Стискивая пудовые кулаки, отец Нямь поднялся мальчишке навстречу.
– Что ж ты, мэнквеныш, наделал, а? – переходя на крик, начал он, и на лбу вздулись толстые, как веревки, жилы.
– Не надо… так… разговаривать… со мной… – раздельно произнес Пукы. Дядя Том думает, что он в ярости? Да он и наполовину не понимает, какая ярость сейчас бушует в самом Пукы! Тот и сам не знает, на кого сейчас кинется – то ли на засевшего в Нямь куля, то ли на Самсая с Кэлэни, то ли… самому себе горло от злости перервет! Впрочем, некстати подвернувшийся обозник тоже сгодится. И Пукы поглядел на дядю Тома.
Старосте обоза вдруг показалось, что под ним разверзлась земля, а из глубин ее доносится жуткий рокот поднимающегося чэк-ная. Он метнулся вперед, прикрывая собой жену и ребенка…
Мис-не ласково похлопала мужа по плечу. Потерлась носом о горячий лоб дочери, встала… поклонилась Пукы низко-низко, как кланяются даже не шаманам, а только высшим Храмовым жрицам. И спустилась с саней. Не оглядываясь, направилась прочь.
– Что? Куда? – ахнул дядя Том.
– Иди, иди, – рассеянно скомандовал Белый. – Твоя женка всегда знает, что делает.
Мужик поглядел на шамана, на безмятежно помогающую обозникам собираться мис-не, на закаменевшего, как в бесконечной муке, Пукы и, глухо ворча, полез прочь. Шаман отставил чашку с отваром. Спускаясь с саней, оглянулся:
– Знаешь этого куля?
Пукы только молча покачал головой – ему казалось, еще хоть слово, и он не выдержит, снова ринется прочь отсюда, оставив Нямь во власти куля.
– А я знаю. – Белый неприятно усмехнулся. – Прошлой Ночью он к нам уже захаживал. Держи. Тогда мне это не пригодилось. – И он протянул Пукы вырезанное из древесного сучка изображение.
Пукы поглядел на лежащего у него на ладони идола. В жуткую – как прогнившая рыбина – морду. Мальчишка сунул идола под парку – и шагнул к лежащей на медвежьей шкуре Нямь.
– Ну! Давай! – на выдохе потребовал он у Самсая.
– Ты давай, – как всегда склочно, огрызнулся в ответ Невидимый старик. – Или ты думаешь, я скомандую: «А ну, выходь!» – и куль выскочит как ошпаренный? Куль, если уж в человеке поселился, даже повелителя своего не слушает. За ним лезть надо!
– Ну так лезь! – чувствуя, что силы его на исходе, выкрикнул Пукы.
– Ну так подсади! – рявкнул в ответ Самсай. – В смысле меня в нее подсади!
– А сам ты – никак? – опасливо спросил Пукы. Он знал, как шаманы духов в людей запускают – для лечения или для чего еще. Их старый шаман, в пауле, не раз показывал. И делать это ему ну совсем не хотелось. Как голубоволосая жрица говорила – категорически, во!
– Могу и сам, – насмешливо согласился Самсай. – Если ты, конечно, твердо решил от девчонки избавиться.
– Он же в нее как сам полезет – в клочья разнесет, всеми болячками сразу заразит. – Хонт поглядел на Пукы как на полного дурака. – Под контролем надо… В смысле…
Пукы не стал дослушивать. Если он еще немножко подождет – точно сбежит. Вместо этого он просто сгреб парящего перед ним Самсая – и принялся обеими руками мять его, как мама уминала тесто для лепешек, скатывая духа в круглый колобок. Крепко зажмурился – и сунул себе в рот.
– Что он делает? – успел прокричать скатываемый в колобок Самсай.
– Ест тебя – как положено по всем правилам, – откликнулся довольный Кэлэни.
– Скажите ему, чтоб хотя бы не жевал! – уже изо рта Пукы выкрикнул Самсай.
Мальчишка, который как раз и собирался по привычке всадить в духа зубы, замер. Щеки у него раздулись, как у грызущего дерево бобра. Самсай судорожно дергался внутри, щекоча язык. Пукы нагнулся над надрывно закашлявшейся Нямь и, разжав ей зубы, вдул Самсая из своего рта в ее. А потом с силой ударил девочку под дых. Глаза Нямки широко распахнулись, и она судорожно сглотнула.
– Есть! – ухнул Самсай, сквозь горло проваливаясь ей в желудок.
