запретила проводить вскрытие, так как эта процедура не увязывалась с образом непорочного святого. Ницше был похоронен без патологоанатомического осмотра — и это отняло у нас прекрасную возможность узнать правду о его трагическом уходе.
Второе объяснение жизнеспособности сифилитической гипотезы — это существование и в наши дни врачей, оставивших свои научные устремления где-то далеко в стороне и охотно служащих рупорами для провозглашения полуправды. Таким был уже упоминавшийся психиатр Ланге-Эйхбаум, который свои заявления о сифилисе у Ницше представлял как неоспоримую истину: «Ни один сведущий психиатр не может в этом усомниться». Книга его называлась «Ницше. Болезнь и ее действие» и обещала представить неоспоримые доказательства сифилитической природы умственного расстройства философа. В действительности же Ланге-Эйхбаум избегал научных фактов, а в качестве ниточек для плетения паутины своей теории использовал несколько неподтвержденных сплетен. Научной точности ждать от него в этой книге не приходится. Скорее всего, он увидел неплохую возможность прославиться и решил ею воспользоваться. Ведь только что окончилась Вторая мировая война, и люди жаждали объяснения, отчего происходили зверства последних лет. Это было время подведения итогов, необъяснимое нужно было доступно истолковать, и потому люди были благодарны психиатру, который объявил Гитлера и его идеологического вдохновителя Ницше сумасшедшими. Каждый мог почувствовать себя свободным от вины за соучастие в темных делах Третьего Рейха, отрекшись от прошлого: «Кто бы смог противостоять этому безумству?»
Ланге-Эйхбаум мог быть уверен, что со своей теорией он выступил в подходящий момент. Она создала ему такую добрую репутацию, что его без всякого зазрения совести цитировали десятилетиями. Только в начале XXI века появились некоторые сомнения. Но звучат они еще недостаточно громко и уверенно, особенно если учесть, что идея Ланге-Эйхбаума считается неоспоримым фактом и на страницах книг, и в лекционных залах. Выходит, великий нигилист был все же прав, когда сказал: «Полузнание сильнее положительного знания: оно видит вещи проще, чем они есть на самом деле, и от этого становится доходчивее и убедительнее».
Двойная смерть на Штарнбергском озере: сумасшедший Людвиг и его заблуждавшийся врач
Первое летнее солнце высоко стояло над Мюнхеном и местной психиатрической больницей, когда 8 июня 1886 года четыре врача подписывали документ совершенно особого рода. Речь шла об акте, который объявлял короля Людвига II Баварского невменяемым и неизлечимо больным. «Его Величество в очень высокой степени душевно нездоровы: их душевное заболевание относится к разряду тех, что психиатрия по многолетнему опыту именует паранойей (сумасшествием)». Теперь можно было безбоязненно отстранить «Его Величество» от престола и заменить кем-нибудь другим. Итак, четверо медиков приготовили некое околоврачебное подобие отречения от престола, чтобы правомерно отстранить от дел законного монарха Баварии.
Во все времена человека могли признать недееспособным. Особенность случая с Людвигом состоит в том, что ни один из составлявших заключение врачей его ни разу не обследовал. Трое медиков даже за день до подписания документа не знали его содержания; он был составлен за одну ночь лишь одним из этих четырех, заведующим клиникой Бернхардом фон Гудденом, непосредственно после празднования его шестьдесят второго дня рождения. Он, в свою очередь видел короля Людвига однажды и мельком, но обстоятельно не осматривал; его выводы основывались целиком на неточных показаниях свидетелей.
Но в то время едва ли кто обращал внимание на такие детали. Политической клике нужно было только одно: убрать короля Людвига, не убивая его. Дальше все пошло бы по плану. Чуть позже Людвиг все-таки ушел из жизни — и прихватил с собой обследовавшего его профессора фон Гуддена.
Уже в возрасте одного года Людвигу пришлось пережить первую свою смертельно опасную болезнь. У него был жар и сильнейшие боли; возможно, его заразила менингитом нянька. Жизнь короля висела на волоске, но волосок этот выдержал. Болезнь не вызвала никаких осложнений: Людвиг благополучно рос и развивался. Только вот его юношеские интересы лежали не в той области, в которой их хотели бы видеть его импульсивный отец Максимилиан и религиозная мать Мария. Людвиг всего себя посвящал миру грез, который открывался ему через книги и театр.
