единственная, можно сказать, выделяющаяся деталь – хищный, немного крючковатый
нос. Остальное – как у всех: две руки, две ноги, голова… Под такое описание любой
подойдет… Но Осси отчего-то была уверена – это он! Хоть режьте, хоть на костре жгите –
он, и все тут!
Правда от уверенности такой становилось только хуже, и Хода со своим предложением
валить, была, наверное, более чем права. Валить, правда, поздно было. Тем более, если он
все наперед знал, то тут вали – не вали, а исход один будет…
К сказанному Ришша добавить ничего больше не могла, и теперь тема действительно
была исчерпана. Но новые знания она все-таки преумножила, а с ними, соответственно, и
новые печали. Как всегда…
– Ладно, – Осси спрыгнула с парапета. – Бог с ним! Давай, начнем что ли… А то, так и
просидим тут до утра. Пошли.
Повторять и упрашивать ларонну было не надо – на предложение начать Ришша
откликнулась моментально. И то понятно – ожидание для нее и так уже слишком
затянулось. А, откликнувшись, она тут же спрятала гребень в складках платья и
спрыгнула вслед. Да так удачно, что прямо на Осси.
Мягким черным ветром взметнулись волосы ларонны, задев леди Кай по лицу и
приоткрыв белую, как мрамор, и нежную, как шелк, шею плакальщицы. Пьянящий запах
бархатистой кожи, под которой бурлила терпким соком молодая сильная кровь, ударил по
ноздрям, сводя Осси с ума и разбивая вдребезги баррикады запретов, удерживающих
взаперти ее новое сумеречное сознание…
Мир полыхнул обжигающей радугой, и в мгновение ока острые сильные клыки вампирши
впились в неосторожно подставленную шею Ришши, проникая все глубже в отчаянной
попытке добраться до родника жизни…
И тогда грянул гром.
Рвущий сознание и раздирающий душу удар родился где-то внутри, в глубине и
устремился наружу сквозь слабую плоть и запоздалое сожаление. Сами собой разжались
клыки, только-только добравшиеся до желанной цели, и мир содрогнулся от чудовищного
раската.
Осси даже сообразить ничего не успела, как уже лежала на земле, пролетев с десяток
шагов и сильно ударившись головой о выступ стены.
Второе открытие, последовавшее сразу же за первым, было не менее неприятным – она не
могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело ее было сковано некой силой, обездвижившей
ее целиком и полностью, и все что ей было оставлено и дозволено, это – ворочать по
сторонам глазами. Не так уж и много, если подумать…
Мир вокруг был размыт, все время норовил опрокинуться и медленно вращался. И
центром этого вращения, – то есть, осью этого нового и такого неустойчивого мира – была
Ришша.
Она стояла перед фонтаном. Иначе говоря, где была – там и стояла, только вот узнать ее
было трудно. И честно говоря, если бы не белоснежное ее платье, отороченное
простеньким деревенским кружевом, то и вовсе – невозможно.
Огромные, и как всегда широко распахнутые глаза плакальщицы были мутны и окрашены
кровью, а волосы, которые она старательно укладывала не одну сотню лет, растрепаны и
всклокочены. При этом они бились по воздуху, будто в лицо ларонне непрерывно дул
ураган средней силы. Но даже, если и так, то это ей ничуть, похоже, не мешало.
Она твердо стояла на ногах, гордо вскинув голову и замерев в позе фехтовальщика, безукоризненности которой позавидовал бы самый старательный гвардеец Его Величества
– одна нога выставлена на полшага и чуть согнута в колене, вторая – отнесена назад, левая
рука занесена над головой эдаким естественным балансиром, а правая выкинута вперед, будто в уколе шпагой. Вот только шпаги никакой у плакальщицы не было и в помине, зато широко растопыренные пальцы ее курились чем-то непонятным. Будто дымок от них
шел…
И что это были за пальцы!
От аккуратных пальчиков милой и разнесчастной девушки не осталось и следа. Теперь
они удлинились раза в два, а то и больше, и заканчивались острыми, неимоверно
длинными и чуть загнутыми ногтями. Впрочем, слово – когти, наверное, тут подошло бы
больше. Когти эти своими остриями, будто хищными стрелами, смотрели прямо в лицо
все еще лежащей на земле вампирше, и вот от них-то этот самый дымок и вился. По всему
следовало, что порви сейчас Осси удерживающие ее невидимые путы и сделай одно
неверное или просто резкое движение, и курение это безо всяких, там, проволочек
