— Давай пойдем наружу, посмотрим. Если в цистерне протечка, земля должна быть влажной.
Я послушно проследовала вслед за Жуком. Свернув за угол ресторана, мы приблизились к тому месту, где от цистерны отходила труба. Жук осмотрелся: нет ли следов протечки.
— Вон, смотри, — он показал на дерево, возле которого образовалась огромная лужа. Подбежав поближе, он поднял шланг, из которого мы поливали сад. — В этом-то вся беда, — он снова сверкнул улыбкой, — кто-то не закрыл воду. Посмотри, — он ткнул рукой в белый песок на тропинке. Какой-то турист, привыкший к бездумной трате воды, по всей вероятности, решил смыть песок с ног, а потом просто отбросил шланг в сторону. — По крайней мере, цистерна не протекает, — попытался утешить меня Жук. — Если бы она протекала, проблема была бы куда серьезнее.
— Значит так, Жук, — сказала я. — Шланги надо спрятать, причем так, чтобы их никто не нашел. — С этими словами я отправилась вновь заказывать воду, бормоча под нос: — Двести баксов уплыли в песок. Неплохо кто-то помыл себе ноги. Что ж, хоть растениям в саду радость.
Вернувшись на кухню, я оказалась перед непростой задачей: как приготовить обед без воды. Кое- какие из грязных кастрюль мне понадобятся, но не прямо сейчас. А пока что требовалось наполнить мармит[3]. Бутылка за бутылкой я опорожнила в него четыре упаковки минеральной воды «Эвиан».
Пришел Жук. Он налил «Эвиан» в кастрюлю с омарами, а потом еще в одну кастрюлю: чтобы вскипятить воду для мытья посуды. Упаковки бутылок минералки исчезали с пугающей скоростью. Сплошное разорение.
Боб затормозил на стоянке, подняв клубы пыли, и кинулся проверять насос, а потом рванулся через кухню к рубильнику, чтобы его выключить.
— Надеюсь, мы не сожгли насос, — произнес Боб, — он был очень горячим.
— Кто-то решил помыть в саду ноги и слил всю воду из цистерны, — объяснила я. — Жук уже спрятал все шланги, так что больше этого не повторится.
— Счет за воду скоро сравняется по величине с арендной платой, — покачал головой Боб и отправился на улицу, чтобы еще раз осмотреть насос.
Всю воду в бутылках мы пустили на приготовление пищи и мытье кастрюль со сковородками. В результате кофе варить нам было не из чего. Жук слонялся без дела, ледогенератор остановился. Посетители стали подтягиваться около половины седьмого. Мы искренне надеялись, что никому из них не захочется в туалет. Джуниор, водовоз, подъехал в восемь вечера, как раз когда у нас был самый наплыв. Во время перекачки воды в нашу цистерну насос в его машине ревел как сто газующих мотоциклов. Длилось это примерно полчаса, в ходе которых наши несчастные посетители совершенно не могли разговаривать. Совершенно безумный выдался вечер.
На следующий день, доставая из духовки противень с булочками, я услышала, как кто-то веселым голосом со мной поздоровался. Повернувшись, я увидела в дверях силуэт мужчины в плавках.
— Доброе утро, — ответила я. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Нет, просто учуял на пляже ароматы из вашей кухни и вот решил заглянуть, узнать, что вы готовите. Меня зовут Джон Ходж, но все кличут меня Дядюшкой Уодди. Эта земля принадлежит моей семье.
— Так, значит, вы тот самый Джон Уоддингтон Ходж, — понимающе произнесла я. — Да-да, ваша фамилия стояла в договоре об аренде. Получается, управляющий этой землей — вы?
— Именно. Вся земля в Мидс-Бэй принадлежит моей семье. Я двоюродный дедушка Джеймса. Поскольку я самый старший в клане, меня и назначили управляющим. На следующей неделе мне исполняется восемьдесят пять.
— По вам не скажешь, — покачала я головой, разглядывая его подтянутое, мускулистое тело.
