Получив донесение, разъяренный провалом подчиненных нарком госбезопасности Заковский, не хуже Берии понимавший ситуацию немедленно просчитал, что после выступления и прекращения волнений, Берия получит лавры, а НКГБ и его нарком разбирательство на уровне Политбюро. Наркому уже было известно мнение николаевских партлидеров о 'трусости, неумении работать и провокации рабочих масс со стороны НКГБ', а после обращения Берии, провести выступление как заговор становилось сложно. Заковский принял решение о немедленном подавлении 'антисоветского мятежа на Украине'. Такой расклад солидную долю ответственности перекладывал на украинских руководителей, не контролирующих положение в республике.
Забастовку по приказу наркома подавили войсками, погибло пятеро и было ранено семнадцать рабочих. Арестовали более пятисот участников митинга, названных зачинщиками и, разумеется, изменниками и агентами иностранных разведок и недобитых троцкистов.
Прилетевший Берия успел как раз к концу штурма. Попав вместо выступления на митинге к кровавой развязке, взбешенный хозяин Украины, имеющий полную информацию о событиях, начал чистку в руководстве города и области. Пользуясь своим положением секретаря союзного ЦК, он потребовал наказания и не подчиненных ему начальства завода и УНКГБ.
Требование удовлетворили. Полностью сняли за беспомощность и нерешительность руководство города и области, завода, городского и областного УНКГБ.
На заседании Политбюро по этому поводу, Берия и Заковский обвиняли друг друга в неспособности справиться с волнениями. В итоге победил все-таки Берия. Наркома и его подчиненных признали виновными в доведении ситуации до стрельбы без четкого взаимодействия с партийными органами. Вождей партии разозлило не столько решение о штурме и жертвы, сколько действия чекистов в обход секретаря ЦК. Однако сложилось мнение, что решение принимал лично 'зарвавшийся Заковский, поставивший себя над партией', что было недалеко от истины, поэтому всерьез кроме николаевских чекистов был наказан только он. Впрочем, былые заслуги учли, и крайних мер принимать не стали. Заковского сняли с поста наркома и назначили в аппарат Коминтерна.
В газетах выступление подали, естественно, как 'диверсия врагов народа и агентов иностранных разведок', однако делался упор и на бездействие местного руководства. ЦК разослал директивы на места о решительных действиях в подобных ситуациях и недопустимости компромиссов. Власть демонстрировала силу и жесткое намерение не допустить подобных выступлений в будущем.
Но выступление с кровавым итогом стало определенной вехой для Жданова и его команды. Они ведь действительно хотели улучшить жизнь в стране, привыкли к 'борьбе за рабочее дело', и расстрел рабочих на двадцать первом году советской власти их обеспокоил. Да и сорванные в связи с выступлением планы оборонного завода беспокоили не меньше.
Принимались меры для улучшения положения работников, в первую очередь оборонных предприятий. Лидеры партии и правительства лично провели, вспомнив былое, собрания на крупнейших заводах. Одновременно разрабатывались законодательные решения по ужесточению ответственности за нарушения дисциплины, выработку, план, ограничения укрепляющие власть руководства предприятий. Предложения были готовы к августовскому пленуму партии.
Жданов, которому напрямую подчинялись чекисты, после снятия Заковского попытался назначить наркомом своего человека, но это вызвало резкое неприятие среди его собственных сторонников. Даже после реорганизаций, НКГБ имел обширные возможности, а дальнейшего усиления Жданова никто не хотел. Ограничивать возможности по задачам защиты действующей власти и получения достоверной информации было нельзя, но и увеличивать контроль за собой, вожди партии не желали.
Генеральный пошел на компромисс. Новым наркомом госбезопасности он назначил Акулова. Старый большевик с 1907 года, бывший работник госконтроля, однажды уже выполнявший функцию 'ока партии' в ОГПУ в должности первого зампредседателя, успевший поработать прокурором СССР, и секретарем ЦИК. Основной задачей Акулова стало превращение НКГБ из обладающей почти неограниченными карательными полномочиями структуры в жестко контролируемое партией государственное учреждение.
