несогласных не будет. Элита соглашалась позволить вождю многое, но только при соблюдении сложившихся правил игры. Уменьшение роли партии играло и против Жданова, она повышала роль наркомов, его заместителей по СНК, для которых следовало искать новый противовес. Причем желательно противовес сильный, и не связываемый напрямую лично с генеральным секретарем.
Исходя из этих соображений, председатель СНК пошел на переговоры с оппозицией. Он предложил оппоненту фактический размен: КПСС в обмен на возможность создания практически параллельной партии на базе профсоюзов, расширение полномочий ВЦСПС, реальное участие в управлении страной, возможность легальной критики и открытых дискуссий, но в рамках не партийных съездов, а Верховного Совета. Постышев был человеком жестким и упорным, но он понимал, что выиграть у Жданова в условиях уверенного положения генсека, надвигающейся войны и одновременно подъема советской экономики и улучшения жизни людей, он не сможет. И на компромисс пошел. Итогом стало расширение полномочий профсоюзов на предприятиях, включая согласование кадровых и финансовых вопросов, и реформа выборной системы. Теперь участвовать в выборах в Советы могли кандидаты, выдвинутые КПСС или профсоюзами.
7 октября 1939 года в конституцию СССР внесли соответствующие изменения. Главой государства остался председатель Президиума Верховного Совета СССР, чьи полномочия расширялись. Главой исполнительной власти остался председатель СНК. Вводился пост первого заместителя председателя Президиума Верховного Совета, которого зарубежные комментаторы тут же окрестили вице-президентом, усиливалась система подчинения нижестоящих исполнительных органов Советов вышестоящим. После ликвидации республиканских и областных парткомитетов, 'хозяином' региона становился председатель республиканского СНК или исполкома Облсовета, лишенный, однако, рычагов имевшихся у секретаря обкома. Облисполком не мог, в отличие от обкома вмешиваться в дела учреждений и предприятий союзного подчинения, а таких было большинство. Ужесточение подчинения позволило Жданову установить контроль за регионами, теперь местные начальники, лишенные партийного влияния, для него стали малоопасны.
Через день после изменения конституции, Калинин оставил пост председателя Президиума Верховного Совета 'в связи с большой загруженностью работой в комиссии по реализации изменений Конституции'. На его место единогласно избрали Жданова, с сохранением поста председателя СНК, Калинин стал вице- президентом, сосредоточив в своих руках представительские функции, а реальным заместителем Жданова 'по законодательной власти' остался заместитель председателя Шверник.
Теперь вся исполнительная и законодательная власть Союза сосредоточилась у одного лица. За этим последовало введение обязательных альтернативных (не менее двух кандидатов) выборов в Советы всех уровней. В действительности, выдвигаться стали кандидаты от КПСС и профсоюзов. Выборы это оживило, но свободными они, естественно не стали – как правило, оба выдвинутых кандидата состояли в КПСС, занимали примерно равные должности, и через некоторое время сложился устойчивый 'кандидатский корпус', в который попадали по должности. Депутатами становились секретарь соответствующего парткомитета, директора крупнейших предприятий, начальники ведомств, руководители профкомов.
Совмещение постов в исполкомах (СНК) и общественных организациях не запрещалось, практиковалось совмещение постов в исполнительной власти и партии, тогда как приходящие из других организаций, в первую очередь профсоюзов, прежних должностей обычно лишались. Это давало преимущество выходцам из партии, оставляя профсоюзам лишь уровень районов и городов – но в советских условиях и это представлялось невиданной демократией.
Реформы, вылившиеся в 'Ждановскую конституцию', повысили легитимность власти и лично ее главы в обществе и за рубежом, дали возможность советской дипломатии козырять демократичными выборами в стране. За границей появление новой конституции расценивали как дальнейшую нормализацию и демократизацию СССР, ассоциируя председателя президиума Верховного Совета с президентом, и расценивая КПСС и объединенные профсоюзы как аналог двухпартийной системы. Как иронизировала в эти дни 'Вашингтон-пост', '…в России установлено сочетание парламентской республики, позаимствованной у Франции и корпоративные выборы законодателей, взятые у Муссолини. Похоже, следующим шагом будет введение суда присяжных на английский манер'.
