побоялся, что кто-то может наблюдать за происходящим на крыше, и не хотел создавать себе проблем. Льюис зажмуривал глаза и стонал от омерзения к самому себе, когда вспоминал, с какой готовностью он сделал бы в тот момент для белого дьявола все, что угодно, лишь бы не вызвать его смертоносного гнева. Тогда, слушая, как сбивчиво и неуверенно Сэм Уитлок, единственный оставшийся целым член шайки, отвечает на вопросы пришельца, Льюис мечтал сам оказаться на месте Сэма, чтобы четко и уверенно ответить на все вопросы и умилостивить грозного врага. Что мог знать Сэм, которому лень оторвать свою задницу от крыши, который целые дни просиживает на одном месте за пивом и картами? То ли дело Льюис, облазивший в округе все чердаки и крыши, изучивший их до последнего гвоздя! Чего только не находил Льюис в своих путешествиях — и коробки с краденым, делившимся по-братски между членами шайки, и лежбища бездомных, тут же изгонявшихся шайкой в три шеи со своей территории, и полуразложившиеся трупы, о которых Джон Флеминг предпочитал потихоньку извещать полицию. И если бы враг тогда допросил не Сэма, а Льюиса, то узнал бы, что в доме у перекрестка уже несколько дней какие-то типы следят за окрестностью с чердака в слуховое окно. Подкравшись поближе к ним по чердаку смежного дома, Льис через запертую дверь подслушал их переговоры по рации и убедился в том, что это не полиция — разговор велся на незнакомом ему языке, похожем на итальянский. Впрочем, типы, сидевшие в засаде, с кем-то говорили и по-английски, но очень кратко и сухо, буквально две-три фразы: «Вызывают такие-то. Объект не прибыл. Ведем наблюдение. Прием». Когда Льюису надоело подслушивать, он ускользнул прочь, так и не разобравшись, в чем дело. Потом-то он готов был руку Дать на отсечение, что и страшный пришелец, и наблюдатели на чердаке, и смерть Большого Джеффа, и последовавшая затем перестрелка, в которой погибли четверо полицейских, — все составляло элементы одной интриги. Должно быть, страшный незнакомец с интересом выслушал бы известие о наличии засады в доме у перекрестка; скорее всего он не остался бы в долгу — ведь и дьявол щедро награждает своих помощников. Но что поделаешь — тогда Льюису не пришлось говорить, и вместо всего того, чем мог обернуться приход незнакомца, остались только воспоминание о пережитом мучительном страхе и неотвязный стыд. Лучше было об этом не думать— разве мало приятного преподносила теперь Льюису жизнь! Когда он отнесет ребятам пиццу, он снова спустится вниз и явится в бар за пивом, но перед тем, как взять коробку с пивом, блок курева удалиться, он обязательно закажет стакан неразбавленного виски и хлопнет его залпом под ничего не выражающим взглядом бармена — пусть тот посмеет сказать, что Льюис еще молод. Они пока, конечно, не могут угощаться в баре бесплатно, как люди Чарли Пратта, но связываться с ними уже боятся, и сознавать это чертовски приятно.
Льюис Кларк окончательно отогнал от себя дурные воспоминания и, насвистывая, свернул за угол, к знакомой пожарной лестнице. Однако за углом он налетел на неподвижно стоявшего человека. Тот даже не покачнулся, и Льюис инстинктивно отступил на шаг назад, дабы рассмотреть неожиданно возникшее препятствие. Человек был белым, с седыми волосами и бородой, с жесткими чертами лица — по меркам Льюиса, почти старик. Однако стоял он как вкопанный, заложив руки в карманы куртки, и когда посланник «Воздушных дьяволов» попытался было обойти его, сделал два легких шага в сторону — точнее, перепорхнул, как балетный танцор, — и снова возник у Льюиса перед носом. У того мигом испортилось настроение: руки его были заняты пиццей, а главное, его не покидало ощущение, что навязчивые воспоминания о давней несчастной драке и появление этого наглеца как-то связаны между собой. Перед Льюисом стоял другой человек, но глаза у него были те же: бледно-голубые, почти бесцветные, словно ледяные, напряженный пронизывающий взгляд. Под действием этого взгляда лихой «воздушный дьявол» вмиг ощутил себя мягким и беззащитным маленьким Тыквой. Пытаясь сохранить достоинство, Тыква заставил себя пробормотать: «Эй, мужик, ты чего? А ну отойди!» Однако голос его прозвучал так просительно и робко, что Тыква окончательно сконфузился и оцепенел под немигающим змеиным взглядом дерзкого незнакомца.
