образ простолюдина, который, по завершении опасных и трудных подвигов, от ран 'скоро поправлялся, зелена вина напивался, заводил пир на весь мир, а по смерти царя начал сам царствовать, и житие его было долгое и счастливое'. Большое внимание уделяется сказкой и жизненному идеалу простого человека, который очерчивается довольно яркими штрихами. Это, прежде всего, мечта о том веселом житье, которое олицетворяется царским пиром: 'Свадьба королевича была веселая, все кабаки и трактиры на целую неделю были открыты для простого народа безденежно'. В сказке о безногом и слепом рассказывается, как царь поручил мужику добыть ему невесту 'краше солнца' и посулил за то сделать его первым министром, но наперед разрешил мужику 'погулять', выдал ему 'открытый' лист за своим подписом, чтобы во всех трактирах и харчевнях отпускали ему безденежно всякие напитки и кушанья. Мужик прогулял три недели. Народный разгул вообще одна из любимых тем русской сказки; вся социальная утопия сказки окрашивается прежде всего стремлением наесться и напиться вволю».
Статья Трубецкого была написана вскоре после революции. «Нужно ли удивляться, что эти сказки полны образов, которые уже стали действительностью? На наших глазах осуществилась утопия бездельника и вора и мечта о царстве беглого солдата. Захватывают 'трехэтажные дома' и чужие кошельки; печатный станок уже давно воплотил в жизнь мысль о кошеле неистощимом, кругом мелькают сапоги-скороходы да ковры- самолеты; все они полны ворами да беглыми солдатами, а дезертир успешно проходит в 'набольшие министры' и вместо царя правит царством».
С идеалом безбедной и бездельной жизни связывают русскую любовь к халяве – любому бесплатному угощению или удовольствию. Исследователи подчеркивают, что слово «халява» – нерусское, но тем не менее у народа действительно сложились с ней какие-то драматические отношения. По наблюдению Франсуа Ансело, трагедия Ходынки могла произойти гораздо раньше. Он рисует страшную картину бессмысленного и беспощадного народного праздника (по случаю коронации Николая I): «На этом обширном лугу было возведено множество изящных павильонов из еловых досок, покрытых разноцветными тентами». Все в нетерпении: «Накрытые длинные столы отличались невероятным обилием всевозможных блюд и возбуждали алчность толпы, которая, удерживаемая веревочной оградой, с нетерпением ждала момента, чтобы наброситься на приготовленные для нее яства».
Наконец толпа слышит слова царя: «Дети мои, все это для вас!» Ой, что тут началось: «Двести тысяч человек ринулись к столам. Меньше чем за минуту они заполнили все палатки. Все, что можно было съесть или унести, было расхватано, разодрано и поглощено с невообразимой стремительностью. После этого они набросились на фонтаны, извергавшие потоки вина, и все, кто мог дотянуться до них, напились вина так, что полностью утратили человеческий облик». Для увеселения народа был надут воздушный шар, и то не слава богу: «Едва оторвавшись от земли, он лопнул, и то удовольствие, какое предвкушали зрители, исчезло в густом черном дыму. Но и это еще не все! Осевшее полотно накрыло множество людей, которые из-за давки не смогли отбежать в сторону, а теперь не могли выбраться из-под гигантского савана, пока не разорвали его в клочья под улюлюканье окружающих».
Дальше – хуже: «Чернь начала овладевать банкетками и стульями и срывать драпировку и украшения, невзирая на вмешательство гвардии и полицейских, которые, с самого утра орудуя кнутами, могли оказывать лишь слабое противодействие. Не довольствуясь мебелью, народ, чья алчность разжигалась опьянением, стал крушить помосты, раздирая их на части и вырывая друг у друга доски, когда прибыл извещенный о беспорядках обер-полицеймейстер генерал Шульгин во главе эскадрона казаков. Однако все их старания и жестокие наказания грабителей по-прежнему не приносили успеха. Тогда генерал призвал пожарных, располагавшихся на краю поля, и вскоре, преследуемые казаками и опрокидываемые струями воды, разбойники отступили.
Вот как закончилось то, что называется здесь
Так же неприятно выглядят в западных фильмах изображения русских фуршетов, где люди набрасываются на еду, словно дикие звери. Не без печали следует признать, что такое изображение нередко весьма близко к действительности.
Можно предположить, что мы, русские, начитавшись сказок, одержимы идеей получить что-нибудь даром. И не потому, что такие жадные. А просто верим, что на самом деле достойны подарков судьбы. Халява – это как приз самому удачливому, везунчику. Кому не хочется стать любимцем фортуны, хоть на часок, хоть на минуту. По тем же сказкам мы, русские, знаем: дары судьбы иногда внезапно исчезают. Глянь, а перед тобой опять разбитое корыто.
И КАКОЙ ЖЕ РУССКИЙ...
О РУССКОЙ ДУШЕ
Уже было сказано, что русский человек способен притягивать молнии даже в ясную погоду. Такие случаи чертовски несправедливы, но их стоит ожидать каждую минуту. Такой уж у нас характер. Наша русская душа норовит все утрировать или, скорее, театрализовать. Мы часто слишком капризны, чрезмерно разборчивы, болезненно тщеславны и склонны к мрачному скепсису.
Мы слишком поздно понимаем, что мир нелицеприятен и по большому счету ему все равно, кто ты там внутри. Для него важно только одно – кто ты есть для всех.
Как надоели все эти оскорбления жены:
– Ты, негодяй, опустился, ты только посмотри на себя.
– Уже два раза смотрел, третий не перенесу.
Лежит человек, выселенный из спальни, на продавленном диване, и глаза его наблюдают некое действо, проистекавшее на потолке и в нем самом. Паучки какие-то, трещинки.
Иногда кажется, что белесые глаза судьбы не замечают тебя. Как это обидно и прискорбно, потому что если кто-то пристально смотрит на тебя, он делает тебя ярким; если смотрит с любовью, делает тебя возлюбленным; презрение делает тебя озлобленным; а если на тебя не смотрят, значит, ты даже не родился.
Заработать, накопить, отожраться – не для нашего человека.
Подобные мысли, как правило, напоминают об избитой истине, что ошибки стоят дорого, а самомнение – дешево, проигрыш может обернуться катастрофой. Тягучие мысли тянутся и тянутся, они становятся частью нашей истории болезни и превращают нашу жизнь в круговерть печальностей.
На ярмарке тщеславия, как в любой человеческой драме, глупость кричит о себе, честность мирно посапывает, слабость лижет задницу силе, невостребованность пичкает водкой одиночество.
Если верить акту строительно-философского обследования, в таком состоянии душа человека похожа на здание, которое готово рухнуть, как только кто-то посильнее хлопнет дверью в подъезде.
Жизнь преподносит свои сюрпризы лишь тем, кто не сумел овладеть ею, кто беспокоится и не уверен в себе. О, эта истина знакома каждому русскому мужчине. И женщине.
Слишком много обстоятельств против меня, подумает русский человек, надо на время, только на время, спрятаться, согнуться, чтобы никто не увидел, а то как-то на виду боязно. Пока, а потом, там видно, что потом... Душа с горечью спросит: «И как сильно ты намерен согнуться, прежде чем начнешь разгибаться?»
Скоро, скоро я разогнусь полностью, до самоотречения, до полного забытья.
Авось да небось
Мы, русские, и сами не отрицаем того, что нередко отличаемся разгильдяйством, неорганизованностью и недисциплинированностью. Иностранцев поражает свободное отношение русских со временем. Им непросто усвоить мысль, что «в России опоздание на встречу не является признаком неуважения или пренебрежения», как поясняет в специальном руководстве для иностранцев Анна Павловская. Предупрежден – значит вооружен. Прежде всего, нужно учитывать, что 10 – 15 минут вообще не считаются опозданием. Ученые, прослеживая изменения в сознании человека Средних веков, отмечают постепенное возрастание интереса к отсчету точного времени. Похоже, у нас в России этот процесс не закончен до сих пор.
Одна из фраз, которую нередко услышишь в России: «Не будем загадывать заранее». Или в таком старинном варианте: «Загад не бывает богат». Или еще: «Даст Бог день – даст Бог пищу». Или: «Утро вечера мудренее». Короче, мы не хотим ничего планировать заранее. У нас даже какой-то суеверный страх перед этим, как будто тщательно спланированное дело непременно должно провалиться.
Финская журналистка Анна-Лена Лаурен задается вопросом: «В чем причина этого русского нежелания