Для левого внешнего потребителя и общественного мнения, реформа партии представлялась как углубление интернационализма, причем упор в пропаганде делался на противопоставление нового курса национализму. В первую очередь – национал-социализму, разумеется.
Особое место в стране заняли профсоюзы. Формально не подчиняющиеся никому, они, разумеется, контролировались по партийной линии, но ВЦСПС его лидеры, среди которых выделились Постышев, Гринько и Антипов, постепенно превращали в закрытую, саморегулирующуюся политическую силу.
Вырос престиж не только депутатского мандата, но и собственно 'включения в список кандидатов', ведь именно этот список стал фактически закрытым кадровым резервом для госдолжностей. Выигрыш выборов добавлял солидности, но считался условием вторичным. А попасть в кандидаты, миновав карьеру в партии или – что и придало ВЦСПС значение, профсоюзе, стало предельно сложно даже для крупных руководителей, а для остальных практически невозможно.
В районах и городах созданных при одном-двух заводах, профсоюзные кандидаты выигрывали без проблем, в сельской местности партия забирала все голоса. Сложилась система агитации кандидатов, но выбор одного из кандидатов диктовался во многом случайностью, и для народа выборы стали неким 'видом спорта'.
Верховный Совет постепенно заменял съезды и пленумы партии, становясь основной, взамен ЦК КПСС, площадкой для выработки решений.
Преобразования закрепили личную власть Жданова, но одновременно и повысили роль 'узкого руководства', Политбюро, включающего в себя и руководство СНК, и Верховного Совета, и партии. К 'широкому руководству' теперь причислялись кроме Политбюро наркомов и руководителей иных ведомств, председатели региональных бюро, заведующие отделами ЦК КПСС, председатели республиканских СНК и Верховных Советов и руководство ВЦСПС. К концу 1939 года изменения во властных структурах СССР практически завершились.
4. За рубежом
После XIX съезда, советское руководство вернулось к международным делам. Жданов, вполне в духе прежних речей Рузвельта и концепции Лиги Наций, предложил идею некоего Тихоокеанского пакта, в который вошли бы США, СССР, Франция, Великобритания и Китай. Предполагалось, что пакт будет гарантировать мир в регионе, и – немаловажное для Москвы положение – включит Советский Союз в существующую систему соглашений великих держав на Тихом океане.
Рузвельту, однако, подобный ход оказался просто не нужен. 'Пакт без Японии не имеет смысла, — пояснил он, — а главной гарантией мира является сильный флот. Наш американский, английский и, может быть советский'. Президент считал, что Япония не выдержит гонку вооружений, и переговоры закончились громкими заявлениями об улучшении отношений и сотрудничестве в деле мира, но реальной пользы не принесли. Страны остались дружественно-нейтральными.
Британских политиков давно заботило несоответствие между обязательствами метрополии и ее возможностями. Глобальным интересам Великобритании угрожала как Франция, с ее сложившимся Средиземноморским союзом, так и набирающие силу Германия, и – США. Соглашение с Гитлером замкнуло немецкий и французский блоки друг на друга, реализовав традиционную систему сдерживания. Япония угрожала английским интересам в Китае и потенциально – в юго-восточной части Британской империи, включая Индию. Но там как раз союзником в противостоянии Токио выступал Вашингтон. При этом в случае одновременного кризиса в Европе и на Дальнем Востоке с непосредственным участием Англии, британский флот не мог защитить все интересы империи.
Опасность назревающего мирового столкновения осознавалась, и Британия наращивала военную мощь. 'Сильная оборона предотвращает войну, тогда как дипломатия устраняет ее причины' – считал
