луками. Огромные, выгнутые из цельных молодых деревьев, они лежали на сбитых из крепких досок колесных платформах. Стрелу заменял остро заточенный кол, расщепленным основанием упирающийся в толстую тетиву.
Пукы не то что не видал – даже в сказках о таких не слыхал! Задыхаясь от любопытства, он полез на платформу.
– Эй, ты! Пошел отсюда! – послышался звонкий злой голос.
Напротив него стоял мальчишка. Противный – жуть! Лицо не плоское, а какое-то все выпуклое, с высокими скулами и бронзовой кожей. Глаза лишь чуть растянуты к вискам, а нос, наоборот, непривычно длинный. Лоб перехватывал широкий кожаный ремень. Одет бронзовокожий-скуластый был лишь в замшевую рубаху да порты. Руки, густо измазанные чем-то черным, вытирал обрывком грязной шкуры. А глядел надменно, сверху вниз, будто он сам – воплощение Голубого огня в Средней земле, а ты – блоха у него под ногами. Парня Пукы не знал. Точно – не встречались. А вот рожу его наглую где-то видел, причем совсем недавно!
Под его презрительным взглядом Пукы сперва невольно попятился. Остановился. Да что ж это такое? Опять, как в родном пауле, каждый-всякий будет его гонять? Да он с мэнквом дрался, пока этот тетерев гордый за стенами прятался!
– Тебе можно – а другим нельзя? – стараясь говорить, как Орунг, когда осаживает обнаглевшего Аккаля, насмешливо бросил Пукы и снова наклонился к тетиве.
– Я кому сказал – убери свои грязные лапы! – срывая голос, крикнул скуластый.
– На свои посмотри, – хмыкнул Пукы, косясь на его грязнючие, с ободранными ногтями руки.
Плечо прошило острой болью – будто иглу с размаху на всю длину воткнули. Пукы и охнуть не успел, как парень оказался рядом. Грязные пальцы, неожиданно сильные, как кузнечные клещи, впились в руку. Скуластый, оказавшийся на полголовы выше Пукы, навис над ним:
– Тебе, стойбищный, что сказали? – процедил он, скаля зубы, как оголодавший ночной волк.
– Я – из пауля, – процедил в ответ Пукы – и с размаху пнул незнакомого мальчишку ногой в голень. – Раскомандовался тут, прям воевода!
Не ожидавший коварного удара парень кубарем слетел с платформы. И тут же чей-то кулак врезался Пукы в физиономию, вышибая слезы. Сквозь мутную пелену он увидел нависшего над ним старика в шлеме.
– Ты! – рявкнул старик. – Да я тебя сейчас… – Из ножен со свистом вылетел стальной меч и, сверкнув в лунном свете, взвился над головой Пукы.
– Я только хотел посмотреть, как оно работает! – Пукы прикрылся локтем, понимая, что бесполезно, остро заточенное лезвие сейчас развалит его надвое…
– Мэнквы лезут! – загремело над стеной. – Воевода – мэнквы!
Старик мгновенно забыл о Пукы, нагнулся над краем платформы:
– Мастер Хакмар! Вы как – готовы, мастер?
Прихрамывая от полученного удара, наглый скуластый, даже не глядя на Пукы, метнулся к гигантскому луку.
– Сейчас! Сейчас-сейчас, – торопливо забормотал он, что-то подтягивая.
Пукы переводил возмущенный взгляд с него на воеводу и обратно. У них в пауле Орунг добычи не меньше взрослого приносил, а все равно старики его за охотника не считали – чтоб место свое понимал. А тут воевода этого наглого, как его, Хакмар, сдается (ох уж имечко), – мастером зовет! Да ведь парень не старше Пукы! Неправильные какие-то тут люди!
– Лейте кипяток! Лейте! – заорал воевода. – Что стал, бестолочь? – старик оскалился. – Хватай котел, если жить хочешь!
Пробегающий мимо воин влепил мальчишке быстрый подзатыльник, подталкивая его к кипящему котлу. Не вполне соображая, что и как он делает, Пукы ухватился за обернутую плотной кожей ручку. Переступая мелкими шажками под обрывающей руки тяжестью, вместе с воинами водрузил котел на край стены…
И заорал от ужаса и неожиданности.
