-? Видишь это кольцо, Соу?, — спросил я, протягивая ей руку, — ты дала мне его в день, когда я умирал здесь, на полу. Оно связало нас прочнее якорной цепи..
- ?Я понимаю, — ответила она и потянулась к нему губами.
-? Дура!, — я отдернул руку, словно от струи расплавленной стали, — Ничего ты не понимаешь!
Соусейсеки покраснела, словно у нее тоже была температура, сверкнула глазами в ярости, но лишь только собралась как–то мне возразить, я подхватил ее на руки и прикрыл пальцем губы.
-? Выслушай, а потом уходи, если хочешь. Держать не стану. Согласна?
-? Угу, — кивнула она, растеряно глядя на меня.
-? Ты прочла книгу и решила, что я слишком много теряю ради тебя. Поэтому и разыграла эту драму — чтобы я рассердился и дал тебе уйти, а потом не стал бы использовать Либер Кламорис.
-? Мастер, я не могу позволить тебе так поступить!, — всхлипнула Соу, — Я никогда себя потом не прощу!
-? Ты не дослушала. Нанести ядовитый узор и выжить — возможно, иначе я не стал бы и пробовать.
- ?Но воспоминания…
-? Ты судишь по себе, Соу. Я очень ценю то, что ты заботишься обо мне, но только не пытайся манипулировать мной. Тебе кажется, что я слишком много потеряю, но это ошибка.
-? В книге ясно сказано — первая колыбельная; прикосновение матери и забота отца; первый урок и первая любовь. Это что, немного?
-? Соусейсеки, что ты скажешь, если я признаюсь, что сам составил этот список? Самое бесполезное из хранящегося в моей голове — в нем.
-? Не верю. Невозможно!
-? Я теряю песню, которой не помню; прикосновения, которых не ценю; заботу, за отсутствие которой я ценю отца; урок, на котором ничему не научили и любовь, которая не была взаимна.
-? Но мастер…
-? А взамен получаю возможность сбежать из мира, в котором у меня нет будущего, силу, чтобы защитить себя и тех, кто мне дорог, и право путешествовать с тобой и выполнить свое обещание. Нечестный обмен, верно? Но выгодный!
-? Я..я ошибалась. Мастер, ты хитер, как лиса…
-? Ага, а еще мудр, как змея, и предан, как пёс. Не преувеличивай.
-? Но, желая сделать как лучше, я почти совершила непростительную ошибку…
-? Я ведь о.обещал прикрыть тебя, в.верно? Считай, что уж.же нач.чал.
-? Мне так стыдно, но…что с тобой, мастер?
Мир поплыл в сторону и погас. Болезнь взяла свое.
На этот раз я проснулся правильно. Утреннее солнце щекотало глаза, тепло притаилось под одеялом, расслабляя мускулы. Хворь отступила — и я, кажется, знал, почему. На лбу было что–то теплое и мокрое — примочка? А рядом уснула моя сиделка — без чемодана, у меня на плече, настолько тихо, что я даже не заметил. Но ведь куклы не спят без чемодана? Видимо, Соусейсеки тоже изменилась больше, чем казалось ей самой.
Медленно, стараясь не разбудить ее, я снял примочку и вытер капли с лица. Вспомнилось, как в детстве по утрам я не любил вставать, потому что рядом спала кошка и не хотелось ее будить. Мысли лениво таяли в белом просторе потолка, и я наслаждался покоем, запрещая себе думать о будущем.
Соусейсеки проснулась, и я прикрыл глаза, чтобы не смущать ее — вряд ли она собиралась отдыхать таким несвойственным куклам образом. Из–под ресниц видно было, как она лениво потянулась, а потом вскочила, словно ужаленная, осознав, где спала. Пора было «проснуться» и мне.
-? Доброе утро, Соу!
-? Д..доброе, мастер.
- ?Ты и болезнь мою прогнала, не знаю даже, как тебя благодарить. Сам бы я не справился.
