настоящим тараном.
– Насколько я знаю ваши вампирские обычаи и нравы, смерть Лорда-Вампира озлобит ее подданных. Они начнут мстить, притом всем, не разбирая, кто прав, кто виноват! Хочешь убить Самбину, режь горло, но только учти, живым выйти не сможет никто, даже он! – Аламез указал рукой на зализывающего раны Кабла, в буквальном смысле зализывающего. – Вишь, какой он спокойный! Он пока еще слышит Зов, и ему наплевать на то, сколько врагов собралось снаружи! Он даже не догадывается, что, как только Самбина испустит дух, тонкая нить поддержки Коллективного Разума оборвется, и он станет смертен. Я-то через это прошел. Я погиб всего через секунду после падения Кодвусийского рубежа, всего через несколько кратких мгновений после исполнения миссии, и вот результат: я вернулся лишь через двести лет, причем это – случайное, счастливое стечение обстоятельств! Я зачем-то понадобился Коллективному Разуму, а иначе до сих пор кормил бы червей! Так чего же ты медлишь?! Режь горло врагу и подпиши нам всем смертный приговор!
– У тебя есть что предложить? – настороженно спросил Тальберт, на которого явно произвела впечатление речь моррона.
Кабл на скамейке притих, видимо, и до него дошло, что смерть подкралась близко и уже почти занесла над его головой косу.
– Откроем двери, впустим слуг графини, – стал излагать план Аламез, боявшийся, что дубовая дверь рухнет под ударами тарана до того, как он успеет договорить. – Покажем им, что Самбина в нашей власти. На Гентара им плевать, а вот ради жизни госпожи они оружие сложат. Только Самбина или Мартин могут отдать приказ преследовать суденышко. Пока они в плену, как понимаешь, такой приказ не последует. А ты велишь запрячь две кареты, погрузим в них и раненых, и пленников. Поедем к шеварийской границе. Враги будут идти по нашим пятам, но станут держаться на расстоянии и не нападут. Когда достигнем безопасного места, отпустите всех… дашь в том слово!
– А если я слово дам, но не сдержу?
– Сдержишь, – кивнул Дарк, абсолютно уверенный в этом, – вам же с Форквут нужно обратно доверие Ложи завоевать, а от клятвопреступников все отворачиваются, даже такие двуличные твари, как вы, вампиры!
– Сдержим, сдержим, – вдруг поддакнул Кабл, – по крайней мере Гентара да тебя точно не тронем!
– Это с чего вдруг такая милость? – подивился Аламез.
– А мы что, на дураков походим?! – хитро прищурил глазки Кабл. – Пока что Мартин лишь с десяток морронов уговорил ему помогать. А вот когда до Совета Легиона слушок дойдет, что мы мага да еще и тя прикончили, вот тут-то точно беды не миновать!
– Так по рукам? – предложил Дарк.
Аламез молил Небеса, Коллективный Разум, а заодно и всех ему известных святых мужей, чтобы вампир принял предложение. Ведь в противном случае ему предстоял серьезный бой – последняя схватка до смертельного конца не только с умело владеющим мечом вампиром и с клыкастым собратом по клану, но и с несколькими десятками озверевших кровососов, ожидавшими их за дверью.
– По рукам, – кивнул Тальберт, протягивая руку для пожатия, – но ты отдашь меч и поедешь пленником.
– Согласен, – кивнул Дарк, выпустив из ладони меч и позволив клинку со звоном упасть на пол.
Затем Аламез достал из рукава охотничий нож и добровольно передал его тому, кому сдался в плен. Тяжелую сферу от левой руки Дарка вампиру все равно не удалось бы отклеить. Если бы Тальберт сглупил, решив нарушить слово, у них с Мартином было чем постоять за себя.
Эпилог
Мрачный кортеж, более напоминающий похоронную процессию, двинулся в путь с наступлением темноты. Карет было три, и в каждой заговорщики везли по пленнику. Дарк ехал в последней. Не ведьмин, но все равно наделенный магическими чарами шар до сих пор был намертво приклеен к левой руке моррона. Руки да и ноги Аламеза связали крепкими путами, но он, как ни странно, чувствовал себя свободным как никогда. Свободным от цели, которой достиг, но которая вознаградила его лишь разочарованием. Свободным от идеалов, которыми раньше жил, и от веры в дружбу, которой раньше дорожил. Свободным от всего, кроме осознания наипростейшей истины, что жить нужно лишь полагаясь на собственные чувства и думая лишь собственной головой. На противоположном сиденье кареты ехало существо, лишь частично бывшее человеком, но являвшееся его полноценным собратом. Однако в гневно прищуренных глазах взиравшего на него потомка гномов были далеко не братские чувства. Граблу сильно досталось в схватке, и по большей части от Дарка, поэтому Аламез и не рассчитывал на задушевный разговор в долгом пути, который только-только начался.