— «Воздушные дьяволы» проголодались? — вместо ответа спросил тот. — Вроде бы вы раньше собирались на другой крыше, — незнакомец кивнул в направлении того дома, на крыше которого произошла расправа, так хорошо запомнившаяся Тыкве. — Почему же вы перебрались сюда?
Тыква молчал и только шмыгал носом. Не мог же он сказать этому типу, что перемена места произошла по общему безмолвному соглашению — членам шайки стало противно место их поражения и позора.
— Вам привет от вашего гостя — помнишь его, а? — спросил незнакомец и нехорошо ухмыльнулся — точь-в-точь как тот злобный гость, о котором он говорил. — Он велел передать вам, что не держит на вас зла, хоть вы и пытались его обидеть. Но ему потребуется от вас небольшая услуга. Вы ведь не от кажете ему, если он попросит по-человечески?
Тыква с трудом выдавил из себя утвердительное мычание.
— Вот и хорошо, — одобрительно произнес незнакомец. — Полезай наверх и возвращайся сюда
вместе с вашим главным. Мой друг очень сожалеет о том, что вам в прошлый раз так сильно досталось. Думаю, что, когда мой друг заплатит вам за услугу, вы забудете о том маленьком недоразумении.
«Серьезный парень, — пронеслось в голове у Тыквы. — Должен хорошо заплатить». Тыкве давно не давали покоя рассказы о том, как по-царски расплачивались за услуги серьезные парни вроде Фрэнка Мэтьюза, Никки Барнса или покойного Джеффа Эд-вардса. Поэтому он нечеловеческим усилием воли загнал свой страх куда-то в желудок и осведомился:
— А что нужно сделать, мистер? Может, я один справлюсь с вашей проблемой? Так оно выйдет и дешевле, и вам спокойнее...
Седой бородач поднял бровь и смерил Тыкву с ног до головы оценивающим взглядом. После краткого раздумья он произнес:
— Ты Бруклин хорошо знаешь?
— Отлично знаю, мистер, — живо откликнулся Тыква. — У меня там родня, мне даже жить там приходилось.
— Тебе не придется делать ничего особенного — только то, к чему ты привык, — пояснил незнакомец. — Встретимся в Бруклине, я покажу тебе несколько домов, и ты облазишь их сверху донизу. Осмотришь все закоулки, подвалы, пожарные лестницы, особенно внимательно — крыши и чердаки. Узнаешь, кто недавно въехал, особенно в квартиры на верхних этажах. Получишь деньги на расходы. За работу тебе хорошо заплатят, а если ты найдешь то, что нужно моему другу, то получишь премию... — И незнакомец назвал сумму, с лихвой достаточную для того, чтобы купить хороший мотоцикл. Тыква затоптался на месте, с трудом подавляя желание бросить тут же пакет с пиццей и помчаться в Бруклин.
— Я справлюсь с этим, сэр! — горячо заверил Тыква. — Зачем вам кто-то еще? Спросите кого угодно:
здешние места никто не знает лучше Тыквы, и там я тоже все разнюхаю для вас. Я справлюсь один, вот увидите!
На следующий день Льюис Кларк, он же Тыква, встретился со своим работодателем в Бруклине, в баре «Эрроу», и получил от него подробные инструкции. Уже завершая беседу и поднимаясь из-за столика, тот сказал:
— Если разыщешь этих парней, берегись, чтобы они тебя не заметили. Они хотят провернуть здесь очень серьезное дело, и свидетели им ни к чему.
Остро взглянув на Тыкву, наниматель добавил:
— Они пришьют тебя даже в том случае, если ты им меня продашь. А так скажешь мне, где они засели, получишь бабки и отвалишь. Что бы ни случилось, ты чист. О тебе никто даже не подумает.
По легкому замешательству собеседника бородач понял, что его предупреждение оказалось не лишним. Он оставил на столике несколько купюр аванса и с усмешкой потрепал Тыкву по плечу:
— Не осложняй себе жизнь, парень. Всех денег не заработаешь. К тому же в случае чего мой друг тебя из-под земли достанет. Тебе не хотелось бы с ним поссориться, правда? Так что в воскресенье вечером встретимся тут же, и ты мне расскажешь обо всем, что удалось разузнать. Учти: мой друг обычно проверяет ту информацию, которую покупает.
Упоминание о грозном друге вкупе с обещанной солидной премией сделало Тыкву надежнейшим и старательнейшим из всех частных сыщиков Нью-Йорка. В воскресенье в баре «Эрроу» он долго и горячо излагал шепотом бородачу результаты своих поисков, что-то чертил на бумажке и в результате унес с собой