-? Ты все–таки мой медиум, как же мне о тебе не заботиться?
-? И все равно спасибо. Ты лучшая!
-? Мастер, я всегда готова помочь тебе..
В этом я и так не сомневался. Ей всегда попадались плохие медиумы; и она все равно помогала им — даже в ущерб собственным интересам. Такой уж она была, четвертая дочь Розена, и мне хотелось бы стать исключением из этого правила.
-? Я пойду приготовлю поесть, Соу..
- ?Нет, ты еще не выздоровел, лежи, отдыхай, я все сделаю сама.
-? Предлагаю компромисс — я тебе помогу в меру своих слабых сил.
-? Все равно ведь не будешь лежать, упрямец. Но к воде я тебя не пущу, и не проси.
-? Договорились!
После завтрака, который, как обычно, удался у Соу на славу, мы вернулись к сиротливо лежавшему на столе Либер Кламорис. Я постучал им по столу, выбивая остатки песка и раскрыл на случайной странице. Почерк был почти не похож на мой — такой же мелкий, но аккуратный и ровный, с жирными округлостями и острыми хвостами букв. Рисунки и сопровождавший их текст смотрелись удивительно уместно, да и содержание было вполне понятным. Впрочем, было бы странно, если бы я не понимал сам себя.
-? Я все же боюсь этой проклятой книги, мастер, — вполголоса сказала Соу, разглядывая извилины знаков и схему их расположения на теле.
-? Зато я буду действительно тебе полезен в том мире.
-? Быть может, попробуем без нее? Я не подведу…
-? Цель слишком сложна, чтобы рассчитывать только на себя. Тебе не нужна обуза, которую нужно защищать, которая теряет годы, питая тебя силой, которая способна остановить тебя на полпути.
- ?Но ты ведь не такой!
- ?Пока что такой. Всего лишь человек.
-? Книга не сделает тебя кем–то другим.
-? Конечно, нет. Она просто поможет. Сравни воина, идущего в бой с лучшим оружием, в крепкой броне и оборванца с дубиной. Оба люди, но пользы от воина больше. Намного больше.
-? Что ж, мастер, если я не могу тебя разубедить, остается только помочь тебе не погубить себя.
-? Я рад, что ты понимаешь. Без тебя я бы не справился.
-? Без меня ты бы и не рисковал.
-? Знаешь, одна из твоих сестер говорила «Жить — значит сражаться». Я был мертв.
За окном густыми хлопьями падал снег. Стоило бы заранее очистить дорожку наружу, но не хотелось. Теплый уют не выпускал наружу, заставляя считать происходящее за окном чем–то вроде движущейся картины — красивой, но недостижимой. Теплый оранжевый свет уличных фонарей превращал снегопад в сказочную метель, защищающую нас от мира снаружи.
Мы с Соусейсеки сидели на подоконнике, наблюдая за тем, как белый плащ матушки–Зимы укрывает землю от холода. Время капало сквозь пальцы, отсчитывая минуты уходящего года. Снаружи проходили редкие люди, спешившие к праздничным столам, к друзьям и родным. Окна многоэтажек напротив светились и мерцали, словно елочные гирлянды.
-? Соусейсеки, ты не жалеешь о том, что мы не празднуем этот день так, как остальные?
-? Я не любила Новый Год, мастер. Мои прошлые медиумы всегда уходили куда–то, а я оставалась сама. Да, иногда они дарили мне подарки, как и другим, но…
-? Прости, я не подумал…я очень давно не дарил ничего и не получал.
-? Нет, не извиняйся. Ты сделал гораздо больше, чем любой другой.
-? Но это же не подарок?
-? Ты остался со мной. Не ушел к кому–то еще, не выбрался смотреть на фейерверк или веселиться с остальными. Никакой подарок не стоит этого.
-? Соусейсеки, мне действительно не нужны остальные. Ты же заметила — никто не позвонил, никто не
