— Да, она самая. Она же мне про вас и рассказала. Ну че, как? Дадите мне работенку?
Как оказалось, Оззи трудился на кухне в «Маллиуане» и, как и Элвин, был готов сменить место работы. Оззи оказался очень трудолюбивым. С утра до ночи он помогал своему дяде, который владел кучей самых разных контор. Дядя Моран держал бюро ритуальных услуг, агентство по прокату автомобилей, фирму по вывозу мусора и цветочный магазинчик. И повсюду ему помогал Оззи. Мы решили «дать ему работенку». На этом процедура найма завершилась. Никаких тебе объявлений о вакансиях или рекомендательных писем, и все же нам удалось набрать штат из восьми человек.
Мы с Бобом постоянно мотались на Сан-Мартин, чтобы подкупить недостающие продукты и стройматериалы. Мы регулярно заглядывали в полюбившуюся нам «Тропикану» и кондитерский магазин. Мы успели свести знакомство с торговцами вином, поставщиками мяса, рыбы, овощей и молочных продуктов. Теперь мы практически не пользовались картой, а я все свободнее говорила на французском, который когда-то учила в старших классах. Поставщики привыкли гонять заказы на Ангилью и регулярно подвозили товар к «Леди Одессе». Поиск ингредиентов теперь не сулил головной боли. Безусловно, кое-какие сложности имелись, но в результате мы получали то, что хотели.
К концу сентября я успела израсходовать почти восемьсот литров краски. Несмотря на то, что немалая часть краски оставалась на мне и ее ежедневно приходилось смывать с тела, в основном она была использована по непосредственному назначению. Груда досок возле ресторана растаяла. Мы наводили последний лоск. Боб зачищал и полировал бар из красного дерева, который они сделали с Джесом, а Шебби с братьями готовились приступить к новой работе.
Однажды, когда день выдался особенно жарким, мы занимались обустройством кухни, а я как раз вернулась от Кристины — привезла попить холодненького.
— Оспади, — неожиданно произнес Клинтон, уставившись на огромную кухонную плиту, которую мы как раз собирались заносить. Я догадалась, что он имел ввиду «О господи».
— Что случилось, Клинтон?
— Оспади! — снова воскликнул он. — Бабби, — это он так называл Боба, — у нас газа-то и нет.
— Что значит, «газа нет»? Ведь раньше он тут был?
— Да, но его возили в баллонах.
— И что же нам делать?
— Джеремая Гамбс.
— Чего?
— Надо ехать к Джерри Гамбсу.
— Кто такой этот Джерри Гамбс и где мне его искать? Он, случаем, не родственник Джошуа Гамбсу?
— Все Гамбсы родственники. Джерри живет рядом со мной.
— В Блоуинг-Пойнт?
— Ага. Езжайте туда и смотрите на указатели. Вам надо в гостиницу «Рандеву-Бэй Хотэл». Там спросите Джерри. Без него никак. Иначе на этой плите мы ничего не приготовим.
Оставив подробные инструкции, как расставить новенькие столы из нержавеющей стали и оборудование, мы с Бобом направились в Блоуинг-Пойнт. За поворотом в Вест-Энде у соляного озера мы приметили белый автомобиль-катафалк, кажется, шестьдесят девятого года выпуска, припаркованный у пекарни. Водительская дверь была открыта. Прислонившись к ней, Оззи беззаботно жевал бутерброд.
— Такое увидишь только на Ангилье, — покачал головой Боб.
Когда мы проезжали мимо катафалка, муж помахал рукой. Оззи был настолько рад нас видеть, что потянулся к рулю и побибикал.
— Да, такое увидишь только на Ангилье, — повторила я. — Как ты думаешь, катафалк пустой или с гробом?
«Рандеву-Бэй Хотэл», в отличие от «Маллиуаны» и «Кэп Джулуки», отличается старосветским шармом. В этой гостинице создается впечатление, что ты попал в другую эру. Когда глядишь на главное здание с верандой на всю длину фасада, слово «роскошь» как-то не приходит в голову. Истертые плетеные кресла-качалки обращены к морю, а на длинном столе на двенадцать персон — разнокалиберная посуда из разных сервизов. Через дорогу располагались два здания, напоминавшие отели. Мы заключили, что там находятся номера.
