сожалению, воображения не нашего.
«Ты думаешь это кольцо?»
– Думаю – да. И чтобы выяснить это наверняка, и понять заодно, что за штуку такую я
таскаю теперь на своем пальце, нам надо будет прогуляться до дома, где жил хозяин этого
кошачьего черепа. Может там хоть что-нибудь прояснится…
«Ага, прояснится, – усмехнулась Хода. – Или совсем уже до конца запутается».
– Может и запутается. Но мы так и так туда заглянуть собирались…
«Да? – Удивилась Хода. – Что-то я этого не помню. Пропустила это как-то, знаешь ли…»
– Ничего, – успокоила Осси. – Для этого у тебя есть я! Чтобы напоминать и направлять, так сказать.
«Ну, давай, – согласился Страж. – Направляй. Тем более что ночевать тут мне как-то не
особо хочется, а скоро уже темнеть будет, и лучше бы нам, раз уж мы куда-то собрались, выходить поскорее… Если ты, конечно, больше ничего тут не забыла и тебя тут ничего не
держит».
– Не держит, – сказала Осси и поднялась с кровати. – Совсем ничего не держит. Пошли.
На улице, тем временем, произошли некоторые перемены.
То есть декорации-то не изменились – все осталось, как и было на своих местах – ничего
не пропало и ничего, соответственно, не добавилось, а вот персонаж новый на
заброшенной и порядком запущенной сцене появился. Впрочем, строго говоря, новым его
можно было назвать, лишь сильно покривив душой и скрестив при этом пальцы в
кармане. Почти прямо напротив двери на некотором удалении от трактира сидел, обернувшись своим огромным хвостом, давешний знакомый леди Кай в шипастом
ошейнике.
Впрочем, только по ошейнику его и можно было опознать, потому как от роскошного
котяры невероятных размеров, каким он явился перед леди Осси утром этого дня, к вечеру
остался один лишь скелет. Невероятных же размеров.
Причем, как показалось самой леди Кай, скелет этот позволил себе несколько
видоизмениться. Во всяком случае, клыки у него удлинись весьма и весьма, как будто
после смерти кота вся сила ушла в их рост, хотя еще и при жизни они достигали размеров
весьма внушительных. Теперь же они больше напоминали небольшого размера кинжалы, а сам скелет сильно походил на скелет саблезубой кошки Мейла-кун, виденный однажды
леди Кай на одной старинной и сильно выцветшей гравюре.
Скелет этот был потрепан жизнью, по всему видать, изрядно – во всяком случае, два
последних ребра с левой стороны были обломаны где-то посередине и теперь
топорщились рваными краями, а в голове – то есть черепе этого милого создания – зияла
внушительных размеров дыра. Но, похоже, все это нисколько его не беспокоило и ни
капельки не смущало, потому, как вид у него был самый решительный и свирепый.
В грудной клетке (а теперь действительно было видно, что это – просто клетка из
пожелтевших от времени ребер) медленно пульсировало нечто, очень похожее на темно-
серую кляксу, по всей видимости, заменяющее этой твари сердце. Пульсация эта не
затрагивала размеры кляксы, а просто сама она становилась то темнее – то светлела до
грязно-белого цвета.
Надо сказать, что это впечатляло.
Ошейник, утыканный солидной толщины шипами был зверюге, а точнее – тому, что от
нее осталось, явно велик и теперь болтался на шейных позвонках наподобие орденской
цепи. Сходство это становилось почти полным еще и из-за того, что к ней был прикреплен
блестящий золотом медальон, ранее скрытый от глаз густой шерстью.
«Вот, значит, оно, как… – глубокомысленно изрекла Хода. – Тянет их, значит, обратно…»
Осси ничего не ответила, не сводя глаз со скелета, который, по всему судя, закончил, в
свою очередь, изучение девушки, поднялся с места и, не спеша, направился к ней.
Двигался он, обходя леди Кай по небольшой дуге, и намереваясь, судя по всему, подойти
к ней с левого боку.
Походка его не лишена была грации, и, глядя, как плавно скользил он, еле слышно цокая
огромными когтищами по булыжникам мостовой, Осси даже забыла, что перед ней
скелет, а не живое существо из плоти и крови. Череп Мейла-куна все время был повернут
в сторону девушки, и хотя глазницы его были пусты и сухи, Осси готова была поклясться, что чувствует на себе его очень тяжелый и настороженный взгляд. Рациональному
объяснению это не поддавалось, правда, сама Осси, отметив про себя эту необычность, тут же про нее напрочь забыла, занятая больше оценкой потенциальной опасности.
Словно почувствовав это, Мейла-кун остановился, не дойдя до леди Кай всего несколько
шагов, лег на дорогу, а затем перекатился на спину, демонстрируя, тем самым, на свой
кошачий манер самые миролюбивые намерения. Странное это было зрелище – вальяжно
развалившийся посереди мощеной улицы скелет гигантской кошки.
Еще более странным было то, что когда, сочтя эту демонстрацию дружелюбия
