этого анализа была мысль о том, что идеи, какими бы чисто умозрительными они ни казались, имеют социальную и политическую функцию. Правящий класс разрабатывает идеологию, которая выглядит исключительно умозрительным построением, однако ее истинная цель заключается в сохранении существующего порядка. Религия тоже является частью этой структуры поддержки власть имущих – на этой мысли основывается часто цитируемое определение религии как 'опиума для народа'. Но, продолжал Маркс, история движется вперед, и следующим этапом будет широкомасштабная революция, которая приведет сначала к 'диктатуре пролетариата', а затем к установлению бесклассового общества, в котором ненужным будет даже государство, то есть истинного коммунистического общества. Серьезные проблемы марксистская теория поставит перед христианами в XX веке, в XIX же веке она оказывала относительно небольшое влияние.
В конце XIX века новые проблемы поставили работы Зигмунда Фрейда. После долгих лет исследований в различных областях науки Фрейд заинтересовался работой человеческого мозга, особенно на подсознательном уровне. Основываясь на своих многолетних наблюдениях, он пришел к заключению, что человеческой психикой движут не только осознанные мотивы, но и другие факторы, остающиеся на подсознательном уровне. Особенно это относится к переживаниям и инстинктам, которые разум подавляет, приспосабливаясь к общественным нормам поведения или по каким-то другим причинам, но никогда полностью не уничтожает. Сексуальные и агрессивные инстинкты, например, продолжают действовать, как бы глубоко мы их ни загоняли. Это открывало новые горизонты не только для психологии, но и для богословия, которое не всегда знало, как относиться к открытиям Фрейда.
Маркс и Фрейд жили в XIX веке, однако наибольшую силу своего воздействия их теории приобрели в XX веке. Тем не менее оба они могут служить примером того, какие процессы происходили в их время, когда научная мысль, преодолевая рамки естественных наук, пыталась объяснить происходящие в обществе процессы и деятельность человеческого мозга. По этой причине в XIX веке родились такие дисциплины, как социология, политэкономия, антропология и психология. Работать богословам приходилось в условиях развития именно этих наук.
Мы уже видели, что труды Канта положили конец примитивному рационализму XVIII века. Если верно, что 'чистый разум' заходит в тупик в таких вопросах, как бытие Бога или жизнь после смерти, какой же путь должно избрать богословие при рассмотрении этих и других столь же важных для христианства вопросов? Если верно, что мыслительные категории заложены в разуме и необязательно соответствуют объективной реальности, как мы можем говорить о конечных реалиях? Возможных ответов на эти вопросы было три, и, как мы увидим в двух последующих разделах этой главы, богословы исследовали все три.
В первом варианте религия рассматривалась не как выражение чистого или умозрительного разума. Как мы видели, к такому выводу пришел сам Кант в 'Критике практического разума'. Он считал неправильным относиться к религии как к по сути своей интеллектуальному вопросу, поскольку на самом деле религия основывается не на разуме, а на этическом чувстве. Люди по своей природе нравственны, и на основании этого врожденного нравственного чувства можно доказать бытие Бога, души, человеческой свободы и жизни после смерти. В определенном смысле Кант пытался спасти хоть что-то из христианского рационализма, доверие которому он сам подорвал в 'Критике чистого разума', и делал он это, помещая религию в сферу, независимую от чистого разума.
