал в город по каким-то таинственным делам.
Потом, вечером, когда прикончены шашлыки, ребята уползли в палатки, Димка сворачивается клубком у костра. Строение тела что ли такое у яггаев, но спать в постели не очень удобно, вот так удобнее — свернулся и спи. Заливает поляну лунный свет…
А, нет, не лунный. Луна еще не взошла. И тем не менее на поляне светло. Не для всех, только для Димки. Оказалось глаза яггаев видят в темноте. Интересное такое зрелище. Не так как в приборе ночного видения, где все залито зеленым сиянием, а вот так, как в лунном свете: темно, но при этом все видно. Хорошие глаза у яггаев.
И уши хорошие.
Бледный, недавно вернувшийся из города, разговаривает с Гансом. Шепотом, думает его никто не слышит. Никто и не слышит. Кроме Димки.
— Где ребята?
— Спать ушли?
— А яггай?
— Вон у костра лежит.
Бледный всматривается в темноту.
— Это вон та куча.
— Ага.
— Трррррр, столица уже завтра.
— Ну…
— Когда будете убивать яггая?
Вот это номер! Нет, конечно, от Бледного можно всего ожидать, но убить? За что?
— Трррр… — мнется Ганс, — Да зачем его убивать? Кому он мешает? Веселая животина, мясо эти в вине, как его, хыхрык готовит. Вкусный…
— Трррррр, а если он проболтается? Чем это грозит нашему делу?! Ты понимаешь?!!
— Да о чем он проболтается. Он же ни о чем не догадывается…
— Случайно проговорится…
— Трррр, да он же двух слов связать не может!
— Трррррр! — холодеет голос Бледного. — Кто здесь командир?
— Ну ты… — мрачно говорит Ганс.
— Яггая — убить, — шипит Бледный.
— Понятно…
— Когда приедем в столицу и будем его рассчитывать.
«Ага, ребята, конечно. Ищите дурака. Как только доедем до столицы — только вы меня и видели. Расчет можете оставить себе. На память о хыхрыке».
Глава 10
«Ага, ребята, конечно. Ищите дурака. Как только доедем до столицы — только вы меня и видели. Расчет можете оставить себе. На память о хыхрыке».
С чего вообще Бледный решил прикончить невинного яггая? Не понравился, что ли? Нет, скорее, уже при найме он решил его устранить, разговор с Гансом шел в ключе: когда выполните уговоренное? А за что? Что такого? Ну везут они ткань, ну действительно там ткань: огромные рулоны серой материи никто от Димки не прятал, их и так прекрасно было видно. Так в чем же дело?
Может быть, конечно, пришла толковая мысль под утро, эта ткань — не просто себе ткань? Что если она ввезена контрабандой? Едут-то от порта. Или, к примеру, краденая? Или, по таинственному выбрыку местного законодательства, именно такую ткань запрещено возить по стране, например, только в виде готовой одежды? Кто его знает?
Так остаток ночи Димка не спал. Ну как, герр Бледный передумает и прикажет перехватить глотку яггаю уже сегодня ночью, не дожидаясь столицы?
Понять на следующий день, кого Ганс выбрал в палачи, труда не составило. Несчастный Отто постоянно крутился около Димки, тоскливо глядя и периодически вздыхая. Правда, то, что убивать его будут с чувством глубокого сожаления и без всякого желания, Димку не радовало.
Остальные грузчики тоже жизни не радовались, глядели на Димку как на смертельно больного. Похоже, Ганс не стал брать на себя груз ответственности и приказал своим парням самим решить, кто будет убирать яггая. Интересно, они в карты разыграли или как-то иначе «добровольца» нашли?
Собирая вещи, закапывая кострище, Димка размышлял на предмет удачного свалинга. То, что уходить нужно до въезда в столицу — понятно. А вот как? Не скажешь же просто, мол, ребята, с вами было очень весело и здорово, я пошел. Не хочется выяснять, справятся ли пятеро головорезов в рукопашной с одним мирным яггаем. А что же делать? В сонную голову ни один внятный план не приходил.
Когда подъехали к столице, Димка продолжал размышлять.
Город его не впечатлил: после Москвы средневековая столица, пусть для местных и очень большая, не катит. Тем более, прежде чем добраться до места въезда, фургон с сопровождающими тянулся мимо покосившихся грязных хибарок, сколоченных из подручного материала. То ли местные трущобы, то ли разрастаясь город дотянулся до какой-то деревни.
Скорее, второе. Столица, как оказалась, окружена кольцом крепостной стены, в воротную башню которой и предстоит въехать.
Башню уже тоскливо показал грустный Отто — квадратная, каменная, с черной дощатой крышей — как поступил приказ остановиться. Хлыст начал заворачивать фургон в косой заулок, между двумя