На краю веранды в пляжном кресле дремал мужчина. Когда мы подошли поближе, то поняли, что перед нами местный Санта-Клаус. Голое пузо вздымалось и опускалось в такт дыханию, а длинная кустистая борода доходила до середины груди. Почувствовав, что над ним кто-то склонился, Санта-Клаус приоткрыл один глаз.
— Чем могу помочь? — спросил он низким голосом, напоминавшим голос Джошуа. Видимо, все мужчины семейства Гамбс говорили баритоном.
— Скажите, вы, часом, не Джерри Гамбс? — начал Боб.
— Он самый.
— Меня зовут Мелинда, — представилась я, — а это мой муж, Боб. Мы открываем ресторанчик в Мидс-Бэй, и нам посоветовали обратиться к вам по поводу газа.
— Правильно посоветовали. Чего-то жарковато сегодня. Не хотите чего-нибудь выпить?
Мы ответили утвердительно, но не сразу — уж слишком ошеломило нас его радушие.
— «Тинг» хотите? Лучше «Тинга» ничего на свете нет.
— А что это такое? Что-то алкогольное?
— Нет-нет-нет. «Тинг» — это типа грейпфрутового сока. Его привозят с Сент-Китса. Пойдемте со мной, выпьем.
Джерри медленно поднялся, нацепил пару изрядно поношенных сандалий и повел нас с веранды на кухню. Все стояло раскрытым нараспашку — никаких замков. Холодильник был годов пятидесятых: с закругленными краями и ручкой-замком. Джерри достал три бутылки с желтой этикеткой.
— Давайте присядем, — предложил он.
Мы вернулись на веранду. Джерри опустился обратно в пляжное кресло, а мы устроились за стоящим рядом карточным столиком. В Джерри Гамбсе было что-то загадочное, чуть ли не волшебное. Нам захотелось узнать о нем побольше.
Мы пили «Тинг» и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Мы с Бобом слушали Джерри с огромным интересом. Джерри родился в 1913 году в семье рыбака. В молодости он был единственным портным на всей Ангилье, шил форму для юношей, принимавших участие в лодочных гонках, и костюмы для клиентов с других островов. Я представила, как на Ангилью приходят крошечные лодчонки с людьми в рванине, и через неделю эти же люди уплывают, разодетые в костюмы-тройки — теперь они готовы сделать предложения возлюбленным, оставшимся дома.
Джерри открыл «Рандеву-Бэй Хотэл» в 1959 году. Это была первая гостиница на Ангилье. Однако прежде чем избрать себе жизнь затворника в хижине на территории отеля, Джерри Гамбс успел попутешествовать. В возрасте двадцати пяти лет он перебрался в Бруклин, там закончил школу, а потом выиграл стипендию на учебу в нью-йоркском Сити-Колледже. В 1941 году после Перл-Харбора Джерри поступил на службу в американскую армию и получил гражданство. Он изучал инженерное дело в университете Пенсильвании и экономику в нью-йоркской Академии бизнеса. Джерри с гордостью сказал нам, что в 1951 году он построил свой первый одноэтажный дом в Эдисоне, что в Нью-Джерси.
А с 14 августа 1967 года имя Джереми Гамбса замелькало в газетах. О нем написали даже в «Нью- Йорк тайме». Шутка сказать, Джерри возглавил революцию на Ангилье. Именно благодаря этим беспорядкам остров приобрел нынешний вид. До революции обитатели острова жили сравнительно бедно. Их судьба зависела от решений чужаков. Управление британских колоний Ангильи, Сент-Китса и Невиса располагалось на Сент-Китсе. Про уровень образования и медицинского обеспечения на Ангилье в те годы лучше не вспоминать. Здесь не было ни асфальтированных дорог, ни электричества, ни работы. Чтобы свести концы с концами, жителям приходилось эмигрировать.
Джерри и еще одиннадцать инициативных жителей Ангильи сформировали авангард революции. Они добились для острова статуса зависимой от Британии территории и успешно отделились от Сент-Китса и Невиса. Теперь остров подчинялся непосредственно английской королеве, что дало толчок к развитию Ангильи.