В семнадцать лет он поступил в университет, чтобы изучать философию, физику и химию. В это время он впервые повстречал Отто фон Бисмарка. Прусский премьер-министр счел его весьма приятным, ему лишь бросилась в глаза некоторая рассеянность наследника баварского престола.
Осенью 1863 года Людвига свалила с ног тяжелая лихорадка. Она продолжалась два месяца, что говорит о серьезности болезни, но ничего конкретнее об этом эпизоде не известно.
10 марта 1864 года умер Максимилиан, и уже поправившийся Людвиг стал королем баварским. Очевидно, это событие вызвало сильный стресс, потому что лихорадка вновь возобновилась. С этого момента начались непереносимые боли.
Врачи определили заболевание как neuralgia supraorbitalis (надглазничная невралгия), болезнь, вызывающая сильную боль в области глаз и основания носа. Они нашли для этого недуга латинское наименование, но это не помогло избавить Людвига от страданий, которые оставались скрытыми от чужих глаз. Придворные замечали лишь, что новый король всегда вел себя напыщенно и высокомерно и иногда проявлял признаки какого-то душевного расстройства: он мог живо заинтересоваться чем-то, а в следующий момент потерять всякое любопытство и глядеть в пустоту.
С годами Людвиг становился все нелюдимее; его государственные дела касались будто бы только верхней Баварии. В 1867 году он обручился с Софи, младшей сестрой австрийской императрицы, — только для того, чтобы в том же году разорвать союз. В это время он поддерживал теплые дружеские отношения со многими другими людьми, но позже он отказался и от них. В католической Баварии на все это смотрели без восторга. Появились первые слухи о том, что король не в своем уме. Что касается принцессы Софи, то она перенесла разрыв довольно спокойно, потому что через три дня после помолвки успела влюбиться в одного мюнхенского коммерсанта…
В 1876 году баварский король практически исчез из поля зрения общественности. Он соприкасался разве с одними лакеями, а если министру нужна была королевская подпись, он вынужден был отыскивать Людвига по отдаленным хижинам в горах. От столь прекрасного и видного ранее юноши не осталось и следа. В возрасте чуть более тридцати лет Людвиг выглядел как престарелый, отечный, беззубый и нервный алкоголик, который исключительно из приличия вел себя по-человечески. Перепады настроения становились все резче, приступы агрессии — все сильнее. Он насмехался над «глупостью», «ограниченностью» и «бездуховностью» своей матери, а когда был недоволен ее слугами, помещал их под арест, лишал пищи и применял к ним телесные наказания. Без предупреждения он посещал уличные пивные, чтобы побыть неузнанным среди «простого народа», но, когда это заходило уж слишком далеко, телохранители умели позаботиться, чтобы «простого народа» в избранном заведении не оказалось.
В общем и целом Людвиг вел расточительную жизнь. Роскошные постройки наподобие замков Нойшванштайн, Линдергоф и Херенхимзее баварский бюджет был не в состоянии финансировать, и поэтому монарх вынашивал планы чуть ли не ограбления банков и прочих преступных деяний. Правда, только в мечтах. Однако репутация Людвига была уже испорчена. Его образ действий был неприемлем ни с политической, ни с экономической стороны, и поэтому среди баварских политиков царило замечательное единодушие. Но как избавиться от короля? Нельзя же уволить монаршую особу! Здесь-то и пришло время профессора Бернхардта фон Гуддена.
Этот психиатр, уроженец Клеве, был заведующим мюнхенской психиатрической клиникой и признанным корифеем в своей области. Такую репутацию он заработал прежде всего мастерством окружать себя квалифицированными сотрудниками и записывать их успехи на свой счет. Его можно было видеть на многих врачебных конгрессах; также он был мастер вытряхивать деньги из спонсоров. Не следует забывать и то, что Гудден был исключительно трудолюбивым человеком: он прилежно систематизировал факты и работал до глубокой ночи.