Аналогичное решение в начале XIX века предложил Фридрих Шлейермахер, хотя он отказался от попыток связывать религию с разумом, будь то 'чистым' или 'практическим'. Он родился и воспитывался в семье реформатского пастора, испытывавшего сильное влияние взглядов моравских братьев и отдавшего сына им на обучение. Шлейермахер был реформатом, но на его богословии глубокий отпечаток оставил моравский пиетизм. Вместе с тем молодой Шлейермахер пережил период, когда из-за широко распространившихся в то время рационалистических идей ему было затруднительно придерживаться многих традиционных учений христианства. Ему тогда помог романтизм. Романтики, проповедовавшие, что в человеке заключено нечто большее, чем просто холодный разум, приобрели множество последователей среди молодого поколения, считавшего рационализм антигуманным. Используя доводы романтиков, Шлейермахер начал искать выход из тупика сомнений, в который его завел рационализм. Его первая значительная работа 'Речи о религии к образованным людям, ее презирающим' как раз и была попыткой показать аудитории, проникнутой духом романтизма, что религия должна занимать важное место в жизни человека. Основной его аргумент сводился к тому, что религия – не какое-то особое знание, как полагали рационалисты и ортодоксы. И не какая-то определенная система нравственных норм, как подразумевал Кант. Религия основывается не на чистом и не на практическом или нравственном разуме, а на
В 'Речах' не разъяснялся смысл 'чувства', и эту задачу Шлейермахер попытался решить в своей более зрелой работе 'Христианская вера'. В ней он ясно показал, что это чувство не связано с каким-то определенным умонастроением, преходящими эмоциями или внезапным переживанием; это – глубокое осознание бытия Того, от Кого зависит существование всего остального, как нас самих, так и всего окружающего нас мира. Таким образом, это не какое-то неопределенное или неясное чувство, ибо оно со всей очевидностью побуждает нас полностью полагаться на Бога и осознавать свою зависимость от Него. Это 'чувство' основывается не на рациональном опыте и не на нравственных категориях, но в то же время оно оказывает огромное влияние на мышление человека и на его этическое поведение.
В каждой религиозной общине это чувство зависимости принимает определенную форму. Цель религиозных организаций заключается в передаче современникам и будущим поколениям своего собственного конструктивного опыта, чтобы они могли проникнуться теми же самыми чувствами. Самого Шлейермахера интересовали прежде всего протестантские религиозные общины, во главу угла ставящие два основополагающих исторических факта: Иисуса и Его воздействие на первых учеников, а также Реформацию XVI века.
Функция богословия состоит в изучении и объяснении воздействия, которое это чувство зависимости оказывает на трех уровнях: уровне личности, уровне ее взаимоотношений с миром и уровне ее взаимоотношений с Богом. В богословии нет места ни для чего, что не может быть выявлено в связи с чувством зависимости. Возьмем, к примеру, учение о творении. Для чувства абсолютной зависимости это учение имеет первостепенное значение, ибо оно утверждает, что все бытие зависит от Бога. Отрицание этого равносильно отрицанию представления о зависимости, занимающего центральное место в христианских религиозных чувствах. Но это не означает, что мы должны провозглашать какой-то конкретный способ творения. В Бытии рассказ о творении может быть, а может и не быть исторически точным (сам Шлейермахер не считал его таковым), но в любом случае он не должен быть предметом богословских исследований, так как не имеет никакого отношения к чувству зависимости. Даже если рассказы Моисея верны и были раскрыты ему каким-то сверхъестественным образом, 'конкретная информация не может становиться догматом веры в нашем понимании этого слова, так как наше чувство абсолютной зависимости не получает из нее нового содержания, новой формы или более ясного определения'{24}. То же самое можно сказать о других вопросах, таких как существование ангелов, сатаны и так далее. По той же причине надо отказаться от традиционного деления на естественное и сверхъестественное, но не потому, что это деление противоречит современной науке, а потому, что оно ограничивает чувство зависимости только теми событиями или местами, в которых проявляется сверхъестественное. Противопоставляя религию знанию, Шлейермахер имел возможность истолковывать основные учения христианства таким образом, что они не противоречили научным открытиям.
Идеи Шлейермахера пользовались большим успехом. В период, когда многие считали религию делом прошлого, на его проповеди в церковь стекались толпы народа. Но еще большее влияние он оказал на последующие поколения, которые вполне справедливо назвали его 'отцом либерализма'.
После критики Канта оставался открытым еще один путь – согласиться с ним, что разум ставит свою печать на всем полученном знании, но не считать это доказательством ограниченности разума, а рассматривать его как самостоятельную реальность. Разум не есть нечто, существующее в нашем мозгу и используемое нами для понимания реальности. Разум – сам по себе реальность, единственная реальность.