Глаза девчонки стали еще больше. Нямка отчаянно забилась, начала давиться.
– А вот этого не надо! – Пукы с маху запечатал ей рот ладонью. И тут же в пальцы ему что-то ткнулось – будто брошенный с огромной силой мяч.
– Спасибо! – послышался глухой голос Самсая. – Чуть не выкинул меня! Надо же, сколько силы набрал, бродяга! Ну я тебя сейчас!
Нямь швырнуло вправо, швырнуло влево. Кожа на ее животе натянулась, проступая контурами головы, совсем не похожей на лысую голову Самсая. Пукы немедленно навернул по этой голове кулаком. Нямка скорчилась, прижимая к животу руки.
– Держу! – тут же глухо закричал изнутри Самсай. – Выпускай нас!
Пукы отпустил зажатый рот Нямки и тут же – точно как делал шаман в пауле, – дернул ее за нижнюю челюсть. Из широко раскрытого рта девочки воспарили две фигуры: лысый Самсай жилистыми лапами вцепился в тварь в серой малице. И какая же эта тварь стала огромная! Больше Самсая втрое! Из-под капюшона парки на Пукы сверкнули полные ненависти глазищи.
– Чего встал, помогай! – рявкнул на растерявшегося мальчишку Кэлэни.
Пукы подпрыгнул – и повис в воздухе, вцепившись в край серой малицы. Тварь дико завизжала и рванулась, едва не сбросив Пукы. Держащий ее с другой стороны Самсай немедленно вцепился ей когтистой лапой в горло. Тварь полоснула своего повелителя по глазам. Самсай закричал, но не выпустил куля. Тварь принялась отчаянно лягаться, молотя висящего на ней Пукы торбозами по лицу. Мальчишка почувствовал, как в носу у него что-то хрустнуло, и по подбородку потекло теплое. Пальцы скользили. Тварь поднималась все выше в воздух, волоча за собой мальчишку.
– Идола давай, идола! – заламывая молотящий его по лысой голове рукав серой парки, прохрипел Самсай.
«Ну, если упаду, так хотя бы на Нямку! – подумал Пукы, пытаясь извернуться в воздухе. – Хотя толку- то от нее, тощей! Ох, недаром люди говорят, что толстые девушки лучше!» – Он наконец вытащил из-за пазухи крохотного деревянного идольчика с мерзкой рожей гнилой рыбины.
Самсай торжествующе рявкнул – и со всей силы саданул тварь кулаком в лоб. Существо взвыло – и словно сложилось внутрь изваяния.
– А-а! – сжимая идольчика в кулаке, Пукы ахнул вниз; Нямка, как назло, шарахнулась в сторону.
– Вижу, тебе уже лучше, – буркнул он, выбираясь из сбитой медвежьей шкуры. Не обращая внимания на мучительно ноющее тело, вихрем слетел с саней, подскочил к костру – и швырнул идола в Огонь. Костер взвился тучей сверкающих искр. Затрещал, разбрызгиваясь во все стороны, как горный водопад. Поднялся, опал, поднялся снова… И рухнул в самого себя, мгновенно опадая начисто выгоревшим серым пеплом. Над этим пеплом поднялось густое облако дыма, сложилось в размытую серую фигуру, медленно отделилось от костра, взмывая в воздух, вытянулось в тонкую нить и со свистом всосалось в землю.
– А уж дома я с тобой разберусь! – погрозил вслед кулю Самсай-ойка. – Будешь знать, как повелителя не слушаться! Кстати, с тебя плошка жира! – бросил он Пукы. – Договоры – договорами, а без харчей я работать не нанимался! Я все-таки уважаемый нижний дух высшей квалификации, а не бродяга какой!
– Он не знает, что такое «квалификация», – хмыкнул Кэлэни. – А в остальном – отлично справился, парень! – И дух-заика похлопал Пукы по плечу, указывая на сидящую на санях Нямь.
Девочка, не отрываясь, разглядывала свои руки, с которых, медленно тая, исчезали сине-черные пятна. Она подняла на мальчишку полные слез глаза и прошептала:
– Пукы? Это ты сделал, да, Пукы?
Свиток 26
О шамане, молниях и неожиданном друге
– Две плошки жира! – немедленно поднял расценки Самсай, поглядывая то на Пукы, то на девочку. – А то работаем мы, а слава, как всегда, достается шаману! Я еще скромно требую! С этими чэк-наями,
