проходнячок.
В результате жуткое чмо теперь в проходняке только одно – Сапог. Остальные соседи – более–менее, по мере убывания: в моем проходняке – получше, в соседнем – похуже (в т.ч. тот самый татуировщик, на воле – специалист по гоп–стопу). На верх нашего проходняка, кроме Сапога, подселили еще одного “старого” (54 года), сразу видно – конченного алкаша, пропойцу, пустое и бессмысленное существо, зачем такие на свете живут – вообще непонятно. Маленького росточка, и рожа пропитая настолько, что издалека видать. Рассказывал, помню, что пьет с детства... Еще 2 соседа остались прежних.
Едва кончили переезжать – вдруг отрубился свет в секции, что–то сгорело в щитке или проводке.
Пока пишу, наконец–то вырубили на ночь свет, ура! Продолжу завтра.
28.10.08. 9–11
Вчера не успел дописать, в общем–то, уже мелочи. После всех этих перекладываний вдруг вырубился свет в секции, – в коридоре остался, “фаза” тоже работала. Что–то накрылось в щитке или (говорили блатные) в проводке на кухне, черт его знает. Пошли на ужин – не успели еще дойти до столовой, как и вообще весь свет на зоне вырубился. Остались только фонари на “запретке”. В столовой – кромешная тьма, а ведь заготовщикам сейчас разносить и раскладывать порции для следующих за нами отрядов...
Но только пришли с ужина в барак – свет включили, в том числе зажегся и в большой секции. Так что вечер прошел более–менее нормально.
Что в итоге? Весь вечер вчера, как ни странно, несмотря на все эти перестановки и полный тарарам, – было чувство удовлетворения. Даже благодаря им, если точнее. В общем–то, стало мне тут полегче, посвободнее, на своем месте. Сапог – это, конечно, старая мразь, которая любит философствовать, всех поучать сверху и над всеми ржать, как конь, сидя на своей шконке. Но по крайней мере садиться на мою и по 10 раз в день пить чай–кофе он не станет, надеюсь, как то животное, убийца чеченских детей. Пусть гавкает сверху, что хочет, – если начнут в мой адрес, то единственным ответом ему с моей стороны может быть только: “Пошел на...!”. И сегодня с утра – то же чувство облегчения, успокоения. Надо, да, побыстрее, придя с завтрака, хватать чайник и ставить, пока все розетки не заняли. Но уже не надо при этом выгадывать секунды – успеешь ли его достать и выйти из проходнячка, или этот лось вломится сразу за тобой и молча, хамски будет, сшибая тебя с ног, через твою голову пихать по местам свою шапку и ложку...
Зато теперь в нашем проходняке двое спят на 2–й верхней шконке по очереди, – молодой заготовщик, не так давно переведенный со 2–го отряда. и старый, маленький алкаш, пропитая грубая рожа которого выдает его с первого взгляда. Примитивное, архипростейшее одноклеточное. Мало сказать, – быдло, простонародье, без всякого не то что образования, а вообще представления о чем–то, кроме водки (я не говорил с ним, чтобы это выяснить, но это видно и так). Тоже типичнейший образчик русского народа, кстати, – состоящего по преимуществу из таких вот непонятно зачем живущих алкашей...
Завтра – короткая свиданка. Паша Люзаков еще в Твери, проездом из Торжка, купил билет до Шахуньи и сегодня вечером вместе с матерью выезжает ко мне.
22–20
Опять как в бедламе, как в каком–то кошмарном зоопарке, среди животных. Среди их хохота, гогота, гомона, шума, крика, тупых пошлых “шуток”, суеты, мельтешения беготни туда–сюда... Мрази... Твари... Чтоб вы все сдохли, околели, язвами покрылись с ног до головы за то, что я принужден с вами тут жить, с мразями, под одной крышей...
Беда не приходит одна. Я так и знал, ни секунды не сомневался, что эти 2 (3) выродка, переехавших вчера в соседний проходняк, будут ужасным соседством. Так и оказалось. Они быстро решили, правда (хотя бы отчасти) извечную проблему ледяного холода из входной двери барака приделав какую–то резинку для закрывания двери в секцию всегда и неизменно распахнутой. Стало и впрямь потеплее (вопрос, сколько продержится эта резинка под напором стада тупого быдла на нее и на дверь. Но зато они, суки, тут же протянули к себе в проходняк провод от ближайшего выхода электропроводов под током из стены – и добро бы только чтоб заряжать свои мобильники у себя в проходняке. Нет – они тут же, уже на 2–й вечер своего проживания на новом месте зажгли у себя там лампочку!.. А одеяло, которым они от нас отгородились, не доходит до конца шконки (т.е. до стены) на добрых сантиметров 60–70, там завешено только прозрачной тюлевой занавеской. Я прилег, попробовал, – если повернуться на правый бок, то сквозь тюль эта лампочка будет светить как раз мне в глаза! А я как раз чуть ли не больше всего здесь, в бараке, дорожу этой ночной темнотой (такой короткой!), этой возможностью хоть немного расслабиться, для чего темнота мне совершенно необходима. А теперь – и в темноте будет лампа, светящая в глаза! Будь проклята вся эта жизнь!.. И совершенно бесполезно что–либо говорить этим наглым тварям, – кроме глумливого хамства, от них ничего в ответ заведомо не дождешься. Разве что вломиться у ним неожиданно, без предупреждения, в проходняк – и всех их быстро отдубасить толстой палкой по башкам, а лампочку разбить. В общем, тоска и безнадега. 2 года 5 месяцев еще предстоит жить в этом аду, среди подонков, животных, нечисти и нелюди...