Возницы на козлах были людьми, и, несмотря на многочисленных стражников, едущих по обеим сторонам от карет, они ощущали лишь страх. Это и понятно: далеко не каждому и не каждую ночь выпадает возить в экипажах мерзких чудовищ, хотя внешне они и походили на людей.
Дарк чувствовал чужой страх, в том числе и испуг мирных жителей, попрятавшихся по домам и даже боявшихся приоткрыть ставни на окнах. Неизвестно, какую небылицу наплели им индорианские священники, но уж точно не рассказали о вампирах, которых, как известно, и, как записано во многих священных писаниях, сам святой Индорий на веки вечные прогнал с филанийских земель. Скорее всего, им сказали, что вывозят из Альмиры прокаженных иль больных иной страшной болезнью, завезенной в столицу на корабле. Будь Дарк на месте священнослужителей, он именно так бы и поступил. Однако, кроме страха, который буквально преследовал три медленно едущие по узким улочкам Старого города кареты, в воздухе витало и иное, пожалуй, даже более сильное чувство. Ненависть, лютая ненависть наполняла воздух и пронзала экипажи десятками, а может, и сотнями взоров. Вампиры тоже провожали процессию. Одни из них открыто стояли на крышах, другие прятались в заброшенных домах, которых в бедняцком квартале немало.
К счастью, не только хорошее, но и плохое рано или поздно заканчивается. Когда процессия выехала на мост, ведущий к рыночной площади, и страх, и ненависть стали менее ощущаться. Они остались позади, как все, что в Альмире приключилось. Примерно через полчаса экипажи подъехали к городским воротам, пожалуй, впервые открывшимся в ночи за много-много лет. Конные стражники прекратили сопровождение экипажей, а вскоре и ворота за ними закрылись. Дарку стало на душе легко, и он не заметил, как заснул.
Пробудила моррона боль, что, впрочем, было для него и неново! Магическая сфера отклеилась от его руки и упала на ногу, отдавив несколько пальцев. То ли Мартин Гентар наконец-то пришел в себя и удосужился снять с шара заклятье, то ли чары сами собой окончательно ослабели с течением времени. Впрочем, подобные пустяки не очень беспокоили в тот момент едва открывшего глаза Дарка.
Ночь прошла, за окном разогнавшейся кареты уже светало, а в ушах моррона стоял чудовищный храп, льющийся из широко открытого рта пускавшего во сне слюну Грабла. Дарк не знал, куда их везут, но, скорее всего, кареты мчались на северо-восток, к не такой уж далекой шеварийской границе. Выглянув в окно, Дарк не заметил позади даже маленького облака пыли. Их не преследовали. Видимо, среди сторонников графини было не так уж и много вампиров, способных путешествовать при свете дня, а честному слову Тальберта Арканса враги доверяли куда больше, чем стражам порядка и индорианам, бывшим их союзниками.
Еще примерно час, может, чуть больше, Аламез пребывал в неведении, а его бока получали быстро заживающие синяки от тряски, но затем экипажи сбавили ход, съехали на обочину и остановились. Выразив свое отношение к Дарку смачным плевком на пол, наконец-то проснувшийся Грабл покинул карету, а его место тут же занял чему-то радостно улыбавшийся Кабл.
– Коль развяжу, лягать не бушь? – захихикал коротышка, пребывавший в весьма хорошем расположении духа. – А прочие мерзости совершать?
– Давай уж, не тяни! – не в силах подыгрывать всяким глупостям, Дарк протянул малышу руки.
Мгновенно выросшие на указательных пальчиках коготки справились с тугими веревками гораздо быстрее, чем это сделал бы охотничий нож или иной острый предмет. Самое удивительное, что на кистях Аламеза не осталось даже крохотного пореза.
– Ну, вот и усе, прощевай! – подытожил потомок карлов, забавно мотнув головой. – Ножки сам распутаешь, только не щас! Погодь, мы сперва отъедем!
– Постой! – выкрикнул Дарк, когда шустрый коротышка уже выпрыгнул из кареты, но еще не успел захлопнуть за собой дверцу.