— Стараюсь оставаться в форме, — с едва заметной усмешкой ответил Дядюшка Уодди. — А секрет простой: море. Почти восемьдесят лет кряду я каждый день плаваю в море и прохожу вдоль всего берега бухты. Кроме того, я не пью ром и ем много рыбы.
Дядюшка Уодди держался с невероятным достоинством. У него всегда имелась в запасе куча историй о том, как на Ангилье жилось в стародавние времена, еще до появления туристов. Он меня совершенно очаровал, и я с жаром стала упрашивать его почаще заглядывать к нам на кухню. Ему нравилась роль наставника, профессора, а я с огромным удовольствием мотала на ус всякие премудрости. Обычно, рассказав что-нибудь из местных легенд или преданий, Дядюшка Уодди оставлял пакет апельсинов.
Под неусыпным наблюдением Дядюшки Уодди я продолжила делать хлеб, который мы собирались подавать гостям тем вечером. Мы обсудили, как бороться с комковатостью и сухостью хлеба из кукурузной муки, и я пообещала, когда все закончу, угостить хлебушком Уодди. Клиенты постоянно просят меня поделиться этим рецептом и всякий раз удивляются, когда слышат об ингредиентах.
Смешайте в миксере 1 чашку масла и ? чашки сахара. Добавьте по очереди 4 яйца, каждый раз тщательно все взбивая. Включив миксер на небольшую скорость, добавьте 1 ? чашки пастообразной дробленой кукурузы со сливками, ? чашки толченого ананаса, 1 чашку муки, 1 чашку тертого сыра «Монтерей джек», 1 чашку кукурузной муки, 2 столовые ложки разрыхлителя и 1 чайную ложку соли. Залейте тесто в форму для выпечки и поставьте в духовку, разогретую до температуры 160 °C, либо на 1 час, либо до образования золотисто-коричневой корочки.
Рецепт приводится из расчета на 8 человек.
— А где вы кукурузную муку берете? — спросил Дядюшка Уодди.
— Из Флориды привозят, — ответила я. — А что, вам отсыпать?
— Да нет, не надо. Я сам кукурузу выращиваю. Потом везу в Министерство сельского хозяйства, что в Вэлли. Там у них есть жернов, вот муку и мелют. Когда-то я ходил до города пешком, а зерно на себе таскал. Сейчас обычно меня кто-нибудь подвозит. Я тут у вас мукуну для коз нарвал. Надеюсь, вы не возражаете? — И жестом он предложил мне проследовать за ним.
Я увидела на земле две большие аккуратные вязанки стеблей. Кое-где среди них просматривались цветы лаванды.
— Я это нарвал возле вашего ресторана. Надеюсь, вы не будете возражать? — повторил Дядюшка Уодди.
— Конечно нет, о чем речь? И вообще, это же ваша земля. Но как вы дотащите эту тяжесть домой?
— Да я вообще-то недалеко живу. В Лонг-Бэй. На холме. — С этими словами он взвалил две здоровенные вязанки себе на плечи и широким шагом двинулся по шоссе.
Я смотрела ему вслед, потрясенная до глубины души. Восемьдесят пять лет, ходит в одних плавках, сложен как тридцатилетний и еще тащит козам корм.
— Вы заглянете к нам на ужин в свой день рождения? — крикнула я ему вслед. — За счет заведения.
Дядюшка Уодди остановился, обернулся и широко улыбнулся.
— Для меня это большая честь. День рождения у меня в следующую среду. Я приду к вам в семь вечера. — И он двинулся дальше.
«Может, Ангилья сама по себе является источником молодости?» — такая мысль крутилась у меня в голове, когда я вернулась к работе.
По вечерам на кухне в ресторане не смолкала болтовня, благодаря которой я все больше узнавала о культуре Ангильи. В жарких спорах о крикете или лодочных гонках ребята забывали обо всем на свете, и мне приходилось остужать их пыл, напоминая о клиентах в обеденном зале. Самое активное участие в дискуссиях всегда принимал Жук, высокий пронзительный голос которого перекрывал голоса всех остальных.
— Эй, Боб, — однажды обратился он к моему мужу, — вот скажи, что быстрее — круизный лайнер или скоростная моторная лодка?
