Адольф Гитлер был убежден в том, что он был призван уничтожить «противостоящую расу», «роковой принцип истории». Герман Грамль определил антисемитизм как «государственную религию» третьего рейха, а преследования евреев как «религиозную войну».[138] По его мнению, все политические успехи Гитлера усиливались его убежденностью в том, что ему предначертано уничтожить еврейский народ.
Как писал Гаральд Штром, идея фикс Адольфа Гитлера о том, что всемирная история является ареной борьбы между высшей арийской расой и еврейскими недочеловеками, которые, портя благородную кровь, вступая в сексуальные контакты с ее носителями, берет свое начало в гнозисе.[139] «Арийцы утратили чистоту своей крови и за это были изгнаны из рая», — писал Адольф Гитлер. Фюрер был убежден, что черноволосые еврейские юноши часами выслеживают белокурых арийских девушек, чтобы осквернить их, выступая тем самым как гностик, исповедующий борьбу света и мрака. Если бы Гитлер попал в неогностическую секту, его болезненная, далеко выходящая за рамки нормального духовная форма стала бы свидетельством богоизбранности.
Клаус Фондунг выводит дуалистическую схему мышления Гитлера, основанную на противопоставлении ариец-еврей, из ветхозаветной Книги пророка Даниила и Откровения Иоанна Нового Завета.[140] В этих текстах отражена кризисная ситуация, сходная с тем положением, в котором оказалась Германия во время и после первой мировой войны. Библейские книги четко разграничивают смертельных врагов, виновных во всех бедах, и избранных, которые теперь страдают, но в скором времени одержат победу над силами зла. Две эти силы должны были сойтись в битве апокалипсиса, «решительном всемирном сражении», как назвал его Альфред Розенберг. Борьба будет идти не на жизнь, а на смерть. Победит только та сторона, у которой к концу сражения на поле боя останутся солдаты, поголовно истребившие противника. Убежденность Адольфа Гитлера в неизбежности последнего сражения между силами света и тьмы, которая особенно окрепла в последние недели его жизни, доказывает акопалиптические корни его воззрений.
В 1997 году исследователь Иоахим Келер назвал Гитлера исполнителем пророческих идей Рихарда Вагнера.[141] Как известно, его оперы служили в первую очередь не отвлеченным эстетическим, а вполне реальным политическим целям — борьбе с евреями. Покрытая зеленью вершина в Байройте была не столько храмом чистой музыки, сколько центром антисемитской агитации. Именно Вагнер первым высказал мысль о необходимости поголовного уничтожения евреев. Одного из главных любителей музыки Вагнера, баварского короля Людвига II, никак нельзя причислить к антисемитам. Однако зять композитора Хьюстон Стюарт Чемберлен был близким другом кайзера Вильгельма II, известного своей враждебностью к евреям. Уже лишенный трона Вильгельм 15 августа 1929 года писал: «Евреи и комары досаждают человечеству, и оно должно избавиться от них тем или иным способом».[142]
После проигранной первой мировой войны в Германии непременно должен был появиться Парцифаль, который избавит немецкий народ от ужаса и бедствий, устроенных евреями. Это мог быть только человек из народа. Именно такого человека разглядел поклонник Вагнера капитан Майер в австрийском ефрейторе, отличавшемся ораторскими способностями и детальным знанием всех опер композитора. Другой вагнерианец Экарт Дитрих добился того, что Гитлера пригласили в Байройт, где с ним встретился Чемберлен, который подтвердил догадку Майера. Ефрейтор действительно оказался тем Парцифалем, которого ждал немецкий народ. Затем вагнерианцы Брукманны и Бехштайны ввели Гитлера в общество и поддержали его финансово. Правда, перед этим будущего фюрера пришлось прилично одеть и немного пообтесать, преподав ему несколько уроков этикета.
По мнению Келера, Гитлер и сыграл эту роль. Перед тем как его провозгласили «Парцифаль», он считал себя просто «барабанщиком». В свете данной теории борьба Гитлера против евреев предстает воплощением навязчивой идеи Рихарда Вагнера. Таким образом, лозунг «Евреи должны исчезнуть», ставший основой мировоззрения Гитлера, первоначально был воспринят как театральная идея, нечто вроде сценической задумки режиссера. Гитлер представлял себе уничтожение евреев как театральное действие, происходящее на сцене. Стоит только открыть люк, и зло исчезнет со сцены, провалившись в подпол. Фюрер в неприкосновенности перенес идеи из опер Вагнера прямо в живую политику, не без определенных трудностей реализовав концепцию, созданную композитором, на практике.
