Амфетамин продавал гориллоид, и где он прятал таблетки – теперь было известно. Воронов глянул на часы, поманил рукой Николая, скрестив руки, свистнул диджею. В упавшей тишине спросил:
– Начинаем? – Поймал общий кивок, дал разрешение.
Лязгнула защелка дверей, впустив шум толпы. Первые посетители продрались через фейсконтроль, сменяли деньги на право оглохнуть, поколбаситься, то есть молодежно отдохнуть. Ритмично забухал евроданс, верхний свет сменился цветными огоньками, лазерными штрихами, ультрафиолетовой подсветкой, и полуподвал сказочно преобразился.
Сай, направляемый Юлькой, ледоколом прорывался к железной лестнице в шесть ступенек. Максик замыкал колонну. Два охранных жлоба перегораживали вход. Они остановили Саята, приставив ладонь к его груди:
– Ты че, борзой, всех раскидал? Пьяные не допускаются! Дыхни, ну!
Сай онемел от неожиданности, зато вступилась Юлька, точно копируя их обороты и тональность речи:
– Не, ну че, в натуре, наехали? Он трезвый, просто в первый раз, и обычаев не знает! Вы еще паспорт у него спросите и разрешение от мамы! Он малолетка и со спецом их подделал!
Охранники заржали, пропустили всех четверых, зато завернули девчонок, шедших позади, которые были явно моложе восемнадцати лет. Быстро кинув деньги кассирше, Дрюня с Максом втиснулись внутрь, подпадая под гипнотическое воздействие ритма, переворачивающего все внутри. Макс поднял глаза – и упал в глубокое черное небо, нет, скорее – фиолетовое, расцвеченное неожиданными росчерками пламени ярчайших цветов. Там, в бездонной вышине, искорками отсвечивали звезды, и понятно становилось, что пламя – оно рождено дюзами космических кораблей. Ядовито-зеленое, должно быть, от ионных двигателей, а нежно-голубое – просто обязано принадлежать ядерным реакторам! Вот правильный антураж для рейверского улета! Да, это круче тусни на питерских стадионах… В душе Макса родилась гордость за принадлежность к породе рейверов, умеющих чувствовать музыку и входить в иные миры. А музыка менялась, нарезая укорачивающимися кусочками пронзительно чистый и тонкий электронный звук, абсолютно невозможный для человеческого голоса, и ритм, настолько быстрый, что ушел за грань восприятия, – стал собственно музыкой, вздыбил волоски на коже и вздернул сердце наверх, к горлу. Максик сглотнул нахлынувшее чувство восторга. Диджей, творящий космической мощи музыку, священнодействовал за пультом. Оранжево полыхающие сплетения металла вздымались Эйфелевой башней и командирской рубкой одновременно. А руки, руки его двигались, одушевляли винил, чтоб звуки плыли, переливались и рождали ощущение музыки звездных сфер. Макс дернул Андрюху за полу, показал пальцем вперед, на бар. В «Микс-дансе», в прошлый раз, они начали с того, что выпили пивка, равняясь на большинство, – ну да, не очень уверенно еще чувствовали себя в этой среде. Все-таки рейв-туса на стадионе сильно отличается от рейв-клуба. Друзья и сейчас по-взрослому помахали бармену рукой, дождались пенной жидкости и начали сглатывать маленькими глотками.
Марку надо держать, хотя Дрюня позавчера признался, что «Эксель» гораздо приятнее горечи «Тюборга». Саят вместе с сеструхой болтался в толпе, как поплавок в пене, – высокий, блин! Толпа уплотнялась, в ней прыгали очень симпотные девчонки. Пора было нырять в массы. Оставив недопитое, друзья отдались броуновскому движению танцпола.
– Алексей Николаевич, разрешите обратиться? – Новый охранник прокричал в ухо.
– Говорите, – зайдя в комнату видеоконтроля, приготовился Воронов.
– Уборщица, которая помоложе, торгует наркотой. Засек два эпизода. Травка, судя по запаху в туалете.
Алексея скрутило от неприязни («Ну кто тебя просит следить, дурак! Да еще мне докладывать!») – надо решать проблему с вентиляцией, в зале дышать нечем, а тут! Нахлынула злость на этого придурка, на «бычару», который принял придурка на работу, на тупорылую уборщицу, которая дозу незаметно сбыть не может, и на себя, вынужденного играть дурацкую роль. Кто поверит, что менеджер дискотеки не знает о присутствии экстази и травки? Да уколбашенные – самый выгодный контингент! И пивка в баре натянутся, «вставляющий» коктейль купят, и главное – прыгать будут до утра. Ай, да что там говорить! Унимая себя, Воронов посмотрел на все экраны, вроде как по делу, совладал и выдал нейтрально-озабоченный текст:
– Начальнику охраны доложили? И что? Как не отреагировал? Хорошо, идите, работайте. Я займусь.
