долго; потом таки поперся на наш – и сразу “дальше по продолу”, в конец. Палыч, поджидая его, гулял по двору 11–го. А подходило уже время ужина (17–20 где–то – по воскресеньям–то на час раньше), и я боялся, что если эта харя в погонах явится сюда, когда все будут в столовке – Палыч ей специально настучит, и она выкинет мои вещи. Но все обошлось – буквально минут за 10 до ужина Макаревич с Махневым вернулись, не зайдя на 11–й, но прихватив с собой Палыча, поперлись с “продола” в столовку. А когда туда пришли мы, “Макара” уже не было и там – свалил, слава богу.
А между тем, уже, считай, лето. Дожди, сырость – и первая зелень, которой покрылись пока лишь кусты во дворе, и цветущая, с сережками, но без листьев еще, береза во дворе 1–го барака, под окном “курилки”... Свежесть, лето, жара, дожди, зелень – последнее лето здесь. Так заманчива эта пора, так ясно, живо вспоминается каждый раз, как мы куда–то ездили с матерью, гуляли по лесу с Ленкой, так тянет пройтись тем лесом еще раз, вдохнуть эту свежесть, этот сырой, после утреннего дождя, воздух, ощутить эту зелень, эти деревья, прелесть этого старого деревянного домика у Ленки на даче, когда приезжаешь туда первый раз в году... Столько воспоминаний, столько предчувствий и грез будит в душе эта пора, эти начинающие зеленеть деревья, кусты, дожди и облака... Все было – но вот будет ли что–нибудь? Если выпустят отсюда, дадут вернуться домой – то все с нуля, все с самого начала, на пепелище... Ну да ничего, в следующем году в это время я уже буду дома, и березы под моим окном уже будут зеленеть – в Москве они ведь зеленеют раньше...
Началась 46–я неделя до конца, сегодня понедельник. Мне остался тут 321 день, 10 с половиной месяцев.
15–52
Короче, великий субботник, растянувшийся на несколько дней и чуть запоздавший. Двор уже вскопали, теперь красят забор “локалки” и пожарный щит, прибитый только сегодня в “курилке” на улице (раньше висел на стене самого барака). По всей зоне, по всем дворам –вскопка–уборка–покраска заборов и т.д. Палыч, естественно, опять здесь, но мои сумки пока что не трогает.
Только что долговязое, омерзительное на вид наркоманское блатное чмо, типа “смотрящего” за этим бараком, приходило в эту секцию разносить “молотобойца” за то, что у него завелась “труба” (довольно давно уже), а он и сообщить этому “наркоше” так и не подошел, и – главное – “пользы” от него нет, и от того, что у него эта “труба” – типа, лежишь ты тут балластом, и все. Короче, ругались 2 подонка, и послушать (на нормальной громкости) все это было очень забавно. “Молотобоец” при блатных (даже 2–х) тут же утратил всю свою обычную наглость, кулаками не махал, по мордам их не хлопал, а говорил, как бы оправдываясь. Мол, польза есть: всем даю звонить, кто просит (наркоша как раз напирал, что, мол, давай другим звонить – вот и будет “польза”); проиграл тут приличную сумму – а с проигрыша ведь 20% идет на блатное “общее” (наркоша тут же ему отвечал, что это, мол, твое личное – сел поиграл; тебе захотелось проиграть – ты проиграл); с другой стороны – “молотобоец” высказывал жуткую обиду, что ему тут не дают заниматься “железом” (видимо, тягать гири, штанги и пр.) в “спортгородке” – он на это жутко обижен и ничего делать не будет. Блатной наркоша ему на это отвечал, что, мол, раз от тебя нет “пользы”, то тебе никто и не даст “железо”. В общем–то, блатное это чмо несло обычную, уже хорошо мне знакомую блатную демагогию о мифической этой “пользе”, – вроде как всё, что у тебя есть, отдай типа на “пользу” всем; но реально всё, кроме дешевых сигарет, карамелек и чая, пойдет одним лишь блатным. Хотя оба – конченные подонки, но “молотобоец” в этой демагогической дискуссии ни о чем и то выглядел приличнее.
Задело это наркоманское чмо походя и меня. Пеняя “молотобойцу”, что, мол, вы (“красные” со 2–го барака, где тот не был, кстати) живете в этой секции полгода – и превратили ее черт знает во что (и близко нет ничего подобного в реальности) – из дальнего угла, где сидел, стал тыкать пальцем в мою сторону: Стомахин, мол, у себя там грязь развел (или как он точно сказал? – не помню. Отголосок позавчерашнего скандала. :) и спрашивать, хожу ли я “хоть” в баню. Я не стал отвечать этой нечисти – тем паче, орать издали; если б подошел поближе, вполне можно было бы осведомиться: “А тебе–то какое дело?”. Но главная претензия ко мне у наркоши была другая, он ее уже мельком озвучивал и раньше: мол, я там, в интернете, все время что–то пишу “за лагерь” (слышали, но не читали. :)) А почему бы мне и не писать, собственно?). Пообещал: мол, кто–то из его друзей найдет “мою” страницу в инете – и, типа, запустит туда вирусы. :) Очень–очень страшно. Ну, а “молотобойцу” это животное, естественно, пообещало забрать “трубу”.
