– Ни за что, – говорит Кэт.
– У нас нет выбора, и ты это знаешь.
Мы смотрим друг на друга. У нее такой же взгляд, который часто бывает у взрослых, она прикасается к моим волосам. Я отдергиваюсь. Не люблю, когда меня трогают. Взрослые меня бесят.
– Дэни, – повисла тяжелая пауза.
Я знаю этот тон как свои пять пальцев, и я знаю, к чему это ведет, – к очередной нотации. Я округлила глаза.
– Побереги это для того, кому есть до этого дело. А мне, запомни, наплевать. Я поднимусь туда, – я кивнула головой в направлении соседнего здания, – чтобы узнать, как обстоят дела. Я войду туда. И только. Когда. Я. Вернусь, – я буквально выплевываю каждое слово, – вы, ребята, сможете войти внутрь.
Мы уставились друг на друга. Я знаю, о чем она сейчас думает. Неа, я не умею читать чужие мысли. Но, глядя на взрослых, я сразу все понимаю. Кто-нибудь, убейте меня, прежде чем у меня станет такое же дурацкое выражение лица! Кэт думает, что если она не послушает меня и упустит Мак, Ро оторвет ей голову. Но если она позволит мне сделать задуманное, и я провалюсь, она всегда сможет свалить всю вину на эту своевольную и неуправляемую Дэни. Я уже не раз брала вину на себя. Мне плевать. Я делаю то, что нужно.
– Я пойду, – говорит она.
– Мне надо самой все увидеть, или я могу схватить не то, что нужно. Или ты хочешь, чтобы я вынесла на руках греб… эээ, дурацкого эльфа? – Они устраивают мне порку, когда я ругаюсь. Как будто я ребенок. И как будто не я пролила крови больше, чем они когда-либо видели. Выходит, я достаточно взрослая, чтобы убивать, но слишком маленькая, чтобы ругаться. Хотят сделать пуделя из питбуля. Ну и в чем здесь логика? Лицемерие злит меня больше всего на свете.
Упрямое выражение застыло на ее лице. Я настаиваю:
– Я
– Ровена сказала, живой или мертвой, – натянуто проговорила Кэт. Она не сказала вслух, что, видимо, она и так скоро умрет, и тогда наша проблема будет решена, но это повисло в воздухе.
– Нам нужна книга, помнишь? – воззвала я к ее разуму. Иногда я думаю, что во всем аббатстве только я и сохранила рассудок.
– Мы найдем книгу и без нее. Она предала нас.
Офигенный аргумент! Как же меня бесит, когда люди делают выводы, не имея никаких доказательств.
– Ты этого не знаешь, так что заткнись, – прорычала я. Чья-то рука схватила Кэт за воротник плаща и вздернула ее на носочки. О, это моя. Я даже не знаю, кто больше удивился, она или я. Я опустила ее обратно на землю и отвернулась. Я раньше ничего подобного не делала. Но там Мак, и я должна ее вытащить оттуда, а Кэт тратит мое драгоценное время, занимаясь ерундой.
Вокруг ее рта появляются мелкие морщинки, и она смотрит на меня таким взглядом, какой я часто замечаю в ее глазах. Из-за него я чувствую себя помешанной и одинокой.
Она боится меня.
А Мак нет. Вот почему мы с ней как сестры.
Не говоря ни слова, я со скоростью звука исчезаю в здании.
Я стою на крыше, уставившись на происходящее.
Мои кулаки сжаты. Я коротко стригу ногти, но они все равно до крови впиваются в ладони.
Два эльфа тащат Мак по ступеням церкви. Она голая. Они бросают ее, как какой-то мусор, посреди улицы. Третий выходит из церкви и присоединяется к ним, и они стоят около нее, как королевские стражники, вертят головами, наблюдают за улицей.
Меня окатывает волной дикого секса, который они изучают, но это не похоже на воздействие В’лейна, которому я однажды собираюсь отдать свою девственность.
Как и любой человек, я тоже поддаюсь сексуальному влечению, но эти… существа… там внизу… эти поразительные…
Я вытираю лицо. Мои пальцы в чем-то красном. Из моих глаз течет кровь. Жутковато. Но круто. Вампиры – ничто по сравнению с эльфами.
Я закрываю глаза, а когда открываю их вновь, не смотрю прямо на существ, охраняющих Мак. Вместо этого я стараюсь запечатлеть в своей памяти место действия. Каждого эльфа, пожарный гидрант, автомобиль, выбоину на дороге, уличный фонарь, мусор. Я запоминаю все объекты, заполняю все пустоты своей воображаемой карты, все четко просчитываю, вычисляю максимальные возможные ошибки, а затем все фиксирую в своей памяти.
Я прищурилась. По улице двигалась какая-то тень, слишком быстро, чтобы ее могли заметить. Кажется, эльфы не знают, что она там. Я наблюдаю. Они не реагируют на нее. Ни одна голова не поворачивается в ее сторону. Я не могу сфокусировать на ней свой взгляд. Не могу разобрать ее очертания. Она двигается практически… так же, как я. Что за черт? Это не Тень и не эльф. Просто смутное очертание в тени. Вот оно зависает над Мак, а теперь оно исчезло. Плюс – это то, что Невидимые не замечают этого, значит, они не заметят и
Я успеваю заметить в руках человека в красной мантии копье Мак. Он держит его, вытянув руку подальше от себя. Только Видимые или люди могут касаться реликвий Видимых. Он либо то, либо другое. Это и есть Гроссмейстер?
У них Мак. У них копье. Не знаю, смогу ли я схватить и то, и другое, поэтому не буду и пытаться. Попыталась бы, если бы речь не шла о Мак. Они сильно ранили ее. Она вся в крови. Она мой герой. Я
Я сразу же успокаиваюсь, у меня безупречная подготовка, я ко всему хладнокровна. Я – чертова неприятность! Самая-самая большая неприятность в этом мире! Я двигаюсь, как в кино – раз стоп-кадр, два стоп-кадр. Между ними меня не видно. Вот я на крыше здания. В следующий миг я уже на улице.
Я между стражниками. Похоть под названием «хочусексадосмерти» сжигает меня изнутри, но я двигаюсь слишком быстро, они не могут дотронуться до того, чего не видят, а они не видят меня, поэтому все, что мне надо – это не упасть. Ненависть, ненависть, ненависть – вот моя броня. Моей ненависти хватит на бронежилеты для Гарды по всей Ирландии.
Я хватаю Мак.
Стоп-кадр.
У меня замирает сердце. Та тень преграждает мне дорогу. Да что же это такое?
Я оставляю ее позади.
Слышу, как у меня за спиной кричат эльфы.
Затем я кричу Кэт и остальным, чтобы они тащили свои задницы сюда, хватали копье и поубивали этих ублюдков.
Мак у меня в руках, я двигаюсь так быстро, как только могу, направляясь в аббатство.
Глава 2