Однако нервы актеров и зрителей не всегда выдерживали воплощение этой идеи. Так, Гиммлер, в подчинении которого находились СС, реализовавшие этот поражающий своей жестокостью сценарий, в августе 1942 года в Минске оказался свидетелем резни, которая поставила его перед дилеммой. Оказалось, что теперь злодеев не всегда можно с первого же взгляда отличить по костюму. В толпе евреев, которых вели на казнь, рейхсфюрер СС увидел двадцатилетнего блондина с голубыми глазами и в некотором замешательстве спросил несчастного:
— Вы еврей?
— Да.
— Оба Ваши родителя евреи?
— Да.
— Есть ли среди Ваших родственников хоть один не еврей?
— Нет.
— Тогда я ничем не могу Вам помочь, — после минутного колебания ответил Гиммлер.[143]
Выступая 4 и 6 октября 1943 года в Познани сперва перед группенфюрерами СС, а затем перед имперскими чиновниками и гауляйтерами, Гиммлер впервые открыто заявил об «истреблении еврейского народа». Там же не без жалости к самому себе он посетовал на несоответствие между постоянно подгоняющими указаниями Гитлера и медленным их выполнением частями СС, не справляющимися с потоком заключенных. Офицерам СС Гиммлер говорил: «Еврейский народ должен быть уничтожен, — слышим мы от каждого партийного функционера, — все ясно, так записано в нашей программе, уничтожение, этим мы и занимаемся… Среди тех, кто так говорит, нет ни одного человека, который бы видел, как это делается, или принял бы в этом участие». Перед простыми эсэсовцами он выступал в несколько другом стиле: «Большинство из нас знает, как выглядит груда из 100, 500 или 1000 трупов».
Как пишет Келер, Винифред Вагнер, невестка композитора, снабдила Гитлера, отбывавшего срок в Ландсбергской тюрьме, не только бумагой и письменными принадлежностями, но и идеей. Он был «вдохновлен мифологией Байройта, превратившей жизнь безработного в скитания вагнерианского героя, призванного в реальность, чего же больше можно было предложить на сцене».[144] Наиболее часто цитируемая фраза Гитлера из «Майн кампф» «Так я решил стать политиком» перекликается с текстом автобиографии Вагнера «Я решил стать музыкантом». Даже религиозность Гитлера была выражением его стремления сыграть на политической сцене священное представление, некую смесь из «Мейстерзингеров» и «Парцифаля».
1.4 Угнетенная личность
Отец фюрера Алоиз родился в лесистой части Нижней Австрии в 1837 году как внебрачный сын крестьянской дочери Марии Анны, прозванной Марианной, Шикльгрубер. Спустя пять лет бабушка Гитлера вышла замуж за Йогана Георга, прозванного Хансъергом, Хидлера. Его брат Иоган Непомук Хюттлер вырастил Алоиза. В 1877 году, уже после смерти своего брата и невестки, состоятельный крестьянин смог добиться от властей признания 40-летнего Алоиза Шикльгрубера как сына Йогана Георга и своего законного племянника. Приходский священник в Деллерсхайме сделал соответствующую запись в церковную книгу, и будущий отец фюрера стал Алоизом Гитлером.
Адольф Гитлер, прекрасно знавший свое происхождение, «еще в юности был благодарен отцу за то, что тот переменил фамилию. Он считал, что Шикльгрубер звучит слишком просто и несколько комично». Изменение фамилии сыграло не последнюю роль и в карьере фюрера. В действительности трудно представить, чтобы в качестве немецкого приветствия произносили бы «Хайль Шикльгрубер». «Хайль Гитлер» было куда как благозвучнее. В ответ на соответствующий запрос 3 июля 1933 года рейхсканцелярия телеграфировала на места: «Рейхсканцлер в принципе запретил кому бы то ни было выбирать в качестве