Паша Люзаков, как оказалось, купил билет не до Шахуньи, а только до Нижнего, – по незнанию, видимо. Теперь ему предстоит ночью, когда у них будет получасовая стоянка в Нижнем, идти на вокзал и срочно покупать билет до Шахуньи. Дай бог, чтобы он успел и все удалось без проблем.
Дикий случай стал известен со слов заготовщика 12–го отряда посаженного в ШИЗО в одну камеру с моим (теперь уже бывшим) соседом. К этому заготовщику на длительную свиданку приехали мать и жена, и их вдруг разместили – мать на один этаж комнат свиданий, жену на другой. Самому ему рекомендовали остаться только с матерью, и хватит с него. Он пошел выяснять этот вопрос к Заводчикову, который из начальника оперчасти стал теперь вместо Макаревича зам. начальника по режиму. Тот сказал ему что–то врод[…]
29.10.08. 8–42
Позвонили в 8–10 с вахты – на короткую свиданку! Еще до этого, сразу после завтрака, успел я набрать номер Паши (у матери не отвечал) и убедиться, что все в порядке: они доехали и уже пишут заявления. А еще в это же время, до завтрака, ненадолго опять вырубали свет, и был страх, что из–за этого отменят свиданку: переговорные трубки ведь работают на электричестве. Но быстро включили.
Сейчас сижу, жду. Почему–то с вахты сказали: в 9–50 приходить. Но я все равно пойду пораньше. Болит голова, принял таблетку цитрамона. Болит почему–то правое предплечье, трудно двигать рукой. А мне ведь обратно груз тащить, кг 25, если не больше... Трудно, условия экстремальные, но все равно – ощущение победы, хорошо подготовленного, разработанного и отлично удавшегося плана! Торжество! Они приехали, сумели преодолеть все трудности, я сумел вовремя получить всю информацию об этом и сейчас не нервничаю, не мечусь в неведении и предчувствии беды... Здорово!
Вчера вечером опять погасили свет, и я не успел дописать про этого заготовщика с 12–го. Говорят, погоняло его Кувалда, – из–за того, что он здоровенный. Я его не знаю, хотя, м.б., и видел в столовой. Так вот, разбираться с проблемами со свиданкой он пошел к Заводчикову, а тот ему сказал типа: “Нечего тут б...й разных водить!”. За что Кувалда ударил его по морде и попал в ШИЗО.
Свет эти твари соседи все же жгли не всю ночь. Сперва он у них потух с выключением общего света в секции, и стало просто прекрасно. Но потом – я проснулся, а у них лампа опять горит. Наладили как–то по– другому, значит. Правда, чем–то они ее, должно быть, прикрыли, потому что прямо в глаза, как вечером, она не била. Но все равно – главные их свойства есть наглость и бесцеремонность, творят что хотят, ни на кого не обращая внимания, и существовать бок о бок с такими наглецами и подонками день за днем – невыносимо.
22–05
Рано обрадовался, как выяснилось. Черт бы их всех побрал, тварей!.. Пашу Люзакова не пустили ко мне на свиданку – мотивировали “отсутствием родственных связей”, т.к. он в заявлении написал “друг”, а не “брат” или какой–нибудь еще родственник (как обычно пишет Фрумкин). Так жал его, так хотел увидеться, поговорить, так непросто, видимо, было ему выбраться... Вещи не пропустили вообще 0 меховую зимнюю шапку, спортивную куртку и черные штаны, которые мать однажды уже привозила, и лично Милютин отказался пропустить. Жратву пропустили всю, слава богу. Мать собиралась идти по поводу этих вещей и сегодня к Милютину после свиданки, хоть я и понимал, что это абсолютно безнадежно; собиралась также поговорить и с Русиновым (если он здесь), с теткой из спецчасти, и т.д., а потом прозвониться мне из электрички на Нижний и рассказать. Но прозвониться эти уродцы, “хозяева” телефона, ей, конечно же, не
