позволяли сконцентрироваться, ослабить связь между телесной оболочкой и душой, этому помогал также особый ритм дыхания, от которого кружилась голова и хотелось спать…
Моя сверкающая, сотканная из света ладонь легла на лоб Николая. Парень был без сознания, но черты его лица исказились, превратившись в жуткую гримасу ненависти и злобы. Сейчас в его несчастной голове происходила борьба, злобный «квартирант» не желал покидать свое убежище, он цеплялся за душу жертвы, старался стать незаметным, прикинуться кем–то другим. Но тень не могла долго сопротивляться воле Охотницы – вскоре рот Николая открылся, из него поползла струйка черного дыма. Черное облако становилось все больше и больше, постепенно превращаясь в подобие человеческой фигуры. Выбравшись из тела жертвы, потерянная душа стрелой взмыла ввысь, исчезнув в клубах тумана.
Сейчас все зависело от скорости. Я взлетела следом за призраком, зависла над землей. Пейзаж был, как на ладони – горы, плававшие в «молочном море», медно–красный краешек выползавшего из–за горизонта солнца, улепетывавшая прямо по белому мареву тумана тень… Погоня не заняла много времени. Быстренько догнав потерянную душу, я одним ударом сбросила ее на землю, спустилась следом и молотила ее до тех пор, пока она перестала сопротивляться. Теперь зловещий призрак больше смахивал на черную лужу среди камней и внешне выглядел совершенно безобидно. Но я — то знала – стоит ему дать передышку, он удерет, а потом займется поисками новой жертвы. Впрочем, ни о какой передышке не было и речи. Я дотронулась до тени своими прозрачными, сверкающими руками, она начала бледнеть, таять и вскоре исчезла без следа.
Настало время вернуться в собственное тело. Немного покружив над долиной, я нырнула в туман, где и разыскала бледную, распростертую на земле девчонку по имени Яна Акулиничева. Смотреть на себя со стороны крайне неприятно, а потому я поспешно юркнула в свое тело, стряхнула оцепенение, и вновь посмотрела на мир уже глазами Яны.
— Яна… — из белесой мглы возникла Нина. – Я уже беспокоиться начала.
— Все в норме. Николай свободен, тени конец.
— А я освободила Наталью Борисовну. Теперь наша единственная проблема – Художник. Ты его не встречала?
Странно, но наш враг исчез. Мы шли вдоль берега ручья, однако не могли обнаружить никаких следов его пребывания. Туман начал потихоньку рассеиваться, видимость улучшилось, но нам это пока не помогало. Художник сгинул, будто растворился в воздухе.
— Он не мог просто уйти? А может быть, это другой ручей, не тот, что должен превратиться в волшебную реку?
Я высказывала догадку за догадкой, а Сестра только отрицательно качала головой. Вид у нее был озабоченный и взрослый.
— Знаешь, наверное, мы все же заблудились…
— Нет, Яна. Просто у Художника в запасе всегда найдется какой–нибудь план.
— Очень точно подмечено, дорогуша. Наличие развитого интеллекта всегда выгодно отличало меня от вас, Охотницы.
Он стоял на уступе скалы, метрах в десяти от нас и казался настоящим великаном. В руке Художник держал старинный арбалет. План этого маньяка был прост, но беспроигрышен – мы находились на открытом пространстве, не могли укрыться среди камней и не могли обезоружить его. Прежде чем, мы сумеем что– либо предпринять, кто–то из нас окажется пронзенным стрелой. Сестра жестом остановила меня:
— Это мой бой.
Она медленно двинулась навстречу Художнику. Он прицелился:
— Мне так нравиться убивать тебя, Роместа.
Я до боли сжала кулаки, наблюдая за происходящим. С моим зрением что–то случилось: события, которые должны были занимать долю секунды, воспринимались, как в замедленной съемке – каждое движение растянулось почти до бесконечности. Вот Сестра, легко перескакивая с уступа на уступ, взбиралась по крутому склону… Вот лицо Художника исказила недобрая ухмылка… Вот стрела полетела прямо в грудь бегущей навстречу своей смерти девушке…
Сердце перестало стучать, повисло в пустоте в ожидании финала. Я все еще надеялась, что Нина в последний момент сумеет увернуться от выпущенной из арбалета стрелы, но все случилось иначе – когда между стальным наконечником и живой плотью оставались считанные сантиметры, она перехватила стрелу рукой, прервав смертельный полет.
— Сегодня не твой день, Алученте!
Взлетев на уступ скалы, она размахнулась, намереваясь вонзить пойманную стрелу прямо в сердце Художника. Никто другой не смог бы отразить эту молниеносную и яростную атаку, но сила и ловкость нашего врага превосходила даже возможности Охотниц. Перехватив руку Сестры, Художник вынудил ее опуститься на колени:
— Не делай преждевременных выводов, красотка!
Стрела выпала из разжавшихся пальцев, покатилась вниз по склону. Я просто не знала, что делать. Первым моим желанием было поспешить на помощь Нине, но она бы не простила моего вмешательства. Сестра хотела один на один сразиться со своим заклятым врагом, она вновь видела в нем брата Якова, она хотела отомстить за страдания любимого человека. Однако просто стоять и наблюдать за тем, как Нине ломают руку, тоже не входило в мои планы. Я выжидала, приготовившись ринуться на помощь, как только ситуация окончательно выйдет из–под контроля.
К счастью, вмешательства не потребовалась. Сестра все же сумела вырваться из рук Художника, отскочила в сторону, оттолкнувшись от уступа скалы, сделала сальто, взлетела метра на три и сверху обеими ногами ударила его в грудь…
— Нина!
Уступ скалы опустел. Возможно оба, не удержавшись на маленькой площадке, сорвались вниз. Поспешно, превозмогая боль в раненой ноге, я начала карабкаться по склону. В голове мелькали тысячи мыслей, но все они сводились к одной короткой мольбе: «только бы Сестра была жива! Только бы она уцелела!».
— Нина!
— Тише. От твоих криков обвал может случиться. — Нина выбралась из–за груды камней, скрывавших ее от моего взгляда, улыбнулась, протянула руку, помогая подняться на площадку. – Все кончено.