Из-под надзора чекистов выводилось высшее руководство партии и страны, их полномочия в отношении членов партии и руководителей урезались. Увеличивались полномочия судов и прокуратуры, усиливался общий надзор за органами.
Так называемое 'широкое руководство', к которому принято относить весь состав партийных, советских и ведомственных начальников от регионального уровня и выше, которое, несмотря на внутренние противоречия, несомненно имело, и более того – осознавало, общие интересы, иногда противоречащие интересам руководства 'узкого', группе высших лидеров страны. И пользуясь еще не вполне устойчивым положением Жданова, широкое руководство сумело закрепить для себя очередные привилегии. В первую очередь, обеспечив себе некоторые, пусть пока небольшие, но в сравнении с еще недавними временами, весомые, гарантии личной безопасности. Согласие на возбуждение дела, задержание, арест, предъявление обвинения в отношении члена союзного ЦК или депутата Верховного Совета СССР, отныне давалось Политбюро. В отношении членов Политбюро, СНК, Президиума Верховного Совета, секретарей ЦК ВКП(б), руководителей союзных ведомств, а также генерального прокурора и председателя Верховного суда СССР порядок установили еще сложнее, согласие требовалось получить от расширенного заседания Политбюро, с участием председателя СНК, председателя Президиума Верховного Совета и генерального прокурора с обязательным вызовом и заслушиванием подозреваемого. Сходная процедура вводилась и на региональном, республиканском и областном уровне. Усложнилась и процедура ареста рядовых членов партии.
Личную власть генерального секретаря это несколько ограничило, но на общую ситуацию в стране повлияло мало. Тем не менее, начало было положено, аппарат получил право на, пусть, возможно, небеспристрастное, но все же коллегиальное правосудие, хоть минимальную защиту от произвольных репрессий.
Что интересно, решение о гарантиях 'активу' принималось явно второпях, и формулировка оказалась расплывчатой, породив интересный казус – формально, теперь расширенное заседание Политбюро в указанном составе могло арестовать и самого генерального секретаря.
Глава страны не собирался терять такое оружие личной власти, как НКГБ. Из всех чекистских вопросов его в основном интересовали собственная безопасность, возможность слежки за высшим руководством партии и страны и оперативное получение информации о положении в стране и за рубежом. И он вновь пошел аппаратным путем. Из наркомата выделили управление правительственной охраны и комендатуру Кремля, подчинив их напрямую председателю СНК. В ЦК на базе Отдела международных связей Коминтерна, откомандированных сотрудников военной и политической разведок создали Международный отдел, замкнувший на себя всю работу с зарубежными компартиями и ставший партийной, а фактически лично Жданова, разведкой.
От очередного пленума ВКП(б), сенсаций не ждали. К августу 1938 года Жданов в целом контролировал госаппарат и промышленность, Верховный Совет и армию. Однако высокопоставленные партийные руководители были возмущены падением своей роли. В среде ветеранов партии, 'старых большевиков' и героев Гражданской, выдвинувшийся не так давно Жданов совершенно не воспринимался очевидным лидером. Почти каждый из оппозиционеров считал себя не менее, а с учетом заслуг перед партией – даже более, достойным места вождя. Часть чекистов, особенно из ветеранов, недовольные ограничением их прав, разделяли эти настроения. Негласным лидером оппозиции стал Постышев, сформулировавший мнение оппозиции в узком кругу:
— Кто такой Жданов? Где он был? Я с семнадцати лет в партии, тюрьму прошел, каторгу, ссылку. В революцию, где он был? В гражданку я в Приамурье воевал, на Дальнем Востоке. Огромную работу мы там вели, в Дальбюро, в армии… а сейчас старых, проверенных бойцов от руководства оттирают. Кто такой Межлаук? — Меньшевик! Кто такой Вышинский? Да он приказ на арест Ленина при Керенском подписывал, тоже меньшевик. А Вознесенский, Кузнецов? Это же молодняк зеленый.
Лозунги разделяли многие, в партии продолжалась аппаратная борьба. Постепенно начинали