Открыто признать продажу наркоты у себя – надо быть идиотом! Алексей завел гориллу в артистическую, в присутствии подтанцовщиц – чем не свидетели? – гневно высказал все, что он лично о начальнике охраны думает, в свете возмутительного факта продажи наркотиков на его подведомственной территории. Кто засек – сказал, но кого засекли – нет. Зачем показывать этому гаду, что знает про его дилеров? Светлана и «жерди» молча слушали, пока разнос не закончился. Потом тихонько слиняли. Когда Воронов вернулся на танцпол, их на подиуме еще не было. Форос потно блестел, мучил звуки, убивал музыку, припадочно маскируя изувеченный труп под жесткий транс. Этот недоносок был из породы новых диджеев, которые множатся, как поганки после дождя, и лезут за пульт, не имея никакой техники сведения. Хотя, что сведешь на убитой аппаратуре! Однако пубертариев штырило по-настоящему. Их тела дергались, волосы взметывались, а глаза отражали упоение ритмом. Они неистово бились в судорогах обряда слияния с богом, пришедшим на смену богам родителей.
Вспотевшие друзья заметили знакомых. Леха-пе-нек, второгодник из параллельного класса, суетился в одном кружке с девчонками, одетыми модно, в обтягивающей одежде. Протиснувшись поближе, Дрюня начал интенсивно махать конечностями, стараясь все время быть напротив черненькой девушки, которая двигалась лучше всех. Она обратила внимание, смеясь, выкрикнула что-то и начала выламываться еще круче. В это время на подиум первого уровня выскочили три полуодетых танцовщицы и стали синхронно выделывать невозможные танцевальные па. Диджей быстро перелицевал звучание и сменил музыку, укротив бушевавшее техно. Народ просек расслабуху и разредился. Леха с подружками дрейфовал в чил, увлекая друзей. Максик оглянулся. Сая с Юлькой видно не было. На плоских диванах по периметру валялось человек десять. Софа в центре пустовала. Музыка зала не слышалась – тотально и густо звучала другая, не нарубаемая на куски барабанами. В ней плавились спирали и разлетные осколки больших кругов. Эти неспешные цветные движения растекались по стенам и потолку от четырех больших экранов, окрашивая вялый разговор нескольких взрослых:
– …сейчас нет рейва. Он умер в 90-х, а здесь – чисто пародия.
– … да это в мажорских клубах отстой гонят, но нормальный чел туда не пойдет – на кой мне толпа обдолбанных зажравшихся обезьян…
– Только не надо обобщать. Клубные таблетки – это одно, а нюхать и ширяться – мне лично впадлу!
– …и зачем сюда прешься?
– Кастинг провожу, на вечер половых встреч. Девочка отсюда – это не бикса с улицы. Уэлша помнишь?
– Ирвин рулит! – согласились все.
– …я – за поглючить, а драгз – совсем необязательно! Под псих-музон, без толкучки – отлечу, запросто. Добавить сюда флюоресцента, дать ароматизатор – не вылазил бы с чила…
Дрюня уже залег на софу, повернулся на бок, чтоб видеть друга, и умно вставил свои «пять копеек»:
– Ничего рейв не умер! Мы с Максиком в Питере тусанулись – такая уматная музыка…
Парень лет тридцати лениво оборвал:
– Вы че, вчера родились, малолетки? РЕЙВ – ЭТО НЕ МУЗЫКА!!! Ты меня убил простотой, пацан! Думаешь, ирокез зацветил – и уже рейвер?
Дрюня смутился. Они с Максом и впрямь подкрасили верхушки волос флуоресцентной гуашью, ну, чтоб потом легко смыть, и старики не просекли, если что. А критик продолжал:
– …ты разницу между попсовым хаусом и трансом сечешь? Тупой ынц-ынц с пустым вокалом от джангла отличишь? Въезжаешь, что баран за пультом ничего не умеет? Голос засэмплировать, свести толком…
– Не грузи пацанов, – вмешался другой. – Сказал, что рейв – это идеология, и ладушки. Вы «ЭКС» пробовали, рейверы?
– Да, – гордо соврали друзья.