Сел писать – эти твари заметили, причем уже “козлы”, в отличие от “молотобойца”, блатными одобряемые. Заворчали, заскрежетали зубами. Сейчас вот, только что, приходил один – тот самый сучонок из ларька, 19 лет, как оказалось, от роду, и пытался задавать мне вопросы и проводить со мной что–то типа воспитательной беседы. :))) Почему, мол, я такая проблема для всех – с одной стороны, пишу–пишу, и из–за меня (!) приезжают комиссии; с другой – не моюсь :), не убираюсь, и т.д. Но воспитательная беседа у него получалась плохо, т.к. ответить на мои контрвопросы он не смог, назвать источник своих “сведений” – тоже; и когда я сказал, что их многочисленные претензии у меня вызывают лишь здоровый смех – вынужден был уйти ни с чем. :)
4.5.10. 8–23
И вот – опять беда, откуда не ждали! Грядет новая чума, и прятаться от нее некуда: вчера узналось, что твари во главе с отрядником затевают в бараке ремонт!!
А это значит – шконки будут сдвигаться, передвигаться, выноситься – в “фойе”, ту секцию, в “обувничку” и хорошо еще, если не на улицу, как жил 10–й барак тем летом на улице, под дождями. Тумбочка моя – будет уже не при мне, хранить жратву будет негде, вещи, что за и под шконкой – тоже (только собрать в большой баул, как тогда, при переезде на 11–й). Ни поесть толком, ни поспать, ни лечь, ни встать... В общем, грядет кошмар.
Вчерашний вечер тоже был сплошным кошмаром – уборочный психоз у всех здешних психов опять обострился до предела. Часов в 5, еще до ужина – затеяли вдруг отодвигать все шконки от окон, по той стене секции, что–то там мыть за ними, а заодно – швабрами отшелушивать со стены краску (которая давно уже шелушится) – типа, в преддверии ремонта. Выдвинули шконки на середину секции – ни пройти, ни проехать – и сходили так с ума до самого ужина.
После 7–часовой проверки – еще хуже. Вдруг уже от стены без окон, с моей стороны секции, начали опять отодвигать шконки. Позавчера ж только отодвигали – опять?! Слава богу, за одну всего шконку до меня остановились, а то я уж думал – всё, плакал мой ужин! Мыли пол под шконками, драили тряпками крашенный низ стены (примерно метр с чем–то от пола, – здесь на всех бараках так делают: низ – крашенный, а выше, до потолка – обои), а сами обои выше – тоже усердно протирали тряпочками (причем обои, конечно, не моющиеся, а обычные, бумажные, дешевенькие). Идиоты!..
Начался новый день – и в полдевятого в барак уже приперся Палыч. Сегодня, видимо, будет не менее весело, чем вчера...
6.5.10. 10–09
2 дня прошло относительно спокойно – и вот... Очередное нашествие, короче. Утром, еще и 6 не было, минут где–то без 5–ти – вдруг крик: шмон–бригада и “маски–шоу” прутся по “большому”. 22 человека во главе с “Макаром” – на тот “продол”, на 10–й. Пробыли они там где–то час, и из–за них 10–й пошел на завтрак позже – когда уже собирался на улице 11–й.
В начале 8–го завыла вовсю сирена – значит, еще не конец. Уборка (четверг, “генеральная” :) была по минимуму, – еще бы, все взбудоражены “масками”. И в баню я рванул как раз к полдевятого, как включают воду.
Еще радовался, дурак, что хорошо сходил, что все тихо–спокойно... Пришел, проходит минут 20 – прутся сперва 6 “мусоров”, 3 на наш “продол”, 3 на тот. Я как раз смотрел в окно, увидел их сам. Подумал – м.б., обход такой?.. :) Куда там, – за ними, минут через 5 – целая туча этой нечисти в погонах!.. И “маски” опять (черные маски–шапки на головах, камуфляж зеленый, а у местных у всех голубой, – видать, приехали откуда–то), и “Макар”, и отрядники, и всякое начальство – человек 100, не меньше!
Большинство ушло опять на тот “продол”, поменьше – на наш, и последним сюда – “Макар” со свитой. Зашел на 6–й. Мне как раз хорошо видно в окно секции, напротив меня – весь 6–й выгнали на улицу с вещами, построили, “Макар” что–то долго вещал перед ними, махал руками, здесь же говорил по мобильнику, потом ушел, с ним еще трое. 6–й весь разбрелся по двору, поставив сумки на землю – и сумки, как я их вижу из окна, не шмонают (по крайней мере, пока). В дверях барака стоит их отрядник, никого не пускает, а к их воротам подъехала лошадь с телегой и стоит – что–то будут грузить и увозить.