Прямо под ним, запрокинув все три лица вверх, висел мэнкв. При виде людей три пары его бессмысленных глазок озарились жадным восторгом. Мэнкв облизнулся в три языка и, утробно ворча, полез наверх, всаживая крючковатые когти в ледяную стену.
– Переворачивай! – гаркнул воевода.
Котел дернулся у Пукы в руках, едва не сбросив мальчишку со стены, и брызжущий паром кипяток хлынул мэнкву на макушки. Людоед завизжал, выдернул изо льда когти, пытаясь прикрыть головы, – и полетел вниз.
– Лейте! Лейте! – Еще один кипящий водопад рухнул с другой стороны стены, сшибая вниз четырехголовую молодую мэнквиху. И еще один… Струи кипятка прожигали в ледяной стене глубокие дорожки, тут же застывая на морозе.
Троица мэнквов барахталась под стеной, рыча и награждая друг друга тумаками. С высоты они казались не такими огромными. Расцепились и, завывая, снова упорно принялись карабкаться на стену. От поросших лишаями шкур валил пар.
– Снова лезут! – испуганно заверещал Пукы, уверенный, что мэнквы уже не поднимутся.
– А то! – весело крикнул кряжистый воин. – Они, когда голодные, совсем дуреют, только жратву и чуют. А у нас тут для них еды – вкусных маленьких мальчиков… – и он насмешливо ткнул в Пукы пальцем, – полно! Да ты не боись, малой, мы им в пасти не дадимся! Мы тут и сами кого хошь сожрем! – и он захохотал гулким басом.
– Я и не боюсь! – оскорбился Пукы, старательно пытаясь скрыть мелкую дрожь в коленках.
– Знаю, ты, парень, не трус! Мэнква в глаз бьешь! – воин одобрительно хлопнул Пукы по спине и поволок пустой котел обратно на огонь. – Воин!
Пробегающая мимо девчонка – та самая, из обоза! – вывернула в котел горшок со снегом, улыбнулась, сверкнув белыми зубками. Пукы проводил ее взглядом – ясно, уже растрепала про его подвиги! И когда только успела? Вроде ж только приехали!
Пукы казалось, что его завернули в теплую золотистую шкурку гордости. Ему сказали, что он – воин! А что – неправда разве? Чистая правда – мэнква он подстрелил, сейчас вот стену обороняет! И нечего всяким-разным его стойбищным обзывать! Пукы обернулся, ища недавнего обидчика. Думает, воевода за него всегда заступаться будет?
Широко расставив ноги и положив руки на пояс, скуластый стоял на самом краю стены – прямой, как молодое деревце, гибкий, как хлыст. Лицо его казалось заострившимся. Старый воевода – на две головы выше мальчишки – переминался у него за плечом, нетерпеливо кусая губы:
– Пора, мастер Хакмар? Пора?
Мальчишка только, как олень, мотал головой.
Мэнквы лезли. Лед мелко крошился под их когтями.
Кривые когти вонзились в верхний край стены. Щепки помоста разлетелись во все стороны. С диким ревом старый знакомец – трехголовый мэнкв – поднялся над стеной, обдавая смрадом из раззявленных пастей. Его слюна капала на помост, протравливая дырки в старом мореном дереве.
И лишь тогда скуластый Хакмар заорал:
– Первая – пли! – и сам рывком отжал рычаг на гигантском луке.
Хлопнула – как в било ахнула – канатной толщины тетива. Заточенный кол со свистом вспорол воздух, сшибая мэнква. Начисто снесенная с плеч голова людоеда взлетела в воздух, как подброшенный мяч.
Разочарованный вопль вырвался у старого воеводы:
– В сердце надо бить! В сердце! У них новые головы вырастают!
– Всем! Прицел на два пальца ниже! – заорал скуластый.
Краем глаза Пукы успел еще заметить, как слева и справа за гребень стены ухватились мэнквовы лапищи – приотставшие людоеды тоже добрались до вершины. Воины яростно крутили поворотные ручки – хищные жала стрел-кольев опускались. Но тут же события на других участках стены перестали Пукы интересовать.
Потерявший голову – в полном смысле слова – мэнкв орал от боли и ярости двумя оставшимися
