Лихорадка грез

копье, заключалась в том, что оно лежало на моих коленях, когда он вошел. Хотя Гроссмейстер был когда- то эльфом, Королева Видимых наказала его, превратив в смертного. Сейчас он был просто человеком, помогающим Невидимым. Могу ли я убить его из пушки? Я была более чем готова попытаться. Я сомневалась в том, что он позволит мне подойти к нему достаточно близко с копьем. Меня удивляло, что он появился здесь без какого-нибудь громилы-эльфа, стоящего рядом.

– Сядь и выпей свой кофе. И убери подальше это копье, – он бросил взгляд на камин, прошептал несколько слов, и языки пламени вырвались из холодных поленьев.

– Как ты сделал это? Ты же не эльф.

– Эльфы не единственные игроки в городе. Твой знаменитый покровитель хорошо обучил меня.

– В’лейн? – спросила я.

– Нет.

Что-то внутри меня замерло.

– Бэрронс?

– Он научил меня многим вещам. Включая Глас. На колени.

– Поцелуй меня в задницу.

– Я сказал, встань передо мной на коленисейчас же.

Я резко вдохнула. Вибрирующие голоса резонировали по комнате, давя на меня, пытаясь овладеть моим разумом, сделать его волю моей. Это был такой же мощный Глас, который Бэрронс однажды опробовал на мне.

Я улыбнулась. Он вызывал раздражение, не более того. Казалось, что я наконец обнаружила то место внутри себя, отыскивать которое меня заставлял Бэрронс, чтобы у меня была сила противиться Гласу. Плохо то, что я все еще не понимала, что это такое. Я понятия не имела, как использовать Глас, но на меня он больше не действовал. Я была свободна. Это было одно из тех изменений, которые произошли во мне. Еще одна способность.

– Нет, – сказала я. И шагнула к дивану и своей пушке.

– Выгляни в окно, – это было предостережение. – Дотронешься до оружия, и они ею займутся.

Я выглянула и вздрогнула.

– Дэни.

– Она почти так же впечатляюща, как ты. Если бы она могла чувствовать Книгу, ты бы мне больше не понадобилась. Но она не может, и я нуждаюсь в тебе, поэтому тебе и мне тем или иным способом необходимо прийти к общему соглашению. Сядь, зачехли свое копье, выкинь из головы такую глупость, как стрелять в меня, и слушай.

Я бы никогда не подчинилась ему, но снаружи, за окном, в этот холодный, дождливый день, два Принца Невидимых держали между собой Дэни.

Ее щеки пылали, и она сильно дрожала. Ей не было холодно. Она даже не стояла под дождем. Полагаю, Темным принцам не нравится мокнуть. Ее трясло от жара. Вожделения. Его разрушительной разновидности.

Ее меч отливал алебастром, забытый в мутной луже на грязной лужайке. Я знала, что они, по всей вероятности, не могли прикоснуться к нему. Каким-то образом они заставили ее отбросить меч так же, как ГМ сделал это со мной.

Я уже всерьез начала думать, что вытащила короткую спичку. Как и все ши- видящие.

Куда мы годимся, со всеми нашими ограничениями? Нас всего лишь отшвыривают в сторону.

Я подвинула стул к окну, чтобы держать Дэни постоянно в поле зрения. У меня не было ни одной идеи, что делать, если Принцы позволят себе что-то большее, чем просто удерживать ее, как они это делали сейчас, но что-нибудь я бы обязательно сделала. Они были в статическом образе, одетые. Лучше бы они такими и оставались. Я смотрела на двух Принцев, которые вывернули меня наизнанку. Которые чуть не забрали у меня душу. В один прекрасный день я убью их, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни. Но я была достаточно благоразумна, чтобы понять: сегодня – не тот день.

– Говори, – выдавила я с трудом.

Он начал. Я пила маленькими глотками свой кофе – как назло, он был хорош – пока Гроссмейстер рассказывал мне историю о том, как его вышвырнули из страны Фэйри. За то, что он бросил вызов Королеве, за попытку вернуть их расу в прежние времена, когда эльфам поклонялись как богам, которыми они и были, вместо того, чтобы жить как овцы, рядом с ничтожными смертными.

Он рассказал мне, как она отняла у него его эльфийскую сущность и сделала его человеком, о том, как он оказался в нашем мире, одинокий, смертный и слабый. Его выбросили голым, безоружным и без денег в центре Манхеттена, на станции метро. Он с трудом пережил те первые несколько минут, когда на него напала толпа глумящихся, безжалостных людей, одетых в кожу и цепи, выставляющих напоказ свои бритые головы и крепкие кулаки.

Он рассказал мне, что некоторое время был вне себя, в ужасе от тела, которое чувствовало боль, которое нуждалось в еде, питье и производило отходы. Рассказал о том, как он узнал о микробах и был напуган перспективой смерти после многих сотен тысяч лет невозможности даже постичь это. Он скитался, не имея пристанища, денег и понятия, как заботиться о своей смертной, слабой оболочке, которой требовалось так много, и которая причиняла столько страданий. Он – бог – был вынужден копаться в мусоре в поисках пищи, чтобы сохранить свое тело живым. Он был вынужден убивать, чтобы завладеть одеждой, ему пришлось воровать, как животному. Он изучил окружающую обстановку, был вынужден найти лучший способ выжить для того, чтобы потом он мог придумать что-то получше, чем просто выживать.

Он хотел отмщения.

– Видишь, – сказал он, – ты и я, не такие уж мы разные, не так ли? Мы оба желаем одного и того же. Однако ты идешь неверным путем.

– А ты – верным? – фыркнула я. – Кончай заливать.

Он рассмеялся.

– Зависит оттого, с какой стороны посмотреть. Ты, МакКайла, смотришь не с той стороны.

Постепенно, по его словам, он выкарабкался со дна.

Когда он, в конце концов, научился удовлетворять свои основные потребности, он совершил поразительное открытие: его новая форма чувствовала больше, чем ей было нужно. Скука и бесстрастие бессмертия начали исчезать. Страх смерти пробудил неожиданные грани его характера. Эмоции рождали в нем такие ощущения, которых в бытность эльфом у него не было, да и не могло быть. Ярость была вытеснена на какое-то время чистым вожделением, но, в конечном счете, его голова прояснилась. Его жизнь снова была под контролем, он начал добиваться власти на человеческом уровне, придерживаясь своего плана.

Знания эльфов и сотни тысяч лет существования предоставили ему явное преимущество. Он знал, где искать то, что ему было нужно, и как пользоваться этим, когда он его отыщет.

Он обнаружил два Зеркала на аукционе в Лондоне, отважился нарушить ужасное проклятие Крууса и отыскал дорогу в тюрьму, где были заключены Невидимые, где заключил договор с корыстными наемными Охотниками помочь ему вернуть то, что принадлежало ему по праву и было несправедливо отнято у него: его изначальную эльфийскую сущность.

Он обучался у одного лондонского колдуна, у которого украл драгоценные экземпляры страниц, вырванных из Синсар Дабх, их он затем передал Бэрронсу в обмен на интенсивный курс обучения умениям Друидов, в чем способный Дэррок весьма преуспел, так как обладал эльфийским умом и пониманием гармонии.

– Почему Бэрронс просто не отобрал у тебя эти страницы?

– Какое-то время мы преследовали общую цель. Он не убивает никого, кто, по его мнению, может оказаться полезным для него в будущем.

Корыстный до мозга костей. Это было похоже на мужчину, которого я знала.

– Что он такое и что он делает?