— Сержант Оверман, придя в себя, последовал за вами в следственный изолятор, но вы уже исчезли. Он думал, это их работа, они думали, что его. Он потратил массу денег на взятки и наконец узнал всю историю от законтрактованного раба, которого вы избили, — днем позже, когда тот наконец смог говорить…
— Значит, он жив! — воскликнул Майлз. — Отлично, а то Гре… мы беспокоились о нем.
— Да, но сержант не узнал императора, когда просматривал документы контрактных рабочих: Оверман не входил в список лиц, которые имели право знать о его исчезновении.
По лицу сержанта промелькнуло сердитое выражение — вероятно, он еще раз почувствовал всю несправедливость такого отношения к себе.
— …и только когда он вошел в контакт со мной (а к тому времени мы зашли в полный тупик и перепроверяли все заново в надежде найти след, который упустили) я идентифицировал исчезнувшего раба как императора Грегора. Столько времени потеряно зря!
— Но я был уверен, что вы свяжетесь с Элен Ботари-Джезек, сэр! Ей было известно все. И вы не могли не знать, что она присягала мне на верность, это есть в моих файлах.
Унгари метнул на него сердитый взгляд, но даже не подумал объясниться по этому поводу. Он продолжал дальше:
— Когда первая волна агентов добралась до Ступица, мы смогли начать более тщательные поиски…
— Прекрасно! Так, значит, дома знали, что Грегор в Ступице? А я боялся, что Иллиан перебросил все свои силы на Комарру или, хуже того, на Эскобар.
Руки Унгари снова сжались в кулаки.
— Форкосиган, что вы сделали с императором?
— Он невредим, но в большой опасности. — Майлз немного подумал. — То есть я думаю, что сейчас с ним все в порядке, но долго ли это будет длиться…
— Где он, мы знаем. Три дня назад один из наших агентов обнаружил его у «Бродяг Рэндола».
— Должно быть, уже после того, как я их покинул, — прикинул Майлз. — Хотя вряд ли он отыскал бы меня: я сидел на гауптвахте. Ну и что Барраяр намерен предпринять?
— Там собирают спасательную экспедицию, не знаю, насколько крупную.
— А как насчет разрешения Пола?
— Не думаю, чтобы кто-то стал ждать его.
— Мы должны предупредить их, чтобы они не трогали Пол. Если…
— Младший лейтенант Форкосиган, вам лучше чем кому бы то ни было известно, что Верван держит у себя нашего императора!
— Его держит у себя не Верван, а Кавилло, которая командует «Бродягами», — прервал его Майлз. — Это никак не связано с политикой, заговор преследует исключительно личные цели. Я думаю — даже уверен, — что верванское правительство не подозревает о «госте» Кавилло. И еще: нашу экспедицию надо предупредить, чтобы она отложила операцию по освобождению императора до начала цетагандийского вторжения.
—
Майлз запнулся и сказал далеко не так решительно, как ему хотелось:
— Вы хотите сказать, что не знаете о цетагандийском вторжении? — Он помолчал. — Хотя, если вам ничего не известно, это не значит, что Иллиан этого не вычислил. Даже если вы не обнаружили места их сбора в самой Цетаганде, Имперская безопасность, подсчитав, сколько цетагандийских военных кораблей исчезло с баз, наверняка поймет, что они затевают недоброе. Все-таки странно. Кто-то ведь должен следить за такими вещами, даже невзирая на всю суматоху вокруг Грегора. — Унгари все еще сидел с ошеломленным видом, поэтому Майлз продолжил: — Я думаю, цетагандийцы намерены сначала вторгнуться в локальное пространство Вервана, а потом с помощью Кавилло овладеть Ступицей Хеджена. И совсем скоро. Поэтому целесообразно перебросить дендарийскую флотилию на другую сторону системы и, вступив с цетагандийцами в бой у верванского п-в-туннеля, удерживать его до подхода нашего флота. Надеюсь, Барраяр пошлет нечто большее, чем дипломатическую миссию… Кстати, карт-бланш на контракт с наемниками, что дал вам Иллиан, все еще в силе? Он мне понадобится.
— Вы, сэр, — сдавленным голосом начал Унгари, когда вновь обрел способность говорить, — отправитесь не куда-нибудь, а прямиком на нашу конспиративную квартиру на станции Аслунд, где будете сидеть тихо, как мышь, пока не прибудет подкрепление Иллиана и не избавит меня от вас.
Майлз вежливо проигнорировал эту вспышку эмоций.
— Вы должны были, насколько я понимаю, собрать данные для сообщения Иллиану. У вас есть что- нибудь полезное для меня?
— Да, я располагаю подробным рапортом о станции Аслунд, но…
— У меня это тоже есть. — Майлз раздраженно постучал по аппаратуре Оссера. — Черт возьми, я предпочел бы, чтобы последние две недели вы провели на верванской станции!
Унгари скрипнул зубами.
— Форкосиган, сейчас вы поднимитесь и пойдете с сержантом Оверманом и со мной. Или я прикажу Оверману отнести вас.
Майлз увидел, что Оверман внимательно рассматривает его, что-то прикидывая.
— Это будет серьезной ошибкой, сэр. Еще серьезней, чем ваше нежелание вступить в контакт с Элен. Если вы все-таки позволите объяснить вам стратегическую ситуацию…
Рассвирепевший Унгари взорвался:
— Оверман, взять его!
Но, когда сержант бросился на него, Майлз нажал клавишу тревоги на пульте и юркнул за кресло. Зашипев, открылась дверь; в каюту ворвались Чодак и двое охранников, за ними Элен. Овермана, бегущего за Майлзом вокруг стола, вынесло прямо под огонь парализатора Чодака, и он с глухим звуком грохнулся на пол. Майлз поморщился, а Унгари вскочил на ноги и — оказался под прицелом четырех парализаторов. Майлз не знал, смеяться ему или плакать. Ни то, ни другое, увы, не имело смысла. Когда дыхание успокоилось, он скомандовал:
— Сержант Чодак, отведите этих двоих на гауптвахту «Триумфа». Поместите их… пожалуй, рядом с Метцовым и Оссером.
— Слушаюсь, адмирал.
Унгари уходил в гордом молчании, как и подобает взятому в плен сотруднику Имперской службы безопасности. Он не сопротивлялся, но, когда он обернулся к Майлзу, вены на побагровевшей шее пульсировали от ярости.
«А я даже не могу допросить его», — с грустью подумал Майлз. Агент ранга Унгари, несомненно, обладает искусственной аллергической реакцией на психотропные препараты — то есть его ждет не эйфория, а анафилактический шок и смерть. Через минуту двое дендарийцев унесли на носилках потерявшего сознание Овермана.
Когда дверь за ними закрылась. Элен воскликнула:
— Слушай, что ты еще натворил?
Майлз глубоко вздохнул.
— Это мой начальник из Имперской безопасности, капитан Унгари. К несчастью, у него не было настроения выслушать меня.
Глаза Элен расширились.
— Боже мой, Майлз! Метцов — Оссер — Унгари — один за другим! Ты действительно суров со своими командирами. Что ты будешь делать, когда настанет время выпускать их?
Майлз покачал головой:
— Ума не приложу.
Флот снялся со станции Аслунд через час, сохраняя полнейшее радиомолчание. Аслундцы, разумеется, были в панике. Майлз сидел в радиорубке «Триумфа» и прослушивал их суматошные запросы,